— Не стой столбом, скажи хоть что-нибудь!
- Полно, - сказал Игнат.
– Что? – не поняла она.
Вчера казалось, что разрыв с Шевалье станет сложным испытанием. Однако этот разговор также оказался непростым.
— Между нами все кончено.
Ее улыбка испарилась.
— Это такая шутка? – Арина отступила на шаг. Не верила.
— Я поступаю так, как давно следовало поступить.
— Что ты несешь?
— Прощай, Орисю.
Он направился к двери. Какое-то мгновение она стояла ошеломленная, переваривая и осознавая услышанное, а затем взорвалась.
— Пошел к чертовой матери, урод! Чтоб глаза мои тебя больше никогда не видели! Думаешь, можно так просто использовать меня и уйти? Я тебя прокляну! Подружке ведьме твой портрет вышлю, чтобы сглазить! Да чтоб у тебя прутья всох! — как на бывшую воспитанницу института благородных девиц, Арыся знала немало бранных слов. - Пес налиган! Пусть бы все зубы выпали! Никогда не приближайся к этому дому, слышишь, проклятая кровь? Никогда! Собственноручно тебе кол в сердце воткну!
Горничные подглядывали, как следом полетела ваза и разбилась о дверь. Арина кричала, впервые в жизни заброшенная, яростная и обиженная, но Игнат уже ее не слышал. Стук копыт смоляной лошади затих за поместьем.
Арина умолкла, опустилась на пол и заплакала.
***
После пары недель традиционных проволочек, всегда предшествующих официальным визитам, Ярема наконец-то увиделся со своим будущим попутчиком — дипломатом Зиновием Чарнецким. Тот оказался степенным мужчиной средних лет, характер имел саркастический, спину держал подчеркнуто ровно. Дипломат понравился Яреме, ведь он привык видеть на этом посту льстивых вертих, которые скорее позволят себе палец отрезать, чем откровенно признаются, что имеют на уме.
— Рад, что моим атташе будет опытный сероманец, — заявил Чарнецкий. - Сработаемся.
- Бесспорно.
Они сидели в одном из кафе недалеко от Черновицкого университета. Покой нарушал только шум студентов, которые после обеда расходились по дневным лекциям.
— Сейчас ваша фамилия звучит громко, пан Яровой. Гетманские выборы! Меня поразило, что вы выполняете такие приземленные задачи в то время, как ваш брат имеет немалые шансы на булаву, — заметил Чарнецкий.
– Он долго направлялся к ней, – ответил характерник. — Но я к этому никакого отношения не имею.
Иаков больше не писал. Они никогда не были близки, но жесты вежливости типа периодической переписки всегда считались долгом, так их воспитали — братья из шляхетской семьи должны вести себя должным образом. Наверное, отказ Яремы расстроил Якова так, что тот вычеркнул младшего брата из списка родных. А тут еще и «Летопись»... Эта книженция, вероятно, стоила Якову нескольких голосов, ведь в обоих советах прекрасно знали, из какого рода происходит светлейший господин Яровой. Впрочем, это не его забота, решил Ярема, и выбросил брата из мыслей.
Отправились на следующий день. Характерник оставил чересчур в багаже, снаружи перевоплотившись в обычного охранника посланника Украинского Гетманата. Пересек границу, экипаж покатился по крученым дорогам Объединенного Княжества в большой город Клуж-Напоки, где их встретил чрезвычайный и полномочный посол Украинского Гетманата господин Плохий.
— Завтра состоится торжественный прием в честь вашего прибытия, — сообщил господин посол, седенький дедушка со вставной челюстью. — Я планировал присоединиться, прибыл из Бухареста для этого, но проклятое здоровье...
Он зашелся неистовым кашлем, аж челюсть чуть не выскочила изо рта.
— Проклятое здоровье! После дороги плохо, врач-душегуб не позволяет мне выходить из дома, – продолжил посол. — Радуюсь, что прислали двух молодых людей, а не старых пердунов вроде меня.
— Желаю скорейшего выздоровления, господин посол. Досадно слышать, что вас не будет на приеме, нам не хватит ваших знаний. Что нужно знать для будущего вечера?
В отличие от Яремы Зиновий прекрасно знал, что их ждет, но хлеб дипломата господин Чарнецкий ел не зря.
— Пир состоится по стандартному протоколу... Светские болтовни. Великого Князя не будет, но вас лично поздравит Влад Ракоци, первое лицо Трансильвании. С ним следует подружиться; на остальных присутствующих – безразлично. Миль, слетающаяся на сияние праздничных свеч, — господин посол задумчиво пожевал губы. — После приема ждите многодневных путешествий по городам, замкам и полигонам, где вам будут всячески демонстрировать армейские силы и мощный оборонительный потенциал страны. Выводы из увиденного делайте сами. Я не понимаю в военном деле, но и слепому ясно, что здесь готовятся к войне.
- Войны на чьей стороне? – спросил Ярема.
— Правильно думаете, юноша, — господин посол засмеялся, но смех обернулся кашлем. - Тряска! Душегуб был прав, мне стоит вернуться к постели... Если вас интересует мнение больного старика, который последние годы просидел в Бухаресте и тщательно рыскал вокруг, то вот она: я готов заложиться на будущую пенсию, что османы придут сюда с войной.
Замок Клуж-Напоки, одна из крепостей легендарного Семиградья, имел над воротами огромный герб города с оскаленной волчьей мордой. Ярема поправил костюм – без череса он чувствовал себя необычно – однако решил, что этот герб является хорошим знаком.
— Знаешь, что сейчас будет, пан Яровой? — спросил Зиновий.
Не прошло и суток, когда они перешли на дружеское «ты».
— Пир в честь нашего прибытия?
— Вот именно! Почтенных гостей, то есть нас с тобой, примутся ублажать, — Зиновий ласо улыбнулся. – За это я люблю свою работу.
Ярема удивленно хлопнул глазами.
— В северных краях хозяева не предлагали тебе сладкое женское общество, чтобы не скучал один?
— А ты об этом... случалось, — Ярема посмотрел на безымянный палец дипломата. — Но ты женат.
— Эх, пан Яровой, заметно, что ты еще молод и плохо знаком с женской натурой! Думаешь, жена будет ждать, пока ты где-то неделями бродишь? — Зиновий снова улыбнулся. — Здоровая молодица стремится к телесной любви, такова уж человеческая природа. Я вот, например, только из страны уеду, как мне рога наставляют. Самое смешное, что она считает, будто это большой секрет, о котором никому неизвестно!
Чарнецкий хохотнул.
— Ого... сочувствую, — Ярема был несколько озадачен, ведь это впервые наблюдал мужчину, который не сошел с ума от ярости по упоминанию о супружеской измене. Даже о постоянных изменах.
– Не стоит! Больше меня беспокоит, что нет детей после пятого года супружеской жизни, планирую обращаться к врачам, — Чарнецкий поправил и без того безупречный воротничок рубашки. — Между нами молчаливый договор: когда я дома, все прилично. Когда же уеду... Тогда мы с ней сами по себе. Зачем друг друга мучить? Ты шляхтич, пан Яровой, должен понимать, брак — это дань рода, а не чувством.
- Конечно, понимаю, - Яреми сразу вспомнилась Галина. Неужели она станет такой же женой? А он таким мужчиной... Даже думать об этом было противно.
- Самое смешное, что среди ее любовников есть характерник, - добавил Зиновий мимоходом.
– Овва! А как зовут твою жену?
– Ирина.
Городской голова встретил их с большой свитой, но Ярема пропустил всю поздравительную речь, просчитывая шансы, может ли Ирина Чарнецкая оказаться той же Орысей.
— К величайшему сожалению, Великий Князь по причине озабоченности государственными делами не мог озарить своим присутствием наш скромный пир, — бормотал голова, кланяясь на ходу. — Впрочем, несомненно, вы увидите его в грядущем путешествии! Прошу, господа, проходите. Многие вельможные гости со всего Севера нетерпеливо ожидают встречи с вами, среди них господин Ракоци собственной персоной!
В центральном зале Ярема даже рассмотреть толком не успел, лишь заметил немалое количество государственных флагов, развевавшихся в Княжестве чуть ли не каждый шаг. Начались традиционные торжества: знакомства, рукопожатия, поцелуи женских пальцев, вереница лиц, костюмов, платьев, вееров, драгоценностей, чередование длинных необычных имен с не менее длинными и затейливыми титулами, расслоение и реверансы. Главное — любезно улыбаться и делать вид, будто тебе не безразлично. Закаленный Чарнецкий держался на высоте, а как прошло время, виртуозно прикрыл отход Яремы к столам, так как он изнемогал от голода.
