«Солнце, – подумала я. – Если бы мне довелось увидеть вблизи солнце, в моем представлении оно было бы именно таким».
Хорос. Божество солнечного диска.
Кем бы он ни был… или чем бы он ни был, но магия не казалась опасной, разрушающей, испепеляющей. Вовсе нет. Она приятно обнимала и согревала.
Это была магия, сильные волны которой отчетливо чувствовали цмоки и сын Велеса на протяжении всего нашего пути.
Рядом с овалом, который являл собой Хорос, пытаясь пробиться через плотную стену лучей, находились Ян и Гай. Они что-то кричали неведомому созданию, но, теряясь во вспышках, то открывая, то закрывая глаза, я не сразу смогла сконцентрировать внимание на их речах.
Лишь когда овал вдруг потух и, кроме звездных пылинок, рассыпанных в оранжевом тумане, ничто больше не сковывало моего зрения, я услышала холодный, требовательный, почти повелевающий голос Яна, обращенный будто в пустоту и темноту, скопившуюся на месте только что пылающего света:
– Немедленно остановись!
Меня удивил его властный тон. Даже поразил. Ян – древний цмок, представитель опасного вида наделенных магией драконов, – но перед ним, где-то во тьме мрамора на полу, был бог.
Настоящий бог.
Однако незнакомый мне, хриплый, уставший и надломленный голос ответил:
– Не могу… я не могу это прекратить…
– Тебя заметят! – продолжал Ян.
– Я должен переместиться… вынужден постоянно перемещаться…
Я мало понимала, что означают слова Яна, ответы Хороса и в целом все происходящее. Что солнечный бог должен прекратить? Остановить извержение магии? Но она же прекрасна.
Хотя теперь его могли найти по следам. Враги? А ведь мы именно так его и обнаружили. Если он хотел переместиться отсюда, значит, он действительно скрывался, был в бегах, прятался от сестры. Но почему он не контролировал силу? Разве он не способен на такое? В чем дело?
Я перестала соображать и даже думать в тот момент, когда вдруг словно из ниоткуда перед всеми нами предстал мужчина. Молодой. С распущенными кучерявыми пшеничными волосами до пояса, с мерцающей магическими пылинками загорелой кожей. В белом свободном одеянии, схожем с платьем, подпоясанным золотой шнуровкой, с расклешенными, расшитыми золотыми нитками рукавами, обрамленными гранатовыми браслетами на запястьях, из которых вдруг снова стал сочиться свет.
Световые столбы вырывались наружу, прямо из широко расставленных ладоней мужчины. Пронзительный крик разнесся по усыпальнице, но то было не известие о нестерпимой боли, а скорее превозмогание. Хорос напрягся, продолжая бороться с собой, – лицо молодого мужчины с миловидными чертами, исказилось в вымученной гримасе.
Он упал на колени и, шипя сквозь крепко стиснутые зубы, произнес, без гнева, но предупреждая:
– Уходите!
Стены приняли яростный вопль, содрогнувшись. Подобно вулкану, Хорос совершил выброс таящейся внутри него солнечной лавы, взмахивая руками, будто в панике, пытаясь вытряхнуть из рукавов то, что копилось внутри, а может, – вобрать внутрь. И мощная белая вспышка, ударив по моим глазам и сознанию, сбила меня с ног.
Все еще держащая меня за руку Роксолана не дала мне упасть. Кинли, не понимая, что причиняет мне боль, перебравшись с плеча, прильнул к моей груди, мордочкой и передними лапами с когтями уткнувшись в мою оголенную шею, оцарапав случайным порывистым движением.
Когда разум принял происходящее, а горящие, как от ожога, веки поднялись, там, в переливах всполохов, вместо красивого молодого мужчины я вновь увидела неведомый пульсирующий овал. Но на сей раз Ян и Гай уверенно двинулись к нему, пока не настигли границ лучей и не пропали вместе во вспышке.
В течение минуты царила тишина. Мы с Роксоланой и Кинли просто ждали. Затем лучи потускнели. Овал становился прозрачным, в нем различалось очертание трех фигур.
Ян, так же как и Хорос, стоял на коленях, в той же склоненной позе – прямо напротив могучего бога солнца.
Обе ладони Яна держали поникшую голову Хороса, покрытую пшеничными кудрями. Кончики пальцев дракона располагались на висках божества. Гай сидел рядом на корточках и держал Хороса за правую руку, из рукава которой полностью исчезли столбы света, в то время как из левой еще ветвились тонкие угасающие полосы.
Я поняла, что делает Ян. Усмиряет его, проникая в мысли. С помощью драконьей магии. Как успокаивал меня, когда я очнулась в его квартире после жестокого убийства моей семьи, после нападения волколаков, нанесшего глубокую рваную рану моему обливающемуся горячей кровью сердцу. Но неужели его силы достаточно, чтобы совладать с взбунтовавшейся энергией бога? Неужели он мог воздействовать на него? Я перевела взгляд на Гая.
И вдруг вспомнила, как Гай вырубил меня в осеннем лесу нави одним прикосновением к моему виску, когда я была обращена в озерницу. Похожим образом Ян «выключил» и меня, когда мы прилетели в город с моей фермы, сразу после нападения. Я думала, что упала от бессилия, неизмеримой боли и невозможности уместить в голове осознание утраты. Но нет – оба брата вызвали у меня одинаковые ощущения своим магическим прикосновением. Получается, и Гай обладал даром проникать в мысли и влиять на них. Глупо было полагать, что у него нет подобного дара.
Способности Гая, отцом которого являлось божество – Велес, должны во многом превосходить таланты Яна. И оба они, вероятно, справились, поскольку ленты свечения, струящиеся прямо из плоти Хороса, – пропали. Кожа, хранящая частицы солнечных пылинок, – стала однотонной, словно Хороса умыли, стерев волшебную пыль.
А сгустки божественной магии, плавно кочующей в тумане под потолком, между массивной люстрой с потухшими свечами и вокруг нас, – тоже бесследно исчезли.
Братья поднялись на ноги и, подхватив Хороса под руки (он не решался поднять голову и тяжело часто дышал), перетащили божество, усадив на одно из мраморных надгробий, расположенных у стены.
Тем самым они побудили Хороса опереться на гладкий камень.
Скрестив руки на груди, оба брата стояли напротив солнечного божества, приходящего в себя, исподлобья глядящего на них немигающим безотрывным взглядом.
– Что с тобой произошло? – спросил Гай, голос был участливым и взволнованным.
Лицо Яна превратилось в маску сосредоточенности – непроницаемую для эмоций.
– В тот день, когда вспыхнуло затмение, – сказал мужчина, грудь которого перестала беспокойно вздыматься и опускаться, – когда луна взошла на небо вместе с солнцем, я вспомнил о сестре, с которой не виделся более тысячи лет…
Мы с Роксоланой, наконец, расцепили ладони и сделали несколько шагов в их сторону, продолжая держаться на некотором расстоянии. Мы затаили дыхание, старались быть незаметными и не отвлекать Хороса, который собирался нам что-то рассказать.
Стирая с шеи капельки крови от царапины, которой меня наградил Кинли, я обняла питомца и покрепче прижала к себе.
«Тысячу лет, – подумала я, повторяя мысленно фразу Хороса. – Он не видел сестру более тысячи лет».
Хоть я и находилась в потустороннем мире, в обиталище бессмертных, существование которого еще неделю назад было для меня выдумкой, мне все равно было трудно вообразить, что кто-либо способен жить подобный срок, и это – лишь малая часть его жизни.
Мне, восемнадцатилетней девушке, трудно найти для этого место в своем рассудке.
– Поссорившись с ней примерно одиннадцать веков назад, – продолжил Хорос, – я не знал, где она, и не искал встреч, хотя и слышал, что она затаилась и мало с кем стала поддерживать связь. – Хорос выпрямил спину и расправил плечи – золотые нити на одеянии блеснули переливами, которые будто спорхнули с ткани, как светлячки, и повисли в воздухе.
Ян и Гай настороженно переглянулись.
Возле Хороса взметнулся звездный оранжевый туман, который мы видели несколько минут назад. Он был порожден бушевавшей и неугомонной силой, однако сейчас казался спокойным.
– Все нормально, – сказал Хорос. – Я его контролирую. – Широкой ладонью, слишком большой и могучей для миловидного молодого мужчины, он смахнул пряди кудрявых волос с лица, отбросив их, зачесав одним движением назад. – В день, когда луна и солнце схлестнулись в затмении, а небо изменилось, поскольку его заговорили, я понял, что с ней что-то неладно. И, забыв о разногласиях, решил найти Дивию, дабы узнать, не требуется ли ей помощь.
