А еще, что за короткий промежуток времени – за какую-то жалкую неделю – столкнусь и с Кощеем Бессмертным, и с Бабой-ягой? С теми самыми, из мультиков, которые я смотрела в детстве, но реальнее и пострашнее, пытающихся меня убить? Может, это дурной нереальный сон? И я пробужусь?..
Я недолго пробыла в раздумьях. Гая осторожно тронул меня за плечо, и я открыла глаза, вышагнув уже из круговерти собственного безумия.
Из костела выходил Ян. Отрицательно качая головой, он дал нам понять, что ничего не нашел.
* * *
Ян стоял ко мне спиной и задумчиво смотрел не то в сумрачную бездну, увенчанную надгробием, не то на костел. Вдалеке, направляясь к каменным стенам башни, шла Роксолана: она отправилась разведать территорию за храмом и лес.
Выпустив Кинли, я решила дать ему немного прогуляться и скользнула к Яну. Он казался нерушимым. Я кралась по хрустящему снегу так тихо, как только могла, а подобравшись вплотную, замерла. Протянув к дракону руку, только наполовину понимая, зачем это делаю, толкнула его в плечо. Мне удалось застать дракона врасплох – он был задумчив, мысли его витали где-то в глубинах разума. Но мой жест заставил его очнуться. Правда, после того, как Ян пошатнулся и почти сделал шаг в пропасть.
Когда он обернулся, я невозмутимо посмотрела на него, и мои губы на долю секунды дернулись в усмешке. Будто мы снова дома, а все это – невинная шутка, как раньше, когда я подтрунивала над ним или делала что-то вредное, а он злился.
Ян пораженно и одновременно строго уставился на меня, но мы находились не дома, не в моем прошлом. Не в нашем общем прошлом.
А происходящее не было шуткой. Он действительно стоял перед вырытой могилой, а мы очутились в нави – царстве мертвых. Где-то в лесу скрипели обмерзшими льдом костями костомахи – поднятые магией из гробов останки реальных людей.
Моя улыбка померкла. Я опустила глаза и тоже шагнула вперед, встав возле Яна, всмотревшись в омут скопившейся темноты, ползущей из ямы, как по туннелю, наружу. Чем она виделась для меня? Для девочки, которой я была раньше? Покоем. Да. Вряд ли в яме слишком удобно лежать, но смерть обычно предполагала завершение.
Всех твоих дел – успешных и не очень, страхов и мечтаний, неудач, потерь, крушений надежд. Она стирала все. И плохое, и хорошее. Но повзрослевшая девочка, которой я стала теперь, знала, что смерть – просто путь дальше, нескончаемая дорога куда-то еще, в круговороты рождений, в опыт души, в котором будет еще много потерь, неудач, страданий.
Я смотрела на могилу – и мне совсем не хотелось двигаться по этому пути. Да, я не брала в расчет тот факт, что череда рождений – еще и череда счастья, радости, любви и всего хорошего, что можно испытать благодаря человеческой жизни.
Мысли о хорошем не посещали меня с некоторых пор. Абсолютно все мне представлялось в дурном свете – в свете пылающих светил: луны и солнца, горящих красных глаз волков на ферме, и мой разум, заглядывая в предполагаемое будущее, пока не подбирал нормальных вариантов развития событий. Будто меня ждало что-то плохое. Снова. Словно оно должно случиться совсем скоро, а внезапно настигнувшая беда еще не закончила со мной. И впереди, в какой бы жизни я ни оказалась, – меня более никогда не ждет благополучие.
Ян повернулся ко мне:
– Если это заставит тебя улыбнуться еще раз, я готов по-настоящему туда упасть. Просто подтолкни, ладно?
И я улыбнулась. Через силу. Сперва вяло, нехотя. Но затем – слабая улыбка превратилась в настоящую.
И уголки губ Яна тоже поползли вверх.
Он хотел, чтобы я была счастлива. Хотя бы сейчас. На мгновение.
«Но какие бы лишения ни настигли меня, я все равно была не одна», – подумала я. И, наверное, не буду одна. В глобальном смысле. Со мной по-прежнему оставался Ян. Конечно, когда все закончится – вражда с Дивией и проблемы с захватившими явь волками, а небо станет чистым – он вряд ли будет проводить со мной много времени. У него есть дом в яви, своя жизнь, друзья, знакомые и путешествия, увлечения и занятия, а еще жилище в нави и подобие семьи – о чем я раньше не догадывалась.
А я оказалась лишь частью его интересов. Как и мои родители, с которыми он часто виделся, как и со мной, но которых уже нет. Мне придется научиться быть одной. Я должна отпустить Яна, хотя бы наполовину, как бы сильно я ни хотела ничего менять из того, что сложилось за долгие годы. Я привыкла к его присутствию, к его помощи, к тому, что мы бываем неразлучны. Но даже когда мы отпустим друг друга, я знаю, что всегда смогу на него рассчитывать.
Ведь он любит меня. Как и я его. Он мой близкий. Он мой друг. Хотя прямо сейчас он отстранен.
– О чем вы беседовали с Гаем? – вопросил он, бросив на меня короткий взгляд.
– Обо всем, – шепнула я. – Ты злишься?
Тонкий писк послышался позади – Кинельган, прогулявшись вместе с Гаем, вернулся ко мне.
– Нет. Не совсем, – буркнул Ян, внимательно уставившись на лес, где скрылась Роксолана.
– Он рассказал про Константина. Что он… приемный отец костомах и… по совместительству Кощей… Бессмертный, самый страшный герой детских сказок, – вымолвила я.
Ян кивнул, подтверждая мои слова.
– Да, люди его не оклеветали. Он далеко не безгрешен, наломал немало дров в прошлом. Это правда, – констатировал Ян безо всяких эмоций.
Являлось ли поведение Константина нехорошим или нет – Яна это не слишком беспокоило, что удивило меня, но, в конце концов, они были братьями. Пусть очень разными, но братьями. А родственные узы имели значение. В его голосе не слышалось ни разочарования, ни осуждения. Просто холодное спокойное принятие.
Рядом раздалось шипение. Размахивая крыльями, Кинли враждебно ковылял к Яну. Тот опустил на него тяжелый взгляд и еще не успел ничего сделать. Я, стараясь говорить как можно мягче, попросила Кинли прекратить.
Тогда он переключился на меня. И пока я удивленно смотрела на ручного обиженного питомца, почему-то негодующего именно сейчас, Ян в момент усмирил его: угрожающе сверкнул ультрамариновыми глазами, по большей части просто испугав.
Мне не удалось ни защитить его, ни пожалеть, – Кинли, выпустив клуб огня в нашу сторону, мол, оставляю последнее слово за собой, – развернулся, взлетел и направился обратно к Гаю.
Я подумала, что, вероятно, Кинли за последнее время, с того момента, как я потерялась в мистическом лесу, отвык видеть нас с Яном вместе, и, похоже, ему не нравилось, что мы снова общаемся чуть больше пяти минут.
Оказавшись наедине, мы немного помолчали. Наконец отошли от мрачных могил и неторопливо направились к костелу. Я начинала замерзать и поднесла руки в перчатках ко рту, сложила ладони и несколько раз на них подула.
– Значит, отец Гая – бог, – вымолвила я.
– Да, – подтвердил дракон, повернувшись и протягивая ко мне раскрытую ладонь.
– А он твой брат.
Ян ответил с небольшой задержкой. Воспламеняя, как обычно, огонь в пальцах вблизи меня.
– Получается, что да. – Его глаза подозрительно прищурились. – Сколько еще он тебе сообщил? Рассказал, почему Константин – такой?
– Нет, я больше не спрашивала. Как-то нечестно. Я хочу узнать от тебя.
Потянувшись всем телом к Яну, я ощутила жар огня, выжигающего воздух в паре сантиметрах от моего лица.
– Что узнать? – спросил Ян.
Я мгновение посмотрела на Кинли, который, навострив крошечные ушки, с любопытством наблюдал за пламенем и словно решал, будет ли чрезмерно опасным прилететь и затушить огонь цмока.
Потом заглянула в ярко-голубые глаза Яна, в которых плясали оранжевые языки, и попросила:
– Расскажи о своей семье.
Однако Ян был по-прежнему категоричным.
– Ава, тебе не нужно по-настоящему знать, кто я. Я не имею к своей семье никакого отношения. – Звучало жестко, печально или даже… трагично, но я не отступала.
– Дивия назвала тебя племянником.
– Да, она моя родственница по отцу. Но мы мало общаемся. Мы не очень близки.
