Не зная, что этот идеал слеплен Милочкой.
— И сам процесс вела. Порой подсказывала, что и как сказать, как повести, поступить. А там уж по накатанной… да. И за все годы ни одного сбоя! Но это так, сопуствующее. А знаете, оно и вправду как-то легче становится. Хотя если дотяну до суда, я от этого всего открещусь. Скажу, что воздействовали на разум…
— Не дотянешь, — пообещал Наум мрачно.
И Женька кивнул. Чего и следовало ожидать.
Логично.
Он ведь тоже не собирается оставлять их в живых. Просто ждёт… а время тянется, тянется. Того и гляди, рассказывать станет не о чем.
— Богдан поправлялся. А вот моя жена стала зависимой. Одной дозы той дряни хватило… а может, дело не в ней, а в той девчонке, что умерла, но обосновалась в теле? Она то была в забытьи, то вдруг просыпалась, и тогда моя жена бросала всё и бежала, искала дозу. Да, я перекрыл поставки. Пришлось… выдержать размолвку с моими партнерами, но я был нужен. Кроме того, повторюсь, они тоже решили сменить направление. Так что в итоге мы договорились. Жену я пытался лечить.
— Так появилась «Синяя птица»
— Не она. Сперва я отдал крыло своего поместья. Лев Евгеньевич организовал там первую лабораторию. Он исследовал кое-какие препараты из Мексики. Принципы работы, которые передали нам… коллеги. И результат был. Отличнейший результат. По итогу мы оформили несколько патентов. В целом сфера оказалась весьма прибыльной. Что до жены, то Льву удавалось добиваться ремиссии, сперва даже на месяцы, когда она становилась практически прежней. Разве что не могла рисовать. Это её очень угнетало. И постепенно она впадала в депрессию, а та заканчивалась одинаково — побегом, поиском дозы и приливом вдохновения. Но в приливах этих она снова и снова рисовала одно лицо. Той девчонки… и говорила, что это автопортрет. Верила… в общем, с каждым разом периоды ремиссии сокращались. Богдан это всё, конечно, видел, хотя я и пытался его оградить. Лев пришёл к выводу, что имеет место влияние посторонней сущности и нужно искать способ убрать её. Тогда и началась вплотную работа над альтернативными препаратами. Я создал отдельную корпорацию. Организовал лаборатории. Договорился о передаче ряда данных… опять же тот артефакт, который помогла добыть Милочка. Нам так и не удалось разобраться в принципе его действия, — Хозяин поморщился, поскольку терпеть не мог неудач. — Но в целом Лев научился его запускать, что оставляло надежду. Артефакт создавал силовое поле. Весьма узкое. Локальное даже. Поначалу я не видел в нём особого смысла, так, очередная наукоёмкая безделица. Но Лев порой проявлял невиданное упрямство. Всё никак не мог расстаться с этой игрушкой. Он и открыл интересный эффект. Это поле воздействовало на энергетическую составляющую. Тогда он и предложил использовать артефакт, чтобы заглушить вторую сущность.
— Идиот, — это было сказано печально. И Хозяин даже согласился, что определение верно. Но уточнил.
— Почему?
— Потому что, — ответил Женька, но пояснил. — Вот смотри. Создавалась та штука для чего? Для построения портала. Его она и строила, только, полагаю, ещё не сам, а зародыш, что ли? А портал — это что? Дыра между двумя мирами. И вот он делал не дыру, а дырочку. Скажем, с прокол иглы. Но это прокол. И дай угадаю, твоя жена сперва стала почти прежней, а потом попыталась тебя убить.
— Да. Почти, — Хозяин тронул шею, на которой осталась тонкая нить шрама. — Я решился далеко не сразу. Одно дело математические выкладки, и совсем другое — она. Но тяжело видеть любимого человека таким. Ремиссия не наступала. Старые методы не действовали. Она то кричала, требовала выпустить её. То визжала и каталась в призрачной ломке. То начинала расцарапывать себе лицо. Лекарства больше не помогали. Никакие. А когда Лев повесил на шею ей эту штуку, то она успокоилась. Пришла в себя. И удивилась даже. Знаете, два дня и вот она… она нормальная. Снова. Как прежде. Она рассказывала, что видела себя, но как бы со стороны. Что та, другая, в её теле, сводила её с ума. Что она очень боится возвращения этой второй личности, но… и не подумай, я не спешил доверять. Рядом с ней по-прежнему находились санитары. Но день за днём и всё было нормально. Она даже стала рисовать, уже не автопортреты, а другое… тут я не подскажу, потому что не разбираюсь в этих абстракциях. Цветные пятна, как по мне. Но она была увлечена.
— Или её демон.
— Про демона я тогда не знал. В тот вечер я вернулся рано. Она попросила. Сказала, что сама приготовила ужин. Была такой довольной, счастливой даже… меня удивило, почему дома тихо. Она сказала, что отослала всех. Что хочет побыть семьёй. Как раньше. Усадила за стол меня. Богдана. Он показался мне сонным ещё. А она сказала, что всю ночь играл в комп, вот и не выспался. И подала… блюдо с человеческой головой.
— Демоны, — это было произнесено с совершенно непонятной интонацией. — Вот тут даже не знаешь, кто хуже. Хотя, конечно, демон демону рознь. Она попыталась убить тебя?
— Богдана. Она что-то сделала с ним. Что-то такое, что… он напал на меня. И мне пришлось использовать силу. А она смеялась. Точнее тварь в ней смеялась. Хохотала во весь голос и хлопала в ладоши. На моё счастье Богдан до того не пытался работать с силой, да и был он такой, сонный. У меня вышло добраться до него. Я ударил в голову. Я не собирался его убивать. Хотел просто отключить. И получилось. И тогда оно, то, во что превратилась моя жена, бросилось на меня. А я… сила… она отзывалась на ту тварь. А её — на мою.
— Я ж говорил. Демоны и некроманты. Они на дух друг друга не переносят.
— И да… эта тварь начала превращаться, она выбиралась из её тела, как из кокона. А я… я сделал то, что должно.
— Что именно?
— Вырвал ей сердце, — признание далось на удивление легко.
— И случилось это на глазах у мальчишки?
— Да. Он как раз очнулся.
— И он…
— Он закричал. Он… эта тварь что-то сотворила, не иначе. В нём чувствовалась сила и прежде, но она спала. Я даже надеялся, что она вовсе не проснётся. Это ведь не тот дар, которым гордиться можно. И поэтому… а сила вдруг поднялась. Как шторм… как… она наполнила её тело. Я чувствовал, как Богдан пытается поднять, вернуть её.
— Не вышло.
— Тело обратилось в прах… только и осталась, что… этот артефакт и коготь демона, — Хозяин прикрыл глаза. — Богдан потерял сознание. Я… наверное, если бы не мой собственный дар, я бы тоже не выжил. В поместье не осталось никого. Там и так людей особо не было, но даже внешняя охрана полегла. Да что там охрана. Трава. Деревья. Даже насекомые и те… всё стало прахом. Вещи истлели. Дерево иссохло. Камень и тот потрескался. Я тогда осознал, что Богдан — не просто некромант, а чудовище…
— И решил его запереть?
— Сперва усыпить. Я ещё надеялся, что у него получится сдержать силу. Что… и хотел посоветоваться.
— А мексиканцы предложили тебе привезти его к ним?
Хозяин криво усмехнулся. Догадливые.
— Да. Сказали, что он живое воплощение божества. Но я уже знал достаточно, чтобы понять. Они не поклоняться ему станут, а принесут в жертву.
— У мексиканцев свои отношения с богами, — пояснил Женька напарнику. — С одной стороны вроде и почёт кругом, с другой… в общем, не люблю я, пожалуй, мексиканцев.
— И некромантов?
— Их тем паче. А уж мексиканцы-некроманты так и вовсе… так поедешь в отпуск?
— А отпустят?
— Ну… мы хорошо попросим. А если не отпустят, то как-нибудь и так…
— Если не отпустят, то я и в самолёт не войду. Да что там, самолёт, у меня и на визу документы не примут, — проворчал Наум.
— Вот! Поэтому подумай о лебедях! С лебедями ни виза, ни паспорт не нужны. Сел и поехал… ладно. Это потом обсудим. Вернёмся к нашему барану.
Хозяин мог бы обидеться, но не стал. К чему обижаться на тех, кто уже мёртв? Сила его восстанавливалась. Он собирал её внутри, тёмным колючим шаром, который сворачивал плотно, бережно, понимая, что шанс будет лишь один.
Но он всегда умел использовать шансы.
