Я вытащил из кармана чудом сохранившийся мешок от капельницы и передал Черкасову.
— Накачивали вот этим. Нужен анализ.
Подполковник коротко кивнул и передал улику помощнику. Тот тут же упаковал мешок с остатками препарата в пластиковый пакет.
— Все сделаем, — коротко ответил Черкасов и махнул своим людям. — Здесь задерживаться нет смысла, едем сразу в Петербург. Заодно немного придете в себя по дороге.
Пленника аккуратно перенесли в микроавтобус, в котором виднелись два человека в белых халатах. Двери закрылись, машина тронулась с места, взяв курс на выезд из города. Автомобили сопровождения окружили микроавтобус.
Я повернулся к Черкасову:
— Что насчет нас? И еще… — Я кивнул на Эрика и Хагена. — Эти ребята нам помогли, им нужна защита. Хотя бы временное убежище. В Швеции на них будут вести охоту.
— Всё устроим. Даст Бог, быстро, — заверил Черкасов. — А пока — давайте-ка и вы по машинам. Помощников ваших отвезут куда следует, а нам с вами нужно пообщаться по дороге в столицу.
— Ага, — устало кивнул Лева.
Только сейчас я понял, насколько все вымотаны. Погони, бой, спасение, дорога… Напряжение последних суток навалилось каменной плитой. Я махнул ребятам:
— В машину, все.
Мы забрались в микроавтобус, последним вошел и закрыл дверь Черкасов. Машины плавно тронулись, догоняя кортеж с Юрьевским. Вскоре трасса унесла нас прочь от Гельсингфорса.
Я посмотрел на подполковника:
— Что будет дальше с Юрьевским? Куда его потом?
— Для начала полное медицинское обследование. А содержать его будут в Петропавловской крепости. Личное распоряжение великого князя Фёдора Николаевича.
Аполло присвистнул.
— В Петропавловке? Все настолько плохо?
— Он государственный преступник, который подозревается в организации нескольких покушений на членов императорской семьи, — отрезал я. — Разумеется, все НАСТОЛЬКО серьезно.
Ребята переглянулись.
— Так, значит, слухи были правдивы? Он и правда хотел убить императора? И дело не только в теракте…
— Не императора, — покачал головой Черкасов. — Великого князя. И есть версия, что Юрьевский может быть также причастен к Трагедии на Ладоге.
Несмотря на усталость, мои ребята враз умолкли и вытаращившись на подполковника. С их лиц сошли последние краски.
— Но разве Трагедия не была… — Лева замолчал под моим пристальным взглядом. — Ладно, молчу. Не наше дело.
Я кивнул. Именно. О некоторых вещах лучше даже не задумываться до поры до времени.
Черкасов сунул руку во внутренний карман пальто и вытащил фляжку с гербом «Четверки».
— Ладно вам о грустном. Вы вернулись, живы и целы. Вот что важно. — Он протянул Аполло флягу. — Это лучший коньяк из тех, что я смог достать в Гельсингфорсе. Уверен, вам сейчас не помешает.
— Да вы прямо экстрасенс, ваше высокоблагородие! — криво усмехнулся Безбородко.
Аполло без лишних церемоний открутил крышку, сделал большой глоток и передал Уварову. Тот тоже пригубил и протянул Льву. Так фляга обошла всех, пока не вернулась к Черкасову.
— Ну, теперь у вас будет время выспаться и прийти в себя, — усмехнулся он. — В Петербурге вас ждет аудиенция с его императорским высочеством, на которой вы предоставите полный доклад о своих действиях. Полагаю, за проведенную операцию вас всех представят к награде.
Я устало провел рукой по лицу и усмехнулся:
— Лично для меня лучшая награда — увидеть лицо шведского кронпринца, когда он узнает о том, с каким оглушительным треском обгадились его люди.
Черкасов усмехнулся:
— О, я бы тоже хотел на это посмотреть. Добро пожаловать домой, ребята.
Глава 21
Я стоял перед массивной дверью кабинета великого князя Фёдора Николаевича, ощущая на себе вес холодного золочёного бронзового дверного кольца. Лева Львов, Ленька Уваров и Аполло Безбородко находились рядом, выпрямившись в ожидании. Приглушённый шум из коридоров Малого Эрмитажа напоминал о том, что дворец, несмотря на все потрясения, продолжал жить своей обычной жизнью.
Секретарь открыл перед нами двери, пропуская внутрь. Просторный кабинет был пронизан запахом старого дерева, бумаги и лёгкого табачного дыма. Из больших окон открывался вид на Неву, а ниже, на территории дворца, рабочие суетились, восстанавливая повреждённые после пожара помещения. К счастью, парадные залы уцелели, но рядышком с рекой теперь возвышались леса и стояли груды строительных материалов.
Великий князь поднялся из-за массивного стола, приветствуя нас с лёгкой улыбкой. Он выглядел отдохнувшим, даже довольным, что само по себе уже казалось необычным. Его бледно-голубые глаза пристально изучали нас, пока мы выполняли церемониальный поклон.
— Ваше императорское высочество, — произнёс я с почтением. — Рады видеть вас в добром здравии.
— Здравствуйте, господа офицеры.
Фёдор Николаевич кивнул и по очереди протянул каждому из нас руку для пожатия. Вот это я понимаю — признак расположения! Выходит, дядюшка и правда был доволен результатом нашей дерзкой вылазки.
— Рад видеть вас, господа офицеры, — сказал он с лёгкой улыбкой, его голос звучал ровно, но в нём сквозило одобрение. — Вы справились. И справились, можно сказать, блестяще. Одно удовольствие наблюдать суету между Таврическим дворцом и шведским посольством в Петербурге. И ведь ничего же не могут предъявить открыто…
— Рады служить империи и государю, — ответил Аполлон с лёгким кивком.
— Понимаю, вам многое пришлось вынести, — продолжил великий князь, проходя к окну и взглянув вниз. — И наверняка вам обидно, что эта операция останется в тени. Никто не будет петь вам дифирамбы в газетах, не будет раздачи орденов на публике. Всё, что произошло, касается только нас и Четвёртого отделения.
Он обернулся, скрестив руки на груди. Я заметил на его губах легкую улыбку.
— Но награда всё же будет. Империя не забывает тех, кто ей помогает. Государь лично выразит вам свою признательность. Его императорское величество пожелал лично поблагодарить вас на закрытой церемонии.
Мы с ребятами переглянулись. Это значило больше, чем парадные речи. Полагаю, и награда будет весьма ощутимой.
Лева Львов кашлянул в кулак.
— Ваше императорское высочество, позвольте спросить… Как пленник… То есть князь Юрьевский? — Голос Левы был чуть напряжённым, он явно переживал за состояние нашего бывшего подопечного.
Фёдор Николаевич понимающе кивнул.
— Его светлость в надёжных руках, Лев Львович. Маголекари уже оказали ему первую помощь. Ваши действия и умелые манипуляции помогли ему продержаться. В ближайшие дни он придёт в себя и, надеюсь, даст нам те показания, ради которых вы его и доставили.
Я краем глаза заметил, как Лева с облегчением выдохнул. Он не любил оставлять пациентов в подвешенном состоянии. Тем более что пациент был особо ценный.
— Однако, господа, прежде чем вы уйдёте восстанавливать силы, я хочу, чтобы вы приняли к исполнению ещё одно распоряжение, — добавил великий князь.
Мы замерли.
— Операция закончилась, но свет ничего не должен о ней знать, — пояснил великий князь. — Поэтому, начиная с завтрашнего дня, вы вернётесь к обычной жизни. На время забудьте про гонки по Финскому заливу и шведских агентов. Посетите светские мероприятия, появитесь на балах. Пусть вас видят. Придерживайтесь тех легенд, которые для вас подготовили. Ни с кем не откровенничайте.
Я едва сдержал усмешку. Замечательная «награда» — снова вырядиться в мундиры и выслушивать скучную до зубного скрежета болтовню аристократии. Разве что нарядными девицами любоваться куда приятнее, чем вооруженными до зубов шведскими наемниками. Впрочем, если последние горят…
— Завтра князья Юсуповы устраивают пышный бал в честь шведской делегации, — продолжил он. — Кронпринц и принцесса Астрид будут там. Да и мой сын Андрей тоже. Вам, господа, тоже стоит помелькать на этом приёме.
Аполлон чуть склонил голову.
— Ваше императорское высочество, прошу прощения, но разве это не иронично?
