— Раз пригласила, тогда хорошо, — произнесла это Ульяна не совсем, чтобы уверенно. — Но вы ведь не просто в гости, да?
— Отчасти наш Институт и был создан для взаимодействия с… скажем так, для облегчения взаимодействия с… существами несколько иной, отличной от человеческой, природы.
— Вроде ведьм? — уточнила Ульяна.
— Ведьм. Русалок. Оборотней… весьма своеобразные ребята, но в целом понятные. Или вот упырей, опять же…
— А как вы к демонам относитесь? — Ульяна не спешила подходить, и этого, головастого, разглядывала с прищуром.
— К демонам? Пожалуй, неоднозначно. Но в своё оправдание скажу, что до недавнего времени наши контакты проходили в режиме защиты от нападения. И встретить кого-то из их… народа, кого-то, способного к диалогу… не доводилось.
— Васёк! — Данила честно хотел удержаться, но уж больно случай подходящий. — Выходи из сумрака! С тобой диалог вести будут! О культуре!
— Добрый день, — Василий, который присутствовал и присутствие его Данила ощущал явно, действительно будто проявился в реальности. — Спешу заверить, что полностью контролирую агрессивные порывы и не имею намерений вступать в конфронтацию.
— Замечательно, — Фёдор Фёдорович явно обрадовался и руку протянул, но от руки этой Васька попятился.
— Он не любит, когда его посторонние трогают.
— Предпочитаю воздерживаться от тактильного контакта, — подтвердил Василий.
— И разговаривает чутка странно, но вообще он классный парень. И почти родственник, — Данила где-то понимал, что его слегка заносит, но почему-то настроение было замечательным.
Может, потому что Стасика спасли.
Может…
Просто вот. Само по себе. А что Улька рядом, под руку взяла, причём сама, это совершенно не при чём. Это так. Минутная слабость.
— В каком смысле? — серенькие брови Фёдора Фёдоровича приподнялись. И взгляд сделался колючим.
— Не в том, в котором подумали. Не кровный. Он первый жених моей невесты. Уль, подтверди.
— Балабол. Подтверждаю, — сказала Ульяна, но руку всё равно не убрала. — Тут… если такая беседа, то, возможно, лучше в дом?
— Безусловно. Беседа лишь началась и, подозреваю, мне придётся задержаться. А потому я должен всё-таки отдать кое-какие распоряжения… и относительно тебя, Связист.
— Я на пенсии, — буркнул сосед, глянувши исподлобья.
— Считай, что уже нет. Пенсию тебе дали по состоянию здоровья, а я как вижу, с того времени здоровья у тебя крепко прибавилось.
— Воздух тут целебный, — Данила не удержался.
— Ага. И огуречные маски помогли, — согласился Фёдор Фёдорович, как-то с тайным смыслом, что ли. — Или припарки из укропа?
— Зря смеётесь. Укроп у него на участке знатный. В два метра вырастает. А густой такой, что ничегошеньки за ним и не видать, — тётка Марфа поднялась.
— А чего ты там видать хотела?
— Как чего? Птиц, само собой! Я ж бёрдвочер…
Данила осознал, что какая-то, очень важная часть беседы, прошла мимо. И это было категорически неправильно, потому что дорогой кузен, кажется, понимал, о чём речь.
— Ага… и четырежды вдова, кажется?
— Ой, это я так… пошутила… всего-то один раз замужем и побывала.
— Ну… какие твои годы.
Фёдор Фёдорович закашлялся, привлекая внимания.
— Вот не пыхай, начальник… всё понял. Вернусь. Только даму проведу до ворот, а то сам видишь, обстановка тревожная. Позаботиться надо.
Стрекотали кузнечики. Светила луна. Где-то там, вдалеке, заливался соловей. Даниле вдруг представилось, как в этой благословенной тиши где-то в дальних кустах, неслышно и незвучно крадётся жених, в чьей голове созрел гениальный план, как сделать предложение руки и сердца.
В одном кармане он хранит коробочку с кольцом.
В другом — веревку и пистолет.
Что за… Лялькин морок, не иначе.
— Воздух тут, кажется, и вправду особенный, — Фёдор Фёдорович мягко привлёк внимание, заставив призрачного жениха истаять. Не совсем, но так, до состояния призрака.
Интересно, если так, то что он сказал бы?
«Сердце или жизнь?».
Или лучше так… «отдай своё сердце!»
Данила повторил это мысленно и вынужден был признать, что редко какая невеста поймёт правильно. Контекст всё-таки решает. А он вместо романтичного получался тревожным, с лёгким налётом маньячности.
— Но… пока я не отвлёкся на иные дела, хотел бы спросить вас, молодой человек. Вы не желаете принять участие в одной операции.
— В секретной⁈ — оживился Данила, а призрачный жених исчез окончательно.
— Секретней некуда. Я с вас даже клятву возьму. И подписку. О неразглашении.
— Он? — почему-то Лёшка обиделся. — А он тут каким боком… это ж моя матушка и…
— Именно поэтому, что ваша. Во-первых, пусть сейчас вы и обижены, но обида пройдёт. А угрызения совести останутся. Жизнь и без того сложна, потому не стоит добавлять проблем на пустом месте. Поверьте опытному человеку.
Данька поверил. И пояснил, чтоб попроще, подоходчивей:
— Сейчас ты в операцию вляпаешься, её поймают и посадят. А тебя совесть загрызёт.
— Именно, — подтвердил Фёдор Фёдорович. — А во-вторых, вас она тоже любит. И вряд ли причинит вред. А ситуация, мягко говоря, неоднозначная. Следы воздействия с вас не снять, как и с вашего брата. Отец, думаю, давно уже свободен. Всё-таки даже у сильного менталиста есть предел. А ваша матушка не была сильным, именно поэтому и приходилось действовать обходными путями. В любом случае, её возможностей не хватило, чтобы полностью подавить чью-то волю.
Это уже Даньке.
— Где-то как-то повлиять — да, это было. И далеко не всегда здесь дело в ментальном воздействии. Она хороший психолог. И манипулятор отличный… — Фёдор Фёдорович снова вздохнул. — Эти бы таланты и в мирных… ладно. Главное, что вы, Алексей, ей нужны. А вы, Данила, прямое препятствие на пути к её цели. Так?
— Лёха?
— Ну, я тут рассказал, чего знал. Извини, Дань. Разговор сперва о прошлом, а потом вот… ну, про бабушку. Про то, что она воздействие сняла. И остальное. И про тебя, значит, тоже. Вот… я тебе потом изложу, вкратце.
— А про «Птицу»?
— И про неё, — ответил за Лёху Фёдор Фёдорович. — Вы простите вашего брата, но тут тайны нет. У нас там свой агент.
— И у нас, — ляпнул Данила, окончательно успокаиваясь.
— Знаем. Даже были знакомы как-то… и в целом… в общем, есть мнение, что ваша матушка, Алексей, связана с происходящим, точнее с человеком, который устроил эту лабораторию. Пока мы собираем информацию…
— Там люди, между прочим, — Ульяна выступила вперёд. — Их спасать надо.
— Надо. И спасём при возникновении угрозы. Но пока мы наблюдаем, — повторил Фёдор Фёдорович всё так же спокойно. — И группа реагирования находится рядом.
Что-то пиликнула и Фёдор Фёдорович достал из кармана телефон. Ну, это походило на телефон, только какой-то кирпичеподобный.
— Отлично. Как раз совместными усилиями удалось достичь прогресса. И благодаря вашим специалистам наши получили доступ к закрытой внутренней сети. И к серверам… очень интересно. Но я не о том. Нужно не просто закрыть «Птицу». Нужно понять, что там происходит, и кто за этим стоит. Вернее, найти веские улики, которые подтвердят мою догадку.
— Но их нет?
— Именно. И человек этот достаточно умён, чтобы держаться в стороне. И при необходимости он сделает вид, что ничего-то и не было. А мне надо, чтобы было. Более того, я убеждён, что пусть ваша, Алексей, матушка и принимала во всём деятельное участие, но план был не её. Слишком уж он выверенный, просичтанный для, пусть и очень талантливой, но студентки. Тогда этот человек сумел остаться вне поле зрения. И если мы его упустим, то всё повторится.
— И вы…
Фёдор Фёдорович снял очки и сдавил переносицу.
— Я хочу, чтобы вы, Даниил Антонович, спровоцировали Людмилу. Чтобы заставили обратиться к тому, кто ей должен. Или к тому, о ком она знает достаточно, чтобы потребовать помощи.
Тишина была звонкой. Только кузнечики в траве голосили во всю мощь. Или это не кузнечики, а сверчки? Данила дал себе зарок выяснить, чем одни от других отличаются. А может даже научиться на слух определять.
