— Я верил страстно, я молился каждый день, я офирировал щедро... Наверное, поэтому я до сих пор жив. Но зачем, Господи, быть живым в таком безобразном мире?
Военные товарищи таращились на него, обменивались озадаченными взглядами, но подходить не решались.
— Надо изменить его уродство, не правда ли? Таков твой замысел, Боже? Делать все нашими руками? Нет, не верю. Полно! Ты даровал нам свободу воли — значит, с тех пор мы сами по себе! Слышишь, Боже? Я сам по себе!
...Она продолжала, а шляхтич вытряхивал из кошелька тарелки - накопилось почти пара дукачей - и высыпал ей всю пригоршню.
- Возьмите деньги и езжайте к врачу во Львов, - посоветовал Ярема. — Они умеют лечить такую чахотку, что ни один знахарь побороть не сможет.
Женщина недоверчиво смотрела на серебро в своих руках. Зрачки ее расширились, на ресницах застыли слезинки.
- Вы... Ясный... В самом деле? Так много! Что я должна? – она провела рукой по лицу, втирая слезы. - Просите, что пожелаете, отдам! Хоть себя всю отдам, берите, как пожелаете!
– Нет-нет-нет, – Ярема для убедительности выставил руки вперед. – Я эти деньги пропью, а вам они сына спасут.
Несмотря на его осторожно выпяченные руки, женщина бросилась с объятиями.
– Спасибо! Пресвятая Дева Мария! Спасибо, – не успел Ярема шевельнуться, как она так же стремительно упала ему в ноги. — Бог вас бережет, рыцарь ясный, за вашу щедрость христианскую... За все!
Из угла лупили глазками испуганные детишки, не понимая, что происходит.
— Не стоит, — повторил шляхтич, решительно взял ее за плечи и поднял. — Не тратьте время и немедленно отправляйтесь с сыном во Львов.
- К врачу!
– Да. Денег должно хватить. А если нет, то вы что-то придумаете, правда?
— Выдумаю, украду, все сделаю, что-нибудь, — улыбнулась, отчего ее лицо помолодело лет на десять.
Ярема спрятал пустой бумажник и ушел.
– Он поправится! Выздоровеет и через три года сам в джуры уйдет! — донеслось от хутора. — Тоже людей будет спасать!
Она лгала, но Яреме было безразлично. Если бы и от прошлого было так же легко откупиться...
Но эти воспоминания поросли сорняками, глубокими, ядовитыми сорняками, что зачахнут только с его смертью.
***
Северин должен был попасть в крепость через древний, забытый подземный ход. В заброшенных шахтах, соединявшихся с проходом, он наткнулся на завал и решил не тратить время на поиск другого пути, а перейти участок через Потустороннее. Мысль оказалась скверной: в Потустороннем районе на том месте зияло пропасть. Через несколько секунд характерник приземлился на груду угля.
– Курва, на больную ногу! — старый шрам от деревянного штыка пронзил болью все бедро. — Почему всегда на больную ногу?
Даже на поле боя безумные шары попадали именно в нее.
Чернововк прокашлялся от угольной пыли, поднял факел и огляделся: тьма сплошная. После осмотра штольни стало ясно, что он попал в подземный лабиринт. Ни о какой задаче теперь речь не шла: неудачник-диверсант должен был спасаться. С карты здесь никакой пользы, а перепрыгивать назад слишком рискованно. Надо выйти на открытое пространство, и только потом... Чернововк попытался вернуться по пути, по которому пришел, уперся в стену, выругался, покрутился немного наугад и окончательно заблудился.
К эхо шагов добавилось второе: кто-то сновал неподалеку, пытаясь попасть в ритм его походки, но постоянно ошибался и делал лишний шаг. Северин привык, что в Потустороннем мире даже в глухих уголках можно встретить кого-то живого, и общества не испугался — наоборот, это мог быть шанс на спасение.
– Эй! - крикнул Чернововк. – Я знаю, что ты здесь! Слышу твои шаги! Выходи, не оскорблю.
Из темноты к нему выплыло крепкое короткое создание жуткого вида. За одежду правил мощный мохнатый покров, плотно усыпанный каменным порохом. Ручушки - большие, мощные, сотканные из канатов мышц - достигали колен, на пальцах - грубые ороговевшие когти. Ими можно было крушить камни: наверное, именно этим создание и занималось. Ужасающий копающий захлопал слезовыми глазами.
– Ты понимаешь меня? — на всякий случай спросил Северин. Он впервые общался с представителем Потустороннего мира за границами Украинского Гетманата.
- Понимаю все языки, - послышалось в ответ. – Я – твёрг, а ты – зайда. Зайди в штольнях твердо. Убирайся.
– С радостью! Я и не собирался бродить по чужим угодьям. Выведешь меня наружу?
– Выведу, когда заплатишь, – кивнула мохнатая голова. - Что дашь?
— Есть монеты...
– Нет, – отказался тверд. – Только камни. Есть драгоценные камни?
- Нет.
– Прощай.
— Погоди! Ты не хочешь, чтобы я слонялся твоими штольнями? Может, проведешь бесплатно? — обычно такие уловки срабатывали.
Но не с твёргом.
– Ты здесь умрешь. Я подожду. Прощай.
Решение пришло мгновенно. Северин давно вычитал об этом ритуале в дневниках брата Блукача, тщательно изучил его, однако никогда не решался повторить. Но теперь речь шла о выживании... Характерник выхватил нож, порезал загрубевшую пучку большого пальца и бросился к твёргу. Имел единственный шанс: если замедлить или ошибиться, удар когтей разорвет ему шею.
Ослепленный брошенным факелом, твёрг получил хук и согнулся. Нож прорезал грубую кожу, набрал твердую кровь, встрял в землю. Сироманец приложил окровавленную пучку между глаз тверга, прошептал формулу и торопливо отскочил, потому что тварь готовилась нанести удар.
Удача или смерть!
– Приказываю никогда не вредить мне намеренно или ненамеренно, – выпалил Северин.
Кулачиски, похожие на наковальни, опустились. Цверг попытался поднять их, но отчаянно взвыл. Кровавая точка между глаз засияла: теперь он не мог ни избавиться от нее, ни сопротивляться приказам характерника.
— Приказываю вывести меня из этих пещер на открытое пространство, — Чернововк поднял нож и факел.
Цверг выкалил на него черные клыки.
– А говорил, что не обидишь.
Развернувшись, существо поплелось в темноту, Северин двинулся следом, чуть не приплясывая на радостях.
Удалось! Ему удалось! Конечно, это было коварно и не по-рыцарски, но ему нечем было платить жадному твёргу за выход. Проводник тем временем путался, волочил ноги, кружил, несколько раз меняя направление, мстил, как мог. Факел догорал.
– Приказываю вывести меня из этих пещер на открытое пространство немедленно, – крикнул Северин.
Цверг что-то пробормотал и свернул налево, но и шагу не успел сделать, как завизжал и схватился за голову. Багряная точка полыхала между глаз ярким огоньком. Чудовище перекатилось к другому ходу, поднялось и побежало трусцой, не останавливаясь, пока не вывела Северина под потрескавшееся небо с трещиной светила.
– Доволен? - прошипел цверг.
– Да.
— Уволь меня, человек.
– Ты убьешь меня.
— Горой клянусь, что не буду убивать. Уволь!
Характерник несколько секунд колебался, но угрызения совести взяли верх. Он достал пиштоль и направился на твёрга.
— Нарушишь слово и серебро войдет тебе в глаза, — предупредил Чернововк.
– Я не нарушаю слов, – ответил цверг.
Северин сделал несколько шагов назад.
— Когда уволишься, мигом возвращайся обратно в штольню.
– Да. Мгновенно.
– Даю тебе разрешение освободиться от моей печати.
Цверг стер кровавую точку со лба, Северин прошептал формулу увольнения и отступил на несколько шагов. Цверг зарычал, уперся в него полным ненависти взглядом, постоял несколько секунд... Вздохнул и скрылся в пещере.
— Так и родилось мнение создать целую сеть, — заключил Чернововк.
Брат Павлин захлопал в ладоши. Наконец-то он захватил его внимание! Ободренный Северин продолжил:
— Не понимаю, почему раньше никто до этого не додумался... Потому что с людьми такое соглашение не работает. Да и приказы имеют ограничения, никогда не следует требовать невозможного. Всегда лучше договариваться, чем пленить. Понимаешь?
