— Ну что? — бросил я, смахивая с куртки невидимую пыль. — Похоже, на сегодня ещё не всё. Пошли. Посмотрим, что нас ждёт впереди.
— Может, хоть впереди окажется что-то повеселее и пооригинальнее, чем наши собственные унылые рожи…
Отозвался Чор.
Я шагнул в темноту, и остальные, помедлив мгновение, последовали за мной. Обратного пути, как ни крути, не предполагалось.
324
В любой другой ситуации я бы уже давно скомандовал привал, но внутреннее чутьё подсказывало, что в этом месте нельзя останавливаться ни на миг. Иначе мы останемся здесь навсегда, как эти каменные истуканы.
— Хозяин, — прохрипел Чор, едва перепрыгнув очередную внезапно разверзшуюся пропасть, цепляясь за край своими короткими синими лапками. — Ты уверен, что мы идём в правильном направлении? По-моему, мы всё глубже лезем в самую задницу какого-то очень злого и очень старого демона. Может, вернёмся, пока не поздно? Я даже согласен жрать похлёбку из песчаных бобов на воде, лишь бы выбраться из этой проклятой дыры!
Голос моего спутника был полон раздражения и плохо скрытого страха.
— Поздно, коротышка, — отрезал я холодно, оглядываясь по сторонам, пытаясь уловить малейшие признаки опасности в этом гулком полумраке. — Обратной дороги нет. Только вперёд. И постарайся не сломать себе шею, пока будешь ныть…
Минтен, несмотря на видимую усталость, шёл впереди всех с мрачной, почти фанатичной решимостью. Надежда увидеть Юлину живой, вырвать её из лап этого кошмара придавала ему сил, но его лицо было осунувшимся, а глаза лихорадочно блестели, как у человека, балансирующего на грани безумия. Мико шагала рядом со мной, её дыхание было тяжёлым, прерывистым, но она не жаловалась, лишь изредка бросала на меня быстрые взгляды, будто ожидая подвоха от самого храма. Ами, как всегда, замыкала наше шествие, её лицо оставалось непроницаемым, но я замечал, как её фиолетовые глаза напряжённо осматривают каждый угол, каждую тень, ожидая опасности, которая, я был уверен, не заставит себя долго ждать.
И предчувствия не подвели. Из теней, отбрасываемых колоннами-статуями, на нас внезапно выскочили культисты Песчаного Великана. Это были фанатики в рваных лохмотьях, их лица были скрыты под грубыми масками из засохшей глины, а глаза горели безумным, нечеловеческим огнём. Они были вооружены зазубренными клинками и копьями, острия которых поблёскивали в тусклом свете храма. Двигались они быстро, с нечеловеческой реакцией, не обращая внимания на раны, словно боль была для них лишь раздражающим пустяком, а их боевой клич был похож на вой голодных волкеров, беспощадно резавший слух.
— Ну, вот и приёмный комитет подоспел, — пробормотал я, криво усмехнувшись, активировал Скрижаль и метнул в толпу обезумевших фанатиков Руну Огненный Шар.
Взрыв с ревущим гулом разметал нескольких из них, их тела разлетелись в стороны, объятые пламенем, но остальные продолжали напирать, словно не замечая потерь, их вой становился только громче, злее. Тем не менее, Алый Шип, перечеркнувший сразу несколько фанатиков, заставил тех поумерить прыть.
— Юлина! — внезапно закричал Минтен, его голос сорвался на хрип, полный отчаяния и надежды.
Я проследил за его взглядом. Девушка была привязана к огромному, мрачному каменному алтарю в самом центре зала, её одежда была разорвана в клочья, а на бледном лице застыло выражение дикого, почти животного ужаса. Минтен, не раздумывая ни секунды, бросился к ней, не обращая внимания на опасность, на культистов, на всё вокруг.
— Стой, дурак! — рявкнул я, но было уже поздно.
Один из культистов, вырвавшись вперёд, стремительным движением ударил Минтена ножом в бок. Тот вскрикнул, пошатнулся и упал на одно колено, но тут же, с рычанием, попытался подняться, продолжая рваться к Юлине, оставляя за собой кровавый след.
— Маблан тупой! — выругался я сквозь зубы, чувствуя, как внутри закипает раздражение. — Ами, прикрой его! Мико, Чор, держите их на расстоянии!
Бой был хаотичным, жестоким, выматывающим. Культисты лезли со всех сторон, их было слишком много, словно они вытекали из самих стен храма. Мне пришлось вступить в ближний бой, отбиваясь от врагов иллиумовым мечом и Плетью Тьмы, которая бесшумно разрезала воздух, наводя на врагов ужас. Ами стреляла из лука с пулемётной скоростью, прикрывая Минтена, который, несмотря на рану, всё же добрался до Юлины и дрожащими руками пытался перерезать грубые верёвки. Мико, опустошив барабан револьвера, сражалась тамогавком с яростью берсерка. Её топорик сверкал в полумраке храма, словно молния, оставляя за собой кровавые росчерки, каждый её удар был точен и смертелен.
Чор Комач, который обычно предпочитал держаться в стороне от прямой драки, отсиживаясь за спинами других, на этот раз проявил себя с неожиданной стороны. Когда один из культистов, высокий и тощий, как жердь, зашёл Ами со спины, замахиваясь массивным тесаком, синекожий коротышка, несмотря на вечное нытьё, вскинул свой «Найторакс» и сделал точный, выверенный выстрел. Культист рухнул замертво, даже не успев издать звук, а Ами, не оборачиваясь, лишь коротко кивнула Чору в знак признания. Кажется, даже её ледяное, непроницаемое сердце слегка дрогнуло от такого неожиданного проявления храбрости со стороны зоргха, которого она всегда презирала.
Наконец, когда последний культист был повержен, его тело с глухим стуком упало на холодный камень пола, мы смогли подойти к алтарю. Минтен, тяжело, прерывисто дыша, уже перерезал верёвки, и голая Юлина была свободна. Но её вид… Он был ужасен, почти невыносим. Она была жива, но её глаза были пустыми, безжизненными, как у куклы, а на измождённом лице застыло выражение глубокого, бездонного отчаяния. Она смотрела на Минтена, на нас, как на призраков, как на что-то нереальное, чего просто не могло быть в её кошмаре.
— Зачем… — прошептала она, её голос был слабым, надтреснутым, словно стекло на грани того, чтобы разбиться. — Зачем вы пришли? Лучше бы… лучше бы вы меня не спасали… Лучше бы оставили меня здесь…
Её слова ударили по Минтену сильнее, чем нож культиста, пронзивший его бок. Он опустился на колени перед ней, его плечи поникли, как у человека, потерявшего всё. Я видел, как в его глазах гаснет последняя искра надежды, как его лицо, и без того осунувшееся, становится серым, почти мёртвым. Я подошёл к Юлине, присел на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с ней, и посмотрел ей прямо в глаза. В них была такая бездна отчаяния, такая боль, что мне стало не по себе. Иногда спасение действительно хуже смерти.
— Мы пришли за тобой, девочка, — сказал я тихо, стараясь вложить в эти слова решимость и уверенность, которых у меня не было. — И мы вытащим тебя отсюда. Даже если ты сама этого не хочешь. Даже если ты уже сдалась, нужно продолжать жить. Иначе они победили.
Она слабо покачала головой, слёзы покатились по её щекам, оставляя мокрые дорожки на запылённом лице.
— Вы не понимаете… Он… он уже здесь… Песчаный Великан… Ритуал уже начался… Вы опоздали…
Я посмотрел на Ами, стоявшую чуть поодаль. Её лицо было мрачным, губы сжаты в тонкую линию.
— Она права, Кир, — сказала она, её голос был низким, почти шёпотом, но в нём сквозила холодная уверенность. — Я чувствую его присутствие. Он пробуждается. Прямо сейчас…
В этот момент пол под нашими ногами снова задрожал, но на этот раз гораздо сильнее, чем прежде, словно само сердце храма начало биться чаще, с нарастающей яростью. Колонны-статуи, эти молчаливые стражи древнего ужаса, начали трескаться, осыпаясь каменной крошкой, а из глубины храма, где-то далеко в темноте, донёсся низкий, рокочущий звук, от которого закладывало уши и холод пробегал по спине. Песчаный Великан. Он действительно пробуждался, и его пробуждение не сулило нам ничего хорошего.
— Ну что ж, — сказал я, активируя Скрижаль.
Мой голос звучал почти буднично, но внутри всё напряглось в предвкушении новой, ещё более страшной, возможно, последней схватки.
