Ярема на это вежливо кивал.
Дети играли на улицах исключительно у защитников, быть врагами-османами никому не хотелось.
— Не пойму, почему нас пригласили отдельно, — признался Ярема дипломату во время очередного переезда. — Вопрос вступления страны в Двухморский Союз решается всеми государствами-участниками... Так почему бы не собрать и принять сразу общую делегацию? Так было бы проще.
— Так не поступают, чтобы не давать оснований для обвинений в подкупе делегации.
- А питье и девушки разве не подкуп?
— Это основа международной дипломатии, — ответил опытный Зиновий. – И не говори, что в северных землях делают иначе!
Их миссия завершалась в Бухаресте на очередном пиру в честь гостей. Роскошный дворец Великого Князя (опять отсутствующего из-за срочного путешествия), лучший оркестр страны, очереди благородных господ и барышень, которые называли свои имена и титулы так вдохновенно, словно думали, что Ярема с ними еще когда-нибудь увидится. Господин Плохий, украинский посол, окончательно разболелся и прибыть не смог, о чем известил в письме с кучей извинений.
Среди плотной толпы сливок общества Ярема увидел знакомое лицо.
– Вы так и не пришли ко мне, – сказала Сильвия вместо приветствия.
— Здесь все удивляются, что я избегаю гостеприимных женских объятий, — ответил Ярема с улыбкой.
– Не раз слышала об этом. Вашей невесте очень повезло, — она протянула для приветствия узкую ладонь в черной бархатной перчатке.
Госпожа Ракоци снова выглядела потрясающим: на этот раз на ней было угольно-черное платье, подчеркивающее изящные очертания тела, а ониксы на лебединой шее блестели каплями черной крови.
— Рад вас видеть, госпожа Ракоци.
— Взаим, пан Яровой. Как прошло путешествие?
- Прекрасно.
— Довольны ли вы увиденным? Скажите откровенно.
— Я не сомневаюсь в том, что вы действительно готовитесь к войне, а не создаете заблуждение, чтобы впоследствии перейти на вражескую сторону, — откровенно ответил Ярема.
— Рад это слышать. Что скажете о боеготовности, мы можем претендовать на вступление в Союз?
— Уровень ваших вооруженных сил...
Рядом нарисовался Зиновий, уже сильно под хмельком (надо позволить себе расслабиться в последний вечер, объяснил он шляхтичу накануне; чем это расслабление отличалось от предыдущих вечеров, Ярема не понимал, но углубляться в вопросе не стал), и даже в таком состоянии тот оставался добросовестным дипломатом.
— Очаровательная панна, мы не можем давать никаких комментариев, — дипломат пригрозил пальцем Яреме. — Мы только передаем скромную д-думку... Господи, вы самая красивая женщина в этот вечер! Имею ч-честь пригласить вас к танцу.
— Спасибо, господин Чарнецкий, но вынуждена отказаться, — сказала Сильвия. — Я прекрасно понимаю, что после Северной войны никто не хочет принимать новое государство, над которым завис ятаган Османской Империи.
— Рад, что вы осознаете эту непростую ситуацию.
- Двухморский Союз - наша надежда, в которую мало кто верит, - продолжала Ракоци. — Великий Князь лично решает вопросы наемников Центральной и Западной Европы.
– Очень мудро, – поклонился Чарнецкий. - М-мудро и рассудительно!
— Когда нас разобьют, мы продолжим войну в подполье, — Ярема отметил, как она спокойно сказала «когда». — Но с силами Союза мы не проигрываем. Станем же вашим южным щитом! Союз, особенно Королевство Польское и Украинский Гетманат, не получат турецкую гадюку под брюхом.
Чарнецкий вместо ответа приложился к бокалам. Сильвия вернулась к Яреме.
— Согласно последним сведениям, начало атаки запланировано после выборов гетмана, когда булава будет переходить в следующие руки, — сказала разведчица. — А после завоевания наших земель османы отправятся в Крым и Таврию.
Зиновий чуть не захлебнулся вином.
- Громкая угроза. А доказательства? – спросил Ярема.
— Будут, если вы готовы отправиться в небольшое путешествие. Чрезвычайные послы переглянулись. Чарнецкий улыбнулся широкой улыбкой нетрезвого человека.
— Что скажешь, пан Яровой? Мы готовы?
— У меня есть приказ получить как можно больше свидетельств. Соответственно, не имею права закрывать глаза на возможное нападение на союзника и наши земли.
Дипломат потер лоб, покачался с пяток на носаки, а затем лихо щелкнул каблуками.
– А хоть меня! Ради волшебной г-жи Ракоци! Что за путешествие? Я готов!
Спустя сутки они стояли в порту Константы на палубе небольшого парусника. Такие суда используются контрабандистами: быстрые, юркие, не приспособленные для боя. Сильвия, одетая в серый дорожный костюм, рассматривала карту и обсуждала с капитаном и штурманом их курс. Мужчины внимательно слушали — вся команда относилась к госпоже Ракоци с большим уважением. Ярема приказал себе не таращиться, и именно в тот момент Сильвия поймала его взгляд. Шляхтич быстро отвернулся к Зиновию. Тот постоянно передергивал плечами: морской воздух в начале октября был пронзительно холодным.
— Почему я на это пристал, напомни-ка? — спросил Чарнецкий мрачно.
— Ты выпил, пускал слюну на пани Ракоци и горел рвением, — ответил Ярема.
— Очень коварно... А ты целый месяц усыплял мое внимание, убеждал в своей смиренности, а потом заманил в ловушку... Вместо дороги домой мы плывем в какую-то жопу!
Характерник только фыркнул в ответ.
– Господа, – подошла Сильвия. – Прошу вашего внимания.
Она указала на карту болотного места, здесь Дунай впадал в Черное море.
— Здесь раскинулись огромные плавни, идеальный тайник для небольших судов и временных лагерей, где лагерят десантные отряды османов в ожидании приказов.
— А мы... — начал было Зиновий.
– А мы захватим в плен их офицера, – закончила Сильвия. – Вы убедитесь в правдивости моих слов.
— Сколько я выпил, когда согласился? — вернулся Зиновий к Яреме.
Парусник двинулся в открытое море. Яровой, всю дорогу в порт пытавшийся не переживать, схватился за борт, глубоко вдохнул соленый воздух, взглянул вверх... Непрошенные воспоминания накрывали внезапной лавиной и беспардонно ломали мир, охватывая голову удушающим мешком. Но не сегодня. Не сейчас. Не здесь.
Характерник медленно выдохнул, облизнул соленые губы, перевел взгляд на блестящие рябь, заставил себя думать об их красоте, и вдруг очертания на воде превратились в огромную тень аэростата — и он с ужасом осознал, что сейчас наступит гибель. Через мгновение засвистит воздух, вода порастет белыми взрывами, палуба треснет, мачты упадут, люди будут кричать, он окажется в холодной воде, будет биться в поисках спасения от дурной смерти...
- Все хорошо? – Сильвия осторожно коснулась его плеча.
Ярема тряхнул гривой. Ее легкое прикосновение разрушило проклятое марево, за что он был готов расцеловать Сильвию.
- Только плохие воспоминания, - характерник криво усмехнулся и вытер пот со лба.
Посмотрел на пальцы, побелевшие от судорожной хватки. И все на виду в Ракоке!
– Курва-война?
Меньше он ожидал услышать эти слова от нее.
— Курва-война, — ошарашенно согласился Ярема.
— Не беспокойтесь, османские цеппелины здесь не летают. Но мы готовы их встретить, – женщина хищно улыбнулась.
— Помню, — Ярема овладел собой. — Помню, мы видели специальный отряд противовоздушных артиллеристов. И ваши боевые цеппелины тоже.
— Они превратят те плавни в ад.
– Ударите первыми?
– Ударим? По ком? Разве у нас война? – Сильвия удивленно махнула ресницами. — Мы услышали о страшном болотном поветрии, которое распространяется гнусью из дельты Дуная, поэтому немедленно решили уничтожить опасность на корне! Никто же не хочет в Европе второй Черной Смерти, не правда ли?
И подмигнула. Шляхтич поймал себя на мысли, что наслаждается этими разговорами, немедленно пришло чувство вины — в обществе панны Ракоци он забывал лицо невесты.
Они плыли долго, но не встретили ни одного турецкого судна. К вечеру их парусник достиг плавней и Сильвия приказала спустить лодку. Чарнецкий, который все путешествие страдал от морской болезни, обрадовался возможности сойти на сушу и только через несколько минут в лодке поинтересовался:
