Тень на краю империи (СИ) - Бадевский Ян

На непостижимом уровне я ощутил происходящие изменения.

Глыбы, которые на самом деле являлись внешними элементами упрятанного в горы исследовательского центра, сместились со своих мест, немного изменили очертания и как бы ожили.

Внутри горного комплекса что-то происходило.

Минут через пятнадцать я связался с Администратором и уточнил текущее состояние дел. АРМ запустил большую часть подсистем, включая климатический контроль и освещение, но работа ещё продолжалась. Мне разрешили доступ в Атриум Прибытия.

«Доступ открыт, — голос Бродяги прозвучал в сознании. — Но будь готов. Атмосфера внутри соответствует внешней среде. И… там нет гравитации».

Люк в полу кабинета бесшумно раздвинулся, открыв темноту, пахнущую озоном и вековой пылью. Я кивнул Хорвен. Гончая мгновенно скользнула в отверстие, её щупальца оттолкнулись от невидимых опор, и она исчезла в темноте. Я последовал за ней, оттолкнувшись от края люка.

Провалиться в невесомость — это необычное ощущение. Земля уходит из-под ног в прямом смысле, и ты остаёшься один на один с пустотой. Холодный воздух обнял меня, заставив вздрогнуть. Я включил тактический фонарь на плече. Луч света прорезал тьму, выхватывая из небытия фрагменты непостижимой архитектуры.

Мы были в Атриуме Прибытия.

И он был колоссальным.

Мой луч не достигал ни противоположной стены, ни куполообразного свода, теряясь в бездонной черноте. Стены, пол и потолок — эти понятия здесь теряли смысл — были сложены из того же тёмного, поглощающего свет материала, что и глыбы снаружи. Но здесь, внутри, поверхность была испещрена сложнейшими барельефами, напоминающими то ли схемы ДНК, то ли звёздные карты. Они тянулись на сотни метров, и их масштаб подавлял.

В центре этого гигантского пространства, прямо перед нами, парил Коммуникационный Шпиль. Внешне он напоминал кристалл, выросший в невесомости, многогранный и идеально симметричный. От кристалла исходило то самое низкочастотное гудение, которое я чувствовал снаружи, но здесь оно было в разы сильнее. Вибрация пронизывала всё тело, отдаваясь в зубах, и казалось, что гудит не объект, а само пространство вокруг него. Шпиль медленно вращался, и его грани вспыхивали изнутри тусклым синим светом, словно по ним пробегали заряды энергии.

«Деактивационная и сканирующая зона, — напомнил Бродяга. — Шпиль — антенна для удалённого управления. Пока он пассивен, но не приближайся к нему без необходимости».

Хорвен, легко маневрируя щупальцами, описывала вокруг меня широкие круги, сканировала пространство. В свете моего фонаря мелькали другие, меньшие структуры — замёрзшие капли непонятной жидкости, парящие в воздухе, и странные, похожие на коконы выступы на стенах.

«АРМ проложил маршрут к Залу Преображения, — продолжил Бродяга. — Он в ста метрах ниже по вертикали. Двигайся вдоль стены, я подсвечу путь».

На одной из изогнутых поверхностей загорелась тусклая цепочка синих огоньков, обозначая маршрут вглубь комплекса. Я оттолкнулся от ближайшего выступа, и поплыл вдоль этой траектории, чувствуя, как ледяной холод просачивается сквозь одежду. Хорвен следовала за мной, её тень, отбрасываемая фонарём, прыгала по циклопическим барельефам.

Атриум был мёртв и безмолвен, но это была величественная мощь уснувшего гиганта. И я, крошечное существо в этом грандиозном зале, плыл сквозь чужой сон, нарушая покой, длящийся тысячелетия.

Да, с освещением тут пока туго.

Как и с отоплением.

При этом Администратор во время очередного сеанса связи сообщил, что система климат-контроля восстановлена почти на шестьдесят четыре процента. И в ближайшие двадцать-тридцать минут начнётся потепление. Весьма кстати. У меня хороший комбинезон, тёплые перчатки и шапка, но всё равно как-то не по себе. При выдохе изо рта вырывается пар.

И да, я никак не связан с космосом.

А поэтому перемещаться в невесомости — задачка непростая. Меня периодически заносит в сторону или закручивает вокруг собственной оси. Вестибулярный аппарат я тренирую, поэтому не тошнит. Хоть какая-то радость.

Воздух был сухим, чистым и с запахом озона. Словно после грозы, но в условиях отрицательной температуры. По ощущениям — минус десять. Вдобавок пахло чем-то металлическим.

Стены начали испускать тусклое. синевато-белое свечение.

Никаких видимых источников.

То есть, светились поверхности, а не лампы или плафоны.

Синие огоньки привели нас к арочному проёму, скрытому в тени одного из исполинских барельефов. Портал был настолько огромен, что я поначалу принял его за ещё один элемент узора. Но, подплывая ближе, я заметил, что свечение стен внутри него было иным — более тёплым, золотистым.

«Зал Хроник», — просто сообщил Бродяга.

Домоморф подключился к местным ретрансляторам и мог общаться со мной телепатически в любой точке комплекса. Я оценил такой подход по достоинству — это лучше, чем держать в пальцах кубик и непрерывно задавать вопросы Администратору.

Я перехватился за край проёма и замер, пытаясь осмыслить открывшуюся картину. Если Атриум был пропуском в неведомое, то это место было его мозгом.

Помещение имело сферическую форму, и его округлые стены были не гладкими, а состояли из бесчисленных шестиугольных ячеек, напоминающих пчелиные соты. В каждой такой ячейке пульсировала и переливалась своя собственная голограмма. Одни показывали звёздные скопления и туманности, другие — схемы молекул ДНК, третьи — карты миграций животных, четвёртые — странные, нечеловеческие силуэты, которые могли быть самими Предтечами. Это была гигантская, живая библиотека, где знания не хранились на полках, а пребывали в постоянном движении, перетекая из одной формы в другую.

В самом центре Зала, в полной тишине, парила трёхмерная, идеально детализированная голограмма Земли. Но это была не та планета, что я знал. Континенты были смещены, очертания материков — чужды. Я смотрел на мир, каким он был миллионы, а может, и миллиарды лет назад. Или каким он станет. Я видел, как тектонические плиты двигались с геологической скоростью, ускоренной до минут, как океанические течения оплетали планету сияющими нитями, а в атмосфере вспыхивали и гасли точки — метки мощных энергетических выбросов, возможно, следы войн или катаклизмов.

«Проектор Таксономии, — пояснил Бродяга. — Библиотека генетических и исторических шаблонов. Администратор черпает отсюда данные для модификации гончей».

Хорвен, обычно невозмутимая, медленно проплыла ближе к голографическому глобусу. Её щупальца тянулись к нему, словно к чему-то знакомому. Возможно, её биомеханическая природа откликалась на эту всеобъемлющую базу данных всей земной жизни.

Я не стал задерживаться. Хотя зрелище и завораживало, наша цель была впереди. Цепочка синих огней повела нас дальше, в низкий, извилистый тоннель, отходящий от Зала Хроник. Стены здесь были уже не испещрены барельефами, а гладки и однородны, словно мы плыли по вене гигантского существа.

Через несколько минут тоннель вывел нас в новое помещение. И с первого же взгляда стало ясно — мы на месте.

Зал Преображения.

Он был меньше двух предыдущих, но от этого не менее впечатляющим. По периметру зала, в стенах, были встроены десятки тех самых яйцевидных капсул, которые я видел в отчётах Бродяги. Они напоминали гигантские семена, готовые прорасти. Их поверхность была матовой и непрозрачной, но оттуда исходило лёгкое, едва уловимое вибрационное поле.

В центре зала нас ждал АРМ. Ремонтный модуль замер рядом с одной из капсул, его корпус был усеян мигающими индикаторами. От него к стене тянулся тонкий светящийся волоконно-оптический кабель.

— Капсула готова к приёму, — раздался голос Администратора, звучавший теперь через акустическую систему зала. — Помести гончую внутрь. Процесс начнётся автоматически, как только я подтвержу стабильность связи со Шпилем.

Я посмотрел на Хорвен. Она неподвижно парила рядом, её «взгляд» был направлен на меня. В молчаливом ожидании биомеханоида не было ни страха, ни сомнений — лишь абсолютное доверие.