— Но теперь проснулась?
— Не теперь. Сила, она, как слово, из книги вовсе не вычеркнешь. Что-то недоброе случилось или с ним вот, или с отцом его, или с матушкой. Что-то такое, заставившее силу проснуться, выбраться из небытия. И мёртвой вновь сделалось больше, чем живой.
— То есть, — уточнил Наум Егорович исключительно для своего понимания. — Это скорее прапраправнук Кощеев…
— Сын. Их всех, когда появлялись, называли так. Сын Кощеев… а уж эти «пра» я и сама не сосчитаю.
— И что ты собираешься с ним делать? — пожалуй, именно этот вопрос и должен был интересовать Наума Егоровича больше прочих.
— Заберу. Туда, где его сила не навредит ни ему, ни прочим. А там дальше видно будет…
— За реку Смородину, — проворчал Женька. — Да за Калинов мост…
— Вот видишь, дорогой братец, ты сам всё и ведаешь… заглядывай в гости, коль охота будет.
— Да как-то… пока не тянет.
Калина Врановна звонко рассмеялась.
— Ну что ж, моё дело малое — пригласить. Что ж, слово сказано, теперь надо, чтоб и дело было сделано. Идём.
А после толкнула легонько стену, та и осыпалась серебристым крошевом.
Глава 38
В которой зло испытывает некоторые трудности
После зачистки периметра имперцы кровожадно набросились на останки пиратов.
О превратностях войны
Глаза покраснели.
Они давно уж чесались, и целители лишь разводили руками. Мол, причина не в физиологии вовсе, но исключительно в области психосоматики. Мол, изводит он себя работой.
Нервы опять же.
А вот если бы он не нервничал и больше отдыхал, то и само прошло бы. Нет, выписывали какие-то капли, должные облегчить страдания, только от тех капель зуд не унимался. По ощущениям и вовсе будто сильнее делался. И голова ныне тяжелая.
Но ничего. Справится.
Он честно не хотел пользоваться зельем, однако то давало хоть какое-то облегчение. И потому теперь Хозяин, не выдержав, плеснул себе от души. Руки дрожали.
Милочка… Мила-Мила-Милочка… Людмила.
По-хорошему, её давно следовало убрать бы. А он тянул. И отнюдь не из-за одной лишь её полезности, хотя этого не отнять. Пользы Милочка приносила не мало. А её хладнокровие, трезвый расчёт и амбиции импонировали. Сдержанность опять же.
И полное отсутствие морали.
Редкое сочетание качеств. Плюс инициативность, но в разумных рамках. В этой жизни и исполнителей толковых днём с огнём не найдёшь, а уж таких, которые будут и работать, и думать, вовсе…
Нет, тяжело думать. Мысли, что камни. Решение ведь принято ещё в тот раз. Почему тогда оно кажется неправильным? Он и вправду ошибся? Или всё-таки нервы?
И если не убирать Милочку сейчас, то…
— Вызывали? — Милютин вошёл без стука.
— Что там? — Хозяин с радостью отвлёкся.
— Да суета и беспорядок, как обычно. Сами знаете, не бывает переезда, чтоб без накладок. То машины не те подали, то бумаги потерялись, то ещё какая ерунда. Народ суетится. Лев Евгеньевич возмущается, и главное, он реально слегка свихнулся. Или не слегка… — Милютин замолчал. — Тут… такое дело… оно вроде и не ощущается, но как убрался за границу, прям дышать легче стало. К утру основное вывезут. Люди…
От Милютина воняло потом.
Раньше Хозяин ощущал запахи куда слабее. А теперь вдруг появились, все и разом, будто нос заработал. От стола несло деревом и клеем. Химией какой-то. От бумаг — бумагами. И снова химией. А вот от Милютина — лесом и потом. Причём второй запах пытался маскироваться, прикрываясь ароматом дорогой туалетной воды, но тот сползал, словно снег с пригорка, и тогда смрад больного человеческого тела делался почти невыносим.
— Надо будет отбор проводить. Потом уж, как подуспокоится всё. Многие производят впечатление не слишком… адекватных, — Милютин говорил медленно и слова подбирал тщательнейшим образом. Да и прямо он даже здесь не рисковал.
— Проведём. Ты прав. Условия работы такие, что сотрудников надо отпускать вовремя, — Хозяин едва удержался, чтобы не сдавить переносицу. — Я о другом. Милочка звонила.
— Я взял в работу, но пока…
— Нет. Отменяй. С ней надо осторожно. Сперва… побеседовать. Так, чтоб в тихом месте, чтобы выяснить, что после неё не останется никаких сюрпризов.
— Думаете?
Думать было тяжело, но за эту мысль Хозяин ухватился.
— Она хитрая тварь. И продуманная. И наверняка, понимает меня… хорошо меня понимает. Мы ведь давно сотрудничаем. Впрочем, ты знаешь.
Милютин знал.
Во многом его знаниями и удалось замять то, крайне неприятное дело. А ведь расчёт был точным, но, как выяснилось, всё не рассчитаешь.
К сожалению.
— То есть пока…
— Приоритеты. Сначала переезд. Потом Милочка.
Милютин кивнул. Возражения, если у него и были, оставил при себе.
— Приглядывать? — уточнил он на всякий случай. И Хозяин задумался. С одной стороны, логично поставить кого-нибудь, кто бы присмотрел за Милочкой. Уж больно она хитра.
С другой, если почует что-то, а чутьё у неё отменнейшее, особенно теперь, когда её растревожили, то возникнут сложности. В бега она не бросится, поскольку понимает, что это бесполезно, но и просто так себя взять не позволит.
Может, просчитав ситуацию, и сама пойти к институтским.
И что делать?
Извечный, если так-то, вопрос…
— Нет. Не стоит.
Комбинация в голове всё-таки складывалась.
— Тут другие… сложности возникли. Неожиданно. Есть у тебя кто-то, кто сможет отработать срочный заказ?
— Насколько срочный?
— Сверхсрочный. Желательно так, чтобы сегодня…
— Тут осталось-то от сегодня… — Милютин повернул часы и постучал по циферблату. — А чтоб отработать нормально, время нужно.
Нужно. Хозяин тоже не отказался бы от времени. Но вот не было его. А вонь немытого Милютинского тела заставила поморщиться. Надо же, прежде он не замечал за верным сподвижником этакой нелюбви к гигиене. Или тоже психосоматика?
А ведь и Милютина рано или поздно убирать придётся. Слишком много он знает.
Так. Эту мысль Хозяин осторожно отодвинул, поскольку начальник охраны был человеком неглупым, а за долгое время совместного бытия научился читать не только то, что вслух сказано, но и то, что не сказано. А там и до мыслей шаг.
— За срочность — тройная оплата. Справится до рассвета, премию выпишу.
— Объект?
— Местоположение известно, хотя есть сложность, но, думаю, преодолимая… вот, — Хозяин вытащил из ящика чёрную коробку, а из неё — плетеный браслет. Среди разноцветных нитей поблескивали бусины. — Это… скажем так, старая вещь. Весьма старая. Тот, кто наденет, по любой дороге пройдёт. Точнее, любая дорога выведет именно туда, куда ему надо. От прадеда осталось.
Некоторые ниточки поблекли, а пара бусин раскололась. Но сила, чужая, малопонятная, ещё была. Глядишь, на раз и хватит.
— Подвезешь к развилке, но не слишком близко. А дальше пусть наденет и представит объект. Снимок я скину. Будет держать в голове, дорога его сама и приведет, куда надо.
— Много… непонятного, — Милютин на браслет смотрел с подозрением.
— Зато и плачу.
Хозяин тоже смотрел на браслет. Он не любил расставаться с подобными вещами, их и было в коллекции немного. Но, чуялось, без этого артефакта человек просто-напросто не дойдёт. Главное, чтобы в итоге получилось не как у Земели.
Бестолочь.
А теперь ещё и гусь.
Поделом.
— И вот ещё… — из другого ящика появилась крохотная склянка. — Пусть… пули…
Он поморщился, поскольку не хотел произносить это слово, но сейчас нужно было, чтобы его поняли и как можно более точно.
— В этом обмакнёт. Самому не трогать. И перчатки обязательны.
— Это само собой.
— Повторю, перчатки обязательны. Капли этой дряни хватит, чтобы дар пошёл в разнос.
И ни один маг не выживет.
Жижа в склянке гляделась просто мутной водой.
— И организуй так, что заказ пришёл от Милочки. Сам знаешь, скрытые логи, движения по счетам, которые не отследить. Но чтобы это всё не на поверхности было. И никаких прямых улик. Не считай их за дураков, сделай так, чтоб и ей было чем заняться, и им…
