Звездная Кровь. Изгой VII (СИ) - Елисеев Алексей Станиславович

— Похоже, финальное представление начинается. Чор, помоги Минтену с Юлиной, держитесь позади. Ами, Мико, готовьтесь.

Я посмотрел на Юлину. Она была сломлена, измождённое лицо выражало только бездонное отчаяние в её глазах. Отметив про себя, что не испытываю к бедной женщине и капли сострадания. Будто во мне что-то перегорело. Что-то очень важное. Вместе с тем, во мне и страха не было.

Именно в этот момент, подумалось о том, что же такое свобода. Роскошь, как однажды сказала Ами? Или просто иллюзия, за которую мы цепляемся, пока не поймём, что давно уже сломлены внутри, что мы — лишь тени самих себя? Я не знал ответа. И, возможно, никогда не узнаю. Потому что мне предстоит бой. Возможно, последний и решительный. Но это единственное, что я умею. Единственное, что сейчас остаётся.

Проход, открывшийся на месте разбитого центрального зеркала, вывел нас в гигантскую, подавляющую своей мрачной грандиозностью структуру, высеченную из песчаного камня. Это место было ещё более зловещим, чем всё, что мы видели до сих пор, словно само воплощение древнего, нечеловеческого ужаса, спящего в глубинах времени. Каждая массивная колонна, поддерживающая высокий, гулкий свод, представляла собой окаменевшую фигуру древнего воина, застывшего в мучительной, неестественной агонии. Их лица, вырезанные с пугающей детализацией, были искажены безмолвным криком, руки тянулись к каменному небу, словно моля о помощи, которой они так и не дождались. Казалось, их каменные пустые глаза будто следили за нами, провожая каждый наш шаг тенью невысказанной боли. Гравитация здесь работала странно, пугающе непредсказуемо — пол под ногами то становился вязким, как болотная трясина, хватая за сапоги, то внезапно проваливался, открывая бездонные, чёрные пропасти, из которых веяло холодом небытия. Я использовал Руну Уменьшение Веса на себе, чтобы легче преодолевать эти коварные ловушки, проскальзывая над зияющими разломами, но остальным приходилось тяжело. Нужно было перетаскивать их на верёвках. Даже я чувствовал, как силы постепенно утекают, словно песок сквозь пальцы, и это несмотря на мои Навыки и Атрибуты. А Чор, Минтен и даже Ами выдыхались буквально на глазах, их лица блестели от пота, несмотря на пронизывающий холод храма.

325

Центральный зал проклятого капища превратился в кипящую арену. Казалось, что воздух дрожал и вибрировал от древней, первобытной, почти осязаемой злобы. Песок под нашими ногами ожил, закружившись в безумном, слепом вихре, который вскоре, на наших глазах, сформировал гигантскую, чудовищную в своей ассиметричности фигуру Песчаного Великана. Это была не просто тварь из песка и обломков костей — это был сгусток чистой, концентрированной ненависти, воплощение чего-то настолько старого, настолько чуждого человеческому пониманию, что разум просто отказывался это осмыслить и объять. Его тело, сотканное из ревущих песчаных бурь и обломков прошлого, погребённых под толщей песка цивилизаций, возвышалось над нами, как живая гора, а каждый его шаг отдавался глухим, сотрясающим землю гулом, от которого трещали и осыпались древние колонны храма. Его незримое присутствие давило на разум, будто гигантская, невидимая лапа сжимала череп, пытаясь раздавить его. Я чувствовал, как моя воля начинает гнуться, трещать, как перегруженная сталь, но что-то внутри — может, мой жалкий Навык Ментальной Устойчивости, а может, просто звериное упрямство, нежелание сдаваться — не давало мне окончательно сломаться. Я не знал, надолго ли меня хватит, но отступать было некуда. За нами были те, кого я должен был защитить.

Моя память, как назло, всегда выбирала самые неподходящие моменты, чтобы вытащить из своих глубин картины прошлого. Я вспомнил, почти увидел воочию, как моя десантная группа, ещё в той, прошлой жизни, подавляла кровавое восстание в Небесном Шпиле, вызванное А-сущностью под кодовым названием «Лилит», прорвавшейся из Грани. Тогда, как и сейчас, эта мерзкая сущность собрала вокруг себя толпы последователей — обычных земных колонистов, одурманенных её тёмной, извращённой волей. Здесь, в этой проклятой Кровавой Пустоши, это песчаное чучело, именуемое Песчаным Великаном, сплотило вокруг себя дикарей и мутантов с доброй четверти всей пустыни, создав свою армию фанатиков. В голове, словно наяву, всплыли обрывки лекции, которую нам когда-то читала Далия, представленная командованию как Аниматург высшей категории. Её голос, холодный, чёткий, почти безэмоциональный, словно вырезал слова прямо в моём сознании:

«Следующая по рангу азурическая сущность, с которой вы можете столкнуться, — это „Див“. По мнению аниматургов, появляется в результате долгих, мучительных скитаний анимы в Грани, вне благословенного круга перерождений. Наказанные или проклятые, возможно, сами отказавшиеся от перерождения, лишённые возможности нового воплощения, они обитают в пустой, холодной бесконечности А-пространства. Такой заблудший дух под пагубным воздействием Азур — тёмной энергии Грани — перерождается в злобную, мстительную сущность, обретающую лишь подобие разума, но огромную силу. Это чрезвычайно опасное создание, повредить которому может только оружие с ярко выраженным азур-поражающим фактором…»

Слова, сухие и безжалостные, лились дальше, рассказывая о «Дивах», об их способности вселяться в тела смертных, превращаясь в нечто, что мы называли «Сауроном», «Лилит» или «Идзанами», в зависимости от проявлений. О том, как они становятся вожаками стай, лидерами культов, неся разрушение и хаос. Затем Далия перешла к ещё более опасным, почти непостижимым тварям — «Ахриманам», сверх-сущностям, чудовищному сплетению множества душ, ведомых изощрённым и абсолютно чуждым человеческому пониманию разумом. Они — живое воплощение первобытных пороков: неутолимой агрессии, всепоглощающей жадности, слепого, иррационального насилия. Их появление в реальном мире — это всегда стихийное бедствие, катастрофа планетарного масштаба.

Я резко мотнул головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Этот Песчаный Великан — либо «Див», либо, что гораздо хуже, «Ахриман». И в любом случае, обычное оружие, будь то пули или плазма, здесь будет бесполезно, как детские игрушки против разъярённого дракона. Нужен азур-поражающий фактор, но где, чёрт возьми, его взять? У меня оставались только мои Руны, которые я успел собрать, оружие и старое, доброе, не раз спасавшее мне жизнь упрямство. Моя Звёздная Кровь 642/1420 стремительно, почти на глазах, таяла. Я вновь активировал Руну Щита Обжигающего Света, но знал, что это лишь отсрочка, жалкая попытка выиграть немного времени у смерти.

— Держитесь! Не разбегаться! — рявкнул я, стараясь перекричать рёв бури и гул, исходящий от Великана.

Я активировал Руну Печать Аннигиляции. Серебряный ранг Руны оставлял надежду, что она подействует на могущественного врага. Концентрированная энергия уничтожения, хлынувшая из поставленной под ноги Печати, ударила по Великану, выжигая целые куски его песчаной плоти, оставляя дымящиеся прорехи, но тварь лишь оглушительно взревела, и раны начали затягиваться прямо на глазах, регенерируя с пугающей скоростью. Я тут же, не теряя ни секунды, метнул в него Руну Термобарическую Гранату.

— Граната! Ложись! — рявкнул я.

Однако все без команды знали насколько мощная это Руна-Предмет и попадали, вжимаясь в поверхность. Сам я укрылся за одной из колонн.

Мощный взрыв сотряс зал, разбрасывая тонны песка и обломков, заставив Великана пошатнуться, но эффект, как я и ожидал, был временным. Великан ответил сокрушительным ударом своей гигантской песчаной лапы, от которого мой Щит Обжигающего Света тревожно замигал, а меня отбросило назад, как пушинку. Я с трудом удержался на ногах.

Ами и Чор Комач, действуя на удивление слаженно, отвлекали его, маневрируя между полуразрушенными колоннами. Ами, с её холодной, почти нечеловеческой точностью, стреляла из револьвера и лука, хотя ни стрелы ни пули и не причиняли гиганту особого вреда, лишь высекая искры из его песчаной шкуры. Чор, несмотря на своё вечное нытьё и панические выкрики, на удивление метко стрелял из своего «Найторакса», целясь в суставы гиганта, пытаясь хоть немного замедлить его неумолимое продвижение. Минтен, стиснув зубы от боли, прикрывал своим телом Юлину, которая не могла даже стоять, сжавшись в комок у основания холодного каменного алтаря, её глаза были полны ужаса. Мико сражалась рядом со мной, её томагавк сверкал в полутьме, а зелёные глаза горели яростью и отчаянным вызовом.