— У мексиканского некроманта, — проворчал Наум.
— У них большая семья. И явно нет проблем, которые довольно давно испытывает наш род. Я у отца был единственным сыном, как он у своего. И так далее…
— Это потому что душа у вас неполная. Вы её к чужой лепите. А обычной женщине и одно дитя от Кащея выносить тяжко, — пояснила женщина.
— Это я понимал. Поэтому искал способ…
— Нашёл?
— Мне казалось, что да. Они и подсказали. У них имелась сходная проблема, но они нашли выход. Давно. Очень. Обряд старый. Даже правильнее сказать, древний. Но его использовали неоднократно. Суть… если вкратце, то женщина получала силу другой… других. Создавалось некое украшение, которое нужно было носить постоянно. А второе такое же носил донор. И когда силы его иссякали, нужно было отыскать следующего.
— И много понадобилось?
— Да. Меня предупреждали, что цена будет высока. И что лучше бы приехать. А ещё лучше — оставить её там, в месте их силы. Оставить, как понимаете, я не рискнул. Это не те партнеры, которым можно было давать такой рычаг давления. Я привёз её туда. Я помогал проводить обряд. И она буквально на глазах ожила. Новое место. Природа. Ритуалы эти… ей не позволили увидеть ничего-то, что могло бы напугать. Я сказал, что мы проводим ещё один свадебный обряд по древнему обычаю. И её это тоже вдохновило. После ритуала нам позволили остаться в месте силы. В исполнение того же обычая или обряда. И у неё получилось зачать. Мы провели там несколько месяцев. Всё было хорошо.
— У вас.
— У всего есть своя цена. Я готов был платить. И платил. Поверьте, не только деньгами. Я отдал кое-что из наследия моего прадеда… не только его. Знаете, до Мексики я полагал это всё глупостью. Клубок старых ниток, которыми можно связать судьбу. Нож, способный разрезать любые путы… да он был ржавым и крошился при прикосновении. Ведьмы какие-то… но там, там я понял, каким сокровищем обладаю. Обладал. Счёт был изрядным. Но и слово они сдержали. Беременность развивалась нормально. Первый, критический, триместр удалось преодолеть. Прогнозы были самыми благоприятными. И мы договорились о дальнейшем сотрудничестве. Всё шло хорошо, пока однажды она не пошла в клуб.
Странно. Ему казалось, он уже давно прожил.
Пережил.
Принял. А всё равно вспоминать больно. И говорит он куда больше, чем стоило бы. А значит, этих двоих придётся убирать. И её, черноглазую, тоже.
— Она тоже боялась потерять этого ребенка. Была очень осторожна. Из дому и то выходила редко. Не говоря уже о том, что при ней постоянно находились сиделка и охрана. Потом она говорила, что это вовсе не она. Что это шёпот в голове. Что после Мексики она постоянно его слышит. И этот шёпот сводит с ума. И что она жаловалась Льву, а тот выписал успокоительное. Она его приняла, уснула… и всё, больше ничего не помнит. А по факту, она не уснула. Она вдруг усыпила и охранника, и эту долбаную сиделку, а сама сбежала. В клуб. Чтобы оторваться. Хотя с самого нашего возвращения она и из дому выходила редко.
— Душа вашей жены ослабела, вот другая её и вытеснила. Об этом побочном эффекте обряда вас не предупреждали? — уточнил Женька.
— Нет. Тогда… тогда мне позвонили. Она не просто пошла в клуб. Она умудрилась найти дилера и закинуться той дрянью. А при том, что она принимала… кое-какие поддерживающие препараты…
— Получилась убойная дрянь. Сначала девчонку накачали зельями, прицепили к ней чужую душу и жизнь, а потом та взяла верх над телом, выбралась и докинулась сама.
— Да… ей стало плохо там, рядом с клубом. Её доставили в больницу. Без документов. Без… без ничего, потому что сумочку у неё украли. Её подобрали на стоянке, благо, кто-то всё же позвонил в скорую. И хорошо, что у Лёки на ошейнике был мой номер телефона. Это её собачонка. В Мексике подарили. Она… она умненькой был. И моя жена с ней никогда не расставалась, так и… и получилось. Она почти умерла там, в приёмном покое. Передозировка и такая… но вытянули. Артефакт почти разрушился. И та дрянь… та, что в неё вселилась, она тоже сдохла. Она была наркоманкой, которой всё одно оставалось немного. Сколько бы протянула? Год, два от силы? А я… я купил её родителям квартиру. Выплатил долги. Позаботился, чтобы младшая сестра получила стипендию…
Тогда ещё Хозяин испытывал угрызения совести.
И тоже странность. О людях, что погибли на алтаре, он и не вспоминал до сегодняшнего дня, будто что-то или кто-то, могучий, просто взял и закрыл эти воспоминания. Даже сейчас они оставались, точно туманом подёрнутые.
Да, были люди.
И да, он тоже убивал их. И помнит прекрасно, как клинок, сперва направляемый более умелой рукой, пробивал грудную клетку, а потом уже и без этой руки. Но эти воспоминания не вызывали ни сожаления, ни печали. Лёгкое недоумение разве что. Почему оно вообще вспомнилось.
А вот та девчонка, она помнилась прекрасно. Её нашли в туалете, в палате, в которой её держали, съежившуюся, обнявшую себя и какую-то иссохшую. Но несмотря на то, что руки её сделались похожи на палки, треклятый браслет долго не хотел сниматься. Он почти врос в пергаментную ту кожу.
И Хозяин вздрогнул, избавляясь от этой картинки.
— Я… нашел другого донора. И третьего. Мне сказали, что она вряд ли выживет, но мы справились. Справились!
Он крикнул это, но тишина была ответом. На него даже не смотрели. И от этого вновь закипала ярость. И кровь.
— Богдан родился слабым. Мне сказали, что шансов у него почти и нет, что даже если он и выживет, останется глубоким инвалидом. Что милосерднее было бы дать ему умереть. Доктора порой умеют доносить мысли. Мне хотелось их убить. Но я сдержался. Я знал, кто мне поможет.
А что за помощь придётся платить.
— И мне предложили новый договор. Теперь им нужны были не деньги. И не остатки моего наследия. Но мне прислали курьера с… зельем. И мой сын выжил. Сперва выжил. Потом я отвез его туда. Передал жрецу. Это был уже другой жрец. Я спросил про старика. И мне сказали, что пришло его время. Что боги призвали его. Но бояться не след. Нынешний Хранитель знает не меньше прошлого. Он унёс Богдана вглубь пирамиды. Меня не пустили. Я ждал. Сидел там и ждал. А когда Богдана вынесли, он выглядел много лучше. И Лев, которого я притащил с собой, сказал, что ему действительно стало лучше. Что… если так, то, возможно, он не то, чтобы полностью поправится, но самые страшные диагнозы получится снять. Тогда я и согласился.
— На что?
— На полное восстановление Богдана. А взамен я обязался поставлять им… товар.
— Людей? — уточнил Евгений.
— Да. Молодые. Здоровые… легче было женщин найти, но получалось вербовать и парней. Данные… будут. Мой зам в курсе. Он и курировал вопрос.
— В бордели? — Наум Егорович глянул исподлобья и почудилось, что сейчас не выдержит. Ударит. И даже захотелось, чтобы ударил, тогда будет повод ответить.
— Нет, Наум. Полагаю, речь не о борделях. И не о наркоте.
— Да. В последние годы правительство поджимает. Жить старым ремеслом становится всё сложнее, вот и… они открыли маленькую клинику для очень состоятельных и очень больных людей. Знаю, что давно хотели, но старик-жрец был против. Не желал делиться ни силой, ни властью, но…
— Его убрали.
— Я не лез в их внутренние дела. Новый жрец помог Богдану. А я выполнял… до недавнего времени выполнял свою часть договора.
— Им там своих людей не хватало? — Наум разжал кулаки, но вот этот хищный прищур о многом говорил. Не отступится. Не забудет.
И откупиться от такого нечем.
Что ж. Решение уже принято. И верное.
— Там страх, — он всё же ответил. — И бедность. Нищета даже местами. И да, можно купить при желании, что ребенка, что женщину. Да кого угодно. Но найти кого-то, кто был бы достаточно здоров и силён? Да и там свои нюансы, как я понял, имеются. Для Богдана я искал доноров здесь. Возможно, дело в принадлежности к одной расе. Или что-то ещё важно. В общем, иногда от них поступал заказ на определенный типаж. Возраст. Рост. Вес. Цвет волос и глаз… всегда внешнее. Иногда речь о наличии дара, пару раз просили музыкантов или художников, причём, пол уже не имел значения. А вот медицинские данные, та же группа крови или что-то ещё, их не интересовали. Только общее состояние здоровья.
