«Бог солнца», – мысленно повторила я, пребывая в удивленной растерянности. И, не имея ни одной лишней минуты на то, чтобы поразиться существованию очередного бога, углубилась в смысл происходящего.
– Но он может быть с ней в сговоре, – предположила я, опасаясь, что затея может обернуться против нас.
– Нет, они не в сговоре, Хорос покинул вырай и уже какое-то время скрывается в нави, – пояснила Роксолана. – Мы думаем, из-за запечатленного неба, Хорос боится, что он может стать жертвой волколаков… и, как бы дико это ни звучало, – собственной сестры. Ведь он – единственное, что сейчас сдерживает Дивию, не давая ей установить на небе вечное полнолуние и дать возможность волколакам обращаться всегда, а не только ночью.
Я моментально кое-что вспомнила. Когда Дивия напала на меня в доме Яна, а он сражался с волками на улице, богиня рассказала о том, что обещала волкам вечное полнолуние.
Я тотчас озвучила это вслух.
– Но как мы найдем Хороса, если сестра не может его отыскать?
– Полагаю, мы знаем, где он, – сказал Гай. – Друзья Константина искали Хороса, пока ты восстанавливалась. Им сопутствовала удача. Надо проверить два места. В одно уже направился Константин.
– В другое – отправлюсь я и Роксолана, – подхватил Ян.
Я уставилась в пол. Я должна остаться с Гаем и Кинли здесь, без Яна. В окружении костомах, которые бродили по дому и, к счастью, не решались выкачать из меня жизнь.
Подняв глаза на Яна, я жалобным голосом, полным мольбы и отчаяния, протянула:
– Ян, пожалуйста, возьми меня с собой!
– Об этом не может идти и речи, – бескомпромиссно обрубил он.
Я разочарованно выдохнула. Но вдруг мне на помощь пришла Роксолана.
– Брось, возьмем ее, – непринужденным тоном заметила она и, будто передразнивая, добавила: – Или ты не хочешь нести ее?
Ян стиснул зубы и о чем-то задумался, глядя на нее многозначительно, но не отвечая.
– Как ты спесив, – проговорила она. – Если ты против прокатить на своей спине человека, то это сделаю я. Все-таки я дракон лишь наполовину и не столь принципиальна.
Было видно, что он злится, но прилагает огромные усилия, чтобы ответить Роксолане мягко и не обидеть ее.
– Путешествие крайне опасно.
Роксолана игриво улыбнулась.
– Ты, я, Гай и одна человеческая девушка. Что с ней случится? Скажи-ка мне честно, когда ты начал быть таким предусмотрительным? Или опять взыграла твоя извечная мания все контролировать?
* * *
Когда я закончила есть и переоделась в кожаные сапоги, любезно предоставленные мне Роксоланой вместо меховых валенок, и натянула черные перчатки – мы вышли из дома.
За время нашей беседы в гостиной и сборов снегопад поутих, о недавно разыгравшейся непогоде напоминало легкое покрывало бронзового снега, устланное поверх горящих золотом листьев. На мгновение я вспомнила о том, что в реальности, точнее, в моем мире, все еще лето, конец августа, а затем вскинула голову ввысь. Тучи развеивались: круглый диск полной луны недвижимо и упрямо висел над верхушками деревьев, а солнечный – подбирался к нему. Источаемый ими свет смешивался друг с другом, создавая медленно растущую вспышку, фиолетово-бордовую, отбрасывающую на лес красные тени затмения.
И одно я знала наверняка: в отличие от погоды, небо в моем мире было точно таким же в эту самую секунду. Поэтому связь не потеряна, а значит, он не исчез навсегда.
И я в него вернусь, хочу я или нет. Но мое будущее, поставленное на паузу, продолжит ход, оборачиваясь настоящим.
Однако до этого момента было еще далеко.
Оглушающие удары и блеск молний мгновенно заполнили пространство. Как и синий, черный и коричневый дым. Он оседал на землю, впитываясь в снег. Обнажая прячущихся. Когда он окончательно рассеялся, я увидела трех существ: рыжего огромного медведя и пару внушительных драконов. Один из них был мне давно знаком – кобальтовый, с голубыми контурами на крыльях. Чешуя второго имела черный окрас, размером он был чуть меньше.
Итак, Роксолана – третий по счету цмок, которого я видела в жизни. Точнее, полуцмок, чтобы это ни значило. И нельзя отрицать, что она и Ян – похожи, в то время как иной, костяной дракон с горящим пламенем в груди, разительно отличался от родичей.
В свою очередь, Гай напоминал своего отца: вот почему Велес изначально не отказал в помощи Яну – в каком-то смысле, они все были одной семьей.
Вдруг послышался шелест крыльев – Кинли поднялся в воздух, оторвавшись от крыльца, и, подлетев к Гаю, уселся к нему на спину, крепко вцепившись когтями в густую шерсть. Медведь не стал сбрасывать его. Он потянулся лапами, будто разминаясь, и выпрямившись, оттолкнувшись от земли, сорвался с места. Грузными проворными шагами начал удаляться от нас вместе с моим ручным драконом, скачущим на нем верхом. В ту же секунду меня накрыло гигантской тенью – и я увидела крыло черного дракона совсем близко. Роксолана приглашала меня.
Я едва ли помню, как летела той полнолунной ночью на драконе, под вой волков, когда Ян уносил меня с фермы, пытаясь спасти. Не успев и не имея возможности помочь тем, кто был нам дорог. Память была отрывочной: холодный дождь, удаляющийся дом и тупая душевная боль, разрывающая на куски. Однако сейчас все было немного по-другому.
Когда Роксолана оторвалась от снежного покрова, взмыв в воздух вслед за Яном, поток морозного ветра хлынул мне в лицо с такой силой, что я скользнула по чешуе, и меховая накидка на плечах чуть не сорвалась вниз. Машинально пригнувшись, я крепче вцепилась в борозды на драконьей коже и, прижавшись к ней телом, ощутила согревающее тепло – отголоски огня, который как раз порождало крылатое существо. Мы набирали высоту, поднимаясь над лесом, врезаясь в небо, будто желая настичь вспышку собирающегося затмения.
Мир становился все меньше, покрываемый мраком, словно обманчиво наступившим вечером: лиственные кроны скрывали грязно-бурый снег, мелькающее движение неясных тварей создавало на полях черное марево, а столкновение луны и солнца – сумерки. Происходящее казалось нереальным. Меня захватывало радостное волнение от полета, ощущение чего-то нового, страх высоты и тревога из-за того, что я видела впереди – настоящую, преграждающую нам путь ночь. Мы двигались с чудовищной скоростью, картинки сменялись мгновенно, не давая мне возможности их рассмотреть.
Мы влетали в пространство, затянутое темнотой, поглощающей дневной свет. Когда я смотрела вниз, то не различала ничего, кроме уже непривычно белого снега и тянущихся, словно цепи, серых дорожек по направлению к котловану сгустившейся невероятных размеров червоточины. Бросив взгляд в сторону, обнаружила, как кобальтовый дракон, взмахнув крыльями, пролетел по касательной мимо застывшего столба дыма – нерушимого, недвижимого, не всколыхнувшегося от потока ветра, созданного Яном. Я уже видела столб – та самая неведомая Тьма, о которой рассказывал цмок, таинственная Тьма, наполняющая озеро, водоворот, в который ныряли попавшие в навь души. Когда я поняла, что мы достигли границы, очутились возле кипящей реки, а те длинные серые ленты являлись не чем иным, как очередью из новых душ – мы уже покинули это место, и ночь перед нами рассеивалась.
Лишь я одна, обернувшись, безуспешно пыталась вспомнить, сколько их там было. Они остались в моем сознании секундным кадром, но голос внутри меня подсказывал, что их намного больше по сравнению с тем, что я видела у озера в первый раз.
Дневной непрозрачный свет прокладывал нам дорогу, драконы снижали высоту. Бросая взгляд вниз, я замечала оживление – между верхушками деревьев проглядывался крупный зверь, он бежал по земле в нашем направлении, ломая туловищем ветви, попадающиеся на пути. Через несколько секунд, когда мы опустились достаточно низко, я рассмотрела в нем несущегося громадного медведя. Над нами всеми теперь висело затмение: солнце уже начало покидать его область, и полутень уступала место грязно-рыжему свечению.
Когда переливы светящихся вспышек застлали зрение и я очутилась в круговороте клубящихся плотных угольных масс, я поняла, что мы приземляемся. Роксолана меняла облик на лету, и я ощутила, лишь как падаю в холодный снег, не в состоянии удержаться на ногах при совершении спешной посадки.
