— Ну да, — кивнул Джек, — случайность и есть. А чего ревешь-то? — потрепал Эри по волосам. Мотнул головой в сторону соседней палаты: — Вон там еще две случайности сидят — и ничего, не ревут.
— Серый и Мрак? — сообразила Эри.
— Ага. Была б ты парнем, сказал бы «третьим будешь». С тобой-то им бухать — так себе интерес, конечно. Ну, так не рыдать же из-за этого?
— Мы не знали, что, помимо Серого и Мрака, есть еще дети, — добавил Кирилл. — Ни Вадим, ни Елена о тебе не рассказывали. Впрочем, в первое время после моего ухода и отношения с Бункером были... Скажем так, не слишком доверительными.
Эри кивнула. Думая о том, что давно минувшие «отношения» ей неинтересны. А интересно другое.
— Ты любил Елену Викторовну? — глядя на Джека, спросила она.
Здесь и сейчас было почему-то очень важно это узнать. А еще вдруг появилась уверенность: Джек ответит, он не станет увиливать. Чем дольше Эри разговаривала с ним, тем все больше уверялась: это действительно ее отец. Человек, которого так упорно искала. И ерунда, что он совсем не похож на бункерных взрослых. Да и в принципе на взрослого, если уж честно. Смеется над всеми, дурачится, рожи строит... Ну и что! Зато он ответит на все вопросы. Не будет врать.
Краем глаза Эри заметила, что Кирилл поднялся и ушел. Должно быть, понял, что стал лишним.
— Любил, — спокойно и твердо сказал Джек. — Не любил — так не полез бы... Блин, вот как тебе объяснить? Это ж, пока сама не попробуешь, не поймешь... Когда накрывает, всегда любишь, ясно? И, если кто тебе будет другое свистеть, не верь. Потом, когда отпустит — да... Потом разное может быть. А в сам момент — ничего вокруг нету. Кроме того, что тебе хорошо, и женщине в твоих руках хорошо. Так что не сомневайся, ты по любви получилась. Да чего болтать? Сама ведь можешь услышать.
Эри не сразу поняла, о чем он. Поняв, сглотнула.
— Ты... разрешаешь мне послушать, что сейчас чувствуешь?
Джек кивнул.
— А тебе не будет неприятно?
— Нет. Наоборот — всю жизнь думал, что один такой, мешком ударенный. А тут на тебе! Дочка есть.
Эри, не сдержавшись, все-таки расплакалась.
— Ладно, реви, — привлекая ее к себе, великодушно разрешил Джек. — Чай, не каждый день папашу находишь.
Однако нареветься вдоволь и наговориться с внезапно обретенным отцом у Эри не получилось: дверь палаты скоро распахнулась, и в проем нырнула голова Серого.
— Батя спрашивает, вы всё? — обратился к Джеку он. — Говорит, что мы здесь больше десяти часов уже. И что население, конечно, дрессированное, но чем раньше с Шаманом разберемся, тем лучше.
— Ну, так тащи сюда Шамана, — отстраняясь от Эри, буркнул Джек. — Я-то пока не больно ходячий.
Парни привели Шамана, усадили на стул. Напротив него, взяв еще один стул, сел Кирилл. Серый и Мрак плюхнулись на свободную койку, Эри осталась сидеть рядом с Джеком — решила, что ни на шаг от него не отойдет.
— Только не тяни кота, бункерный, — попросил Джек, — а то знаю я тебя. Давай сразу в лоб: слышь, Шаман? Откуда детишки?
— А ты не понял? — обернувшись к нему, удивился Кирилл. И остановил взгляд почему-то на Эри. Она вздрогнула — за секунду до того, как произнес это слово, вдруг поняла, что именно скажет. — Из Бункера. Больше неоткуда.
— Пап, ты чего? — теперь даже Серый вздрогнул.
Джек, кряхтя, приподнялся. С укоризной спросил у Серого:
— Ты чем, хлопчик, батьку опоил, что такую херню несет? Плесни и мне, что ли? — Повернулся к Кириллу: — Алё! Ничего, что до Бункера полторы тыщи километров — через реки, через горы?
— Тем не менее, мы сюда пришли. — На Джека Кирилл не смотрел. Смотрел на съежившуюся на стуле квадратную фигуру — ставшую, казалось, еще меньше ростом. — Через реки, горы, и несмотря на препятствия, которые нам чинили. А если в каждом жилом поселке будут встречать стол, кров и свежие лошади, дорога займет гораздо меньше времени. Так, Шаман? — и вдруг твердо приказал: — А ну, сними плащ.
Шаман поднял голову. Выкаченные глаза зло уставились на Кирилла.
— Тебе мало унижений, которые причиняешь беспомощному, неполноценному человеку? — проскрипел он. — Непременно нужно раздавить меня окончательно?
— Тебя раздавишь, — фыркнул Джек. — Начнешь давить, так поскользнешься... Серый, Мрак! Помогите дяденьке.
Серый и Мрак одновременно поднялись. Шаман, скривив брезгливую гримасу, взялся за завязки плаща.
Когда сбросил его, Эри обомлела — кривые, короткие ноги венчало поджарое и мускулистое тело атлета.
— Ну, как я и предполагал, — кивнул Кирилл. — Мои поздравления, отлично выглядишь. И сколько занимает дорога до Бункера и назад? Думаю, пару месяцев, не больше.
Шаман молчал.
— Не знаю, какие сказки рассказывают людям твои Посланники, которые весь год снуют по округе, — продолжил Кирилл. — Но факт то, что, когда ты выдвигаешься в путь, скачешь без промедлений. А для того, чтобы не встречался с местными, Мать Доброты ввела комендантский час. Пока не перевернется девятка — я правильно запомнил? — люди сидят по домам и нос высунуть не смеют. Не исключаю, что даже к окнам не подходят — у твоих посланников было время позаботиться о том, чтобы весть об ослушниках, пораженных «неведомой болезнью», прокатилась по всей округе. Власть имущие, возможно, догадываются, для кого они, повинуясь божественному Слову, готовят еду и лошадей, но расспрашивать не рискуют. Подозреваю, что вовсе с тобой не пересекаются. Просто в одну прекрасную ночь приготовленная где-то в укромном месте провизия исчезает, вместе со свежим конем, а его место занимает уставшее животное. Зато через какое-то время в Лунном Кругу появляется младенец. Ну, либо не появляется, тут уж как повезет. Разумеется, в каждом поселке надеются, что в этом году повезет именно им, и очень стараются угодить.
Шаман молчал. Эри понимала, что возразить ему нечего. Все обстоит именно так, как рассказал Кирилл. Но понимать — это понимать! А верить...
— Не может этого быть! — крикнула она. Поняла, что смотрит на Кирилла так же, как незадолго перед этим смотрел Шаман. — Я не верю! Зачем Вадиму Александровичу отдавать детей?
Кирилл развел руками:
— Ну, твердо на этот вопрос может ответить только сам Вадим Александрович. А я пока вижу единственный ответ — нехватка ресурсов. Это мы, находясь на поверхности, можем осваивать все новые и новые площади — для проживания, для посевов. А Бункер рассчитан на строго определенное количество жителей, содержать и прокормить больше он попросту не в состоянии.
— Но... — начала Эри.
Кирилл поднял руку:
— Позволь мне закончить, спорить будем потом. Так вот. Вадим Александрович — отличный ученый. Я говорю без иронии, это действительно так. Я читал в дневнике Сергея Евгеньевича, что мой отец очень его ценил и предсказывал «талантливому юноше» большое будущее. И сам я, несмотря на наши разногласия, Вадима Александровича искренне уважаю. Как ученый, он, несомненно, гениален. — Кирилл помолчал и твердо закончил: — А вот как администратор и хозяйственник — увы. То, о чем Сергей Евгеньевич подумал бы в первую очередь — а хватит ли нам ресурсов? — Вадиму Александровичу даже в голову не пришло. После создания инкубатора он был окрылен успехом — все работает! Эмбрионы растут и развиваются! И, видимо, с закладкой первых... гхм, партий, переборщил. Потом, когда детишки начали подрастать и требовать все новых затрат, начиная с молочных смесей и заканчивая посудой, разумеется, схватился за голову. Сел за расчеты и определил точное количество воспитанников, которое может позволит себе Бункер. — Кирилл повернулся к Эри: — Сколько детей живет у вас сейчас?
— Двадцать. — Эри не задумалась, цифру знала точно.
— Старшим около шестнадцати, так?
— Да.
— А самым младшим?
— Семь.
— Десяти лет не прошло, как поток пришлось остановить, — кивнул Кирилл. — Стало быть, двадцать человек — это предел для Бункера.
— А вот и неправда! — сообразила вдруг Эри. — Серый, Мрак! Помните того мальчика, который мне ботинки принес? Он говорил, что у них в поселке есть пятилетний ребенок! Он еще сказал «пять годов» — помните? А Серый поправил, что не годов, а лет.
