Лето, пляж, зомби. Окталогия (СИ) - Выборнов Наиль Эдуардович

В первый день я вернулся вымотанным, но сделал большую часть работы. Во второй – просто закончил. А потом отправился отсыпаться. Заметил, что Шульц продолжает следить за моим домом, и занимался он этим оба дня.

А потом заметил, что парни Изгоя стали собираться. Не так, чтобы уезжать прямо сейчас, а просто готовиться. Попросил Наташу послушать, что там говорят по рации, так и узнал – едут, причем рано утром.

Поэтому примерно к полуночи я выскользнул из дома, добрался до нашего тайника в горах и забрал оттуда винтовку. И выдвинулся сразу на позицию, туда же, где мы в прошлый раз атаковали конвой. БРДМ они каким‑то образом общими усилиями столкнули с дороги на обочину, остальные сгоревшие машины тоже.

За час до меня деревню покинул и Ильяс, но он собирался кружным путем отправиться к детскому лагерю, в первую очередь для того, чтобы отнести Алмазу и пленному еду. Ну и убедиться, что все с ними нормально.

А я ждал, вглядываясь в темноту. На этот раз я был на позиции, где до этого сидел Роджер, скрывался среди камней, и меня даже достать прямым выстрелом не удалось бы. И, что еще важнее, преследовать меня можно было только на своих двоих.

И я заранее поставил между камнями растяжку. И еще пара комплектов для них у меня была с собой. Единственное, что напрягало – это то, что НАТОВские гранаты нельзя было переделать для мгновенного взрыва, как запалы тех же «эфок». Там это, конечно, тоже опасно, но я бы справился. Тут все было гораздо сложнее. Так что между освобождением рычага и взрывом пройдет не меньше четырех секунд. Это много, можно успеть спрятаться после характерного хлопка. Если ебалом не щелкать.

Короче, все шансы свалить были. Я даже на всякий случай балаклаву натянул, которую сообразил из старой шапки. И одежду новую, от которой сразу же избавлюсь. Другой вопрос, что шумиха все равно может подняться, и подозрения возникнут уже и у Фреда. На это он глаза закрыть не сможет.

Но выбить главного, считай, второе лицо после Мансура, да еще и по военной части. Это было соблазнительно. Очень. Потому что это основная часть партизанской войны – прицельные удары по командирам. Еще лучше, конечно, было бы захватить его живым и допросить с пристрастием, но я относился к своим возможностям реалистично.

Уничтожить конвой со всеми бойцами мы бы, может, и сумели бы, если действовать осторожно и использовать доставшиеся мне мины. Да и то не факт, потому что среди его людей в большинстве своем были вояки, а не бандиты. А вот взять Изгоя живьем – уже нет.

Да и подставлять остальных мне не хотелось, вот я и решил действовать в одиночку. И ждал. Больше ничего мне не оставалось.

Еще был вопрос, в какой машине он поедет. Если в «Тигре», то далеко не факт, что винтовочная пуля пробьет стекло, они ж там хитрые какие‑то, их модифицировали много раз. А вот если в УАЗе – то другое дело. Да и конвой у них был так себе – три машины, я заранее посмотрел. Тот самый «Тигр», УАЗ, и «Урал», в котором ехали бойцы. Тут недалеко, меньше часа ехать до базы, так что потерпеть они вполне себе могли.

Наконец со стороны Дачного послышался гул моторов. Я повернул голову и увидел три машины, что освещали дорогу перед собой фарами. Приложился к окуляру прицела, отрегулировал кратность на максимальную, и принялся рассматривать, кто там едет.

Первый – «Тигр» – это по сути своей машина охранения. В темноте было тяжело разглядеть, кто сидит внутри, но знакомого лица я не увидел.

А если он в «Урале» с бойцами?

Ладно, смотрим и ждем. Остается надеяться, что блик прицела меня не выдаст. Хотя луны на небе практически нет, конец месяца уже. Какого, получается? Да август. Скоро осень, значит, начнется.

Скоро будет зима, чтоб в весне раствориться, а потом будет лето неизвестно зачем…

Откуда еще эта строчка? Нет, не помню, откуда помню.

Машины проехали чуть ближе, и я смог рассмотреть пассажиров УАЗа. И наконец увидел Изгоя, его лицо, похожее на рожу старого бульдога с немного отвисшими щеками. И такие же бесящие усики. Ей‑Богу, ему лучше было бы нормальную бороду носить, она бы ему харизмы добавляла.

Я навел перекрестье прицела ему в голову. Да, примерно так. Здесь метров сто, так что отклонение будет минимальным, практически на прямом выстреле. Хотя можно поправку чуть в сторону взять, УАЗ‑то все‑таки ездит.

Ладно, последний шанс отказаться. И отпустить его. Имеет это вообще смысл? Не знаю, но смерть бывшего особиста причинит «Воронам» урон. Очень большой урон. Другое дело, что если я сейчас промахнусь, то он точно от меня не отстанет. Скорее всего двинет прямо в деревню меня искать, потому что у него виноват всегда я.

Стоит оно того?

А, да пошло оно к черту. Работаем.

Я вдохнул, задержал дыхание на секунду, а потом на выдохе мягко потянул на себя спусковой крючок. По окрестностям раздался глухой выстрел, в боковом стекле появилось аккуратное отверстие, и я увидел, как голова Изгоя брызнула во все стороны кровью.

Дернул затвор, выбрасывая гильзу, быстро перевел прицел на водителя УАЗа. Они еще не успели отреагировать, все так же ехали вперед. И я снова нажал на спуск.

На этот раз пуля прошла ниже, пролетела через дверь, но это ничем не помогло бандиту. УАЗ резко вильнул вправо, съехал с дороги и остановился.

Я снова дернул затвор. Мою позицию они быстро выкупить не могли, так что сейчас разбегутся во все стороны, укроются и будут ждать. В принципе, сейчас можно отползти и свалить, и тогда даже не факт, что меня заметят.

Но тут, в конвое, едут самые боеспособные люди у «Воронов». Личные адъютанты Изгоя, считай, элита. Если еще пару убью – это станет ударом для остальных. Но всех я не завалю, это однозначно.

«Тигр» резко остановился, я увидел, как открылись двери, и народ бросился врассыпную. Из УАЗа тоже вылезли, но с другой стороны.

«Урал» проехал еще несколько метров, хотя тормозил, конечно. Но такую здоровенную дуру хрен остановишь. Нет, жаль, что у меня нет реактивного гранатомета. Иначе сейчас можно было бы сразу два десятка солдат превратить в кровавые факелы.

Из грузовика во все стороны побежали бойцы, попрятались. Кто за машиной, а кто в рельефе местности. Но я все‑таки решился, поймал в прицел еще одного и снова нажал на спуск.

Опять грохнуло, и один из парней опрокинулся набок и громко закричал. Не убил. Но винтовочная пуля в грудь – это все равно, что смерть. Или инвалидность. Мне в живот прилетело, и я чуть кони не двинул.

Снова затвор назад, а потом вперед. Еще выстрел, и «Ворон» просто осел на землю, да так и остался лежать. Мертв, я в голову попал. Там сейчас аккуратное, пусть и большое, входное и такое же, только чуть пошире, выходное. Винтовочная пуля – не «пятерка», которая кувыркаться в теле начинает. Человеческую башку она шьет вообще не замечая.

И последний, еще в одного. Но промахнулся. Ну не такой уж я и хороший стрелок.

Со стороны дороги послышались автоматные очереди, вокруг меня засвистели пули. Но это они еще не срисовали мою позицию, куда попало палят. Заградительный огонь, так сказать, это видно, потому что вон, попадания выбивают из земли тучки пыли метрах в десяти от меня.

Все, хватит.

Я посмотрел на землю, где валялись гильзы. Четыре я вижу отчетливо, еще одна где‑то в траве. Стоит забрать, или оставить, рассчитывая на то, что нападение снова свалят на неизвестных американских солдат?

Да, гильзы. Тяжелые, латунные, пахнут порохом и смертью. Хоть собирай, хоть оставляй – пули‑то все равно найдут. А если найдут, то сделают свои выводы.

Американцы. НАТО. Кто угодно, только не я. Пусть так и думают.

Я взял одну гильзу и бросил поглубже в траву. Вторую – положил на камень. Как бы нечаянно.

Тут надо не следы заметать, а наоборот «растить дракона». А на роль дракона группа НАТОвских солдат, профессионалов, морпехов каких‑нибудь или ЧВКшников из «Белой земли» подходит, как никак лучше. Может быть, бандитов окрестности патрулировать заставят, так все лучше, чем ничего, в деревне поспокойнее будут.