А забавно, как много в инкубаторе помещений, рассчитанных строго на одного. Если бы зашел кто-то еще, ему пришлось бы стоять в дверях.
Наши архивы оказались лучше библиотечных. По крайней мере, я понял, как устроен процесс планирования наших работ, и внезапные развороты Гелия уже перестали казаться такими внезапными. Более того, в нашем загашнике нашлась версия цикла поновее — майская, за прошлый год.
Все равно я был уверен, что надо продолжать копать. И через час удача мне улыбнулась.
Я не смог найти последнюю версию, потому что она еще не была утверждена. И существовала с пометкой «драфт» в папке «Документы в работе». Но, похоже, эта процедура применялась вовсю. Разница с предыдущей версией была всего в одном пункте: профилактическая очистка памяти нелицензированных элементов даже в тестовом цикле. Так-то вполне логичное действие — любой нелицензированный элемент потенциально опасен, и надо как можно скорее его обезвредить. Не то чтобы лицензированные элементы были безопасны, их тоже можно было поломать, но все-таки.
А что мы делали всю прошлую неделю, если вспомнить? Мы пихали нелицензированные элементы в тестовую конструкцию. Вот они и теряли разум, не дожидаясь конца тестового цикла.
Хотя, стоп! А как мы работали раньше?
Я вскопал еще одну папку с процедурами и вычитал, что мы так работали всегда. При сомнениях в оптимальности конструкции отдавали на тест нелицензированный элемент, чтобы довести его до ума на месте, и уже потом заводить в библиотеку как положено.
Но так было до того, как ребята поставили внешний фильтр! Который сейчас изо всех сил шарашит по временному внутреннему. Итого, что? Итого надо или лицензировать каждую фиготень, которую мы отдаем в работу, или вывести весь тест в полностью автономный режим.
А это вообще возможно? Я вызвал виртуальную клавиатуру из браслета и отстучал сообщение Слону.
Риц: Привет! Скажи, а можно отключить внешний контроль в вашем зале? Чтобы провести наш тест в автономном режиме?
Слон: Нет, нельзя. А зачем тебе это? Свободы захотел? Хрен тебе
Риц: Я понял, почему у нас обнуляются базовые ячейки в фильтре. Их гасит ваш внешний контур как опасные. Они нелицензированные
Слон: Ты шутишь? Как нелицензированные?
Риц: Ну так. Нам же надо было быстро. Поэтому все последние версии шли с колес
Слон: Блин, мне даже в голову не пришло. А я еще радовался, как быстро вы нам мечете варианты
Риц: Ага. Как икру. Но еще я узнал, что мы делали так всегда
Слон: Да, наверное. Но сейчас-то другая ситуация. Ад какой-то. А мы и не проверили, нам тут всю башку проели контролем, я думал, вам тоже
Риц: Ну извини
Слон: Ненавижу вас, ребят
Риц: Что будем делать?
Слон: А типа есть варианты?
Риц: Есть. Или уходим с радаров и тестируем сами у себя, или лицензируем самые перспективные вещи, и после этого — к вам
Слон: Не сможем мы уйти с радаров. Нас порвут. Отправляйте на лицензирование. Самую первую версию в первую очередь, я в нее верю
Риц: Понял, принял
Я попытался достучаться до кого-нибудь из начальства, чтобы осуществить задуманное, но никого не нашел. Воскресенье, все правильно делают. Пошлялся по коридорам, заглядывая в лабы, но везде было пусто. Ну хоть кто-нибудь есть живой? Можно было бы отложить до понедельника, но мне тупо не хотелось. А вдруг сегодня дадут лицензию? Тогда я сразу все сгружу Слону и буду двойной молодец.
Так я добрел до Трилобитской лаборатории, где я до недавнего времени работал. Как бы мне не было противно, здесь можно было рассчитывать найти Шведа. Я взял себя в руки и постучал.
Мне открыли, и я вошел. Да, точно, Вселенная исполняет желания всех живых существ. На столе сидел Швед, болтал ногами, подкидывал в руке зеленый шар и смотрел в окно. Вернее, сейчас на меня, но до этого стопудово в окно. Перед окном разворачивалась битва двух ворон: они объясняли друг другу, кто главный и будет спать на этой ветке.
Больше в комнате никого не было. Удивительно, что я и его-то застал, других дураков сидеть в инкубаторе не было.
— Привет, — помялся на пороге я.
— Привет, чего пришел? — отозвался Швед и хитро прищурился.
Он подбросил шар и снова его поймал. Шар мигнул голубым и снова стал зеленым. Я уже слышал про такую штуку, последняя разработка в деле прокачки органических каналов. Ее, правда, больше ругали, чем хвалили, но сам я ее в руках еще ни разу не держал.
— Ну и как? — кивнул я головой на шар. — Действует?
— Трудно сказать, — Швед покрутил шар в руках и кинул мне. — Я вчера только купил, первые два дня не рекомендуют больше двадцати минут в руках держать. Да и потом не больше часа в день.
Я сжал шар в руке. Шар приятно покалывал пальцы. Я сжал сильнее, шар пропустил голубую фазу и сразу загорелся фиолетовым.
— Он для чего вообще?
— Продается как средство прокачки каналов, но, я думаю, это какая-то побочная продукция реабилитаторов. Я вполне могу представить, как она может выманить наружу забитые каналы. По прямому назначению требуется редко, вот решили зайти на широкую публику. Тем более, элементная органика нынче в моде. Слышал, про нас игру сделали?
— Ты про «Органариум»? Даже играл, — вспомнил я.
— Не, другая. «Органариум» про системщиков. Именно про нас.
— Тогда не слышал. Как называется?
— «Элементариум», естественно.
— Хех, логично, — согласился я.
— Всё, не мучай шар, он у тебя уже весь красный. Сообщает тебе, между прочим, что каналы твои в порядке и готовы к свершениям. Чего хотел-то? Не на шар же ты пришел смотреть.
— Пришел спросить, есть ли у тебя право отправлять элементы на лицензирование.
Я кинул ему шар обратно. Швед поймал его и сжал, добившись розового оттенка.
— Знаешь же, что есть.
— Тогда отправь мои, пожалуйста. Очень надо, — я призвал на помощь всю вежливость.
— Приполз, значит, — ехидно заметил Швед, прокручивая шар между ладоней.
Тут я вспомнил, как в таких случаях ведет себя Баклан и мысленно надел его шкурку.
— На коленях умоляю! — завыл я. — Не оставь нас милостью своей!. Во имя добра и прогресса прошу, о, Швед, величайший органик Севера! Только ты можешь спасти нас! Мы сирые и убогие, пораженные в правах на всем пространстве органической реальности, не по чину нам на лицензирование подавать. А время бежит-не ждет, бьем челом и в пол, и оземь!
Я забыл, что такое чело и можно ли им технически оземь, но мне показалось, что оно подойдет. И сложиться почти пополам я тоже смог. Я еще рукой махнул широким жестом для верности. Должно было зрелищно получиться. Самому понравилось.
Швед аж подавился от такого перфоманса.
— Ымк…умк… Не знаю, кого ты сейчас изобразил, но представление зачетное! Подход засчитан! Чего тебе надо лицензировать и почему такая спешка? Показывай! Почему до понедельника не подождать?
Раз началось дело, можно было уже прекращать придуриваться, и я коротко изложил суть проблемы. Что для сборки нам надо отдать системщикам лицензированные элементы. Но чтобы они при этом не ушли в оборот, потому что они по сути сырые и в любом случае будут дорабатываться. А нелицензированные отдать никак невозможно, потому что усиленный внешний контур бдит. И они обнуляются быстрее поросячьего визга.
— Понял, — задумчиво посмотрел на меня Швед. — Вот, значит, для кого ввели временное лицензирование. Так что их есть у меня. Гляди!
Швед слез со стола, подошел к своему планшету, валяющемуся на соседнем столе и ткнул в него.
— На прошлой неделе ввели временное лицензирование. Так сказать промежуточная стадия. Это ровно то, что тебе надо, потому что на ней элементу дается ограниченный срок жизни при тестировании.
Я хмыкнул.
— Не настолько ограниченный, как ты думаешь. Там пара часов. Они рассчитывают, что тебе этого времени хватит, и ты все это время будешь на элемент во все глаза смотреть, и он не успеет ничего разнести, если что-то пошло не так. Более того, в связи с нашей плачевной ситуацией Министерство завело отдел под временное лицензирование, и он работает круглосуточно. Они реагируют не мгновенно, но достаточно быстро.
