— А надо было! — попенял Джек. — Не девками, а этой самой! Толку, блин, с тебя... — он задумался. И вдруг решительно объявил: — А ну, потопали, до сада ихнего дойдём.
— Зачем?
— Да кабы я знал. Стучится что-то в черепушке, непонятно пока. Дойдём — глядишь, соображу.
Через десять минут они были в саду.
— Это... какой-то бред, — обескураженно объявил Серый, разглядывая голую ветку яблони.
На тёмной коре, если приглядеться как следует, виднелись засохшие следы брызг. Те же следы Серый увидел, присмотревшись к осыпавшимся лепесткам.
Болезнь, поразившая деревья, оказалась рукотворной.
Глава 11
Серый
— Ты хочешь сказать, — медленно проговорила Эри, — что кто-то осознанно отравил цветущие деревья?
— Тут и говорить ничего не надо, — мрачно отозвался Серый. Качнул злополучную ветку. — И рад бы глазам не верить, да не выходит.
— Яблочко, говорят, от яблони, — буркнул Джек.
— О чём ты? — удивилась Эри.
— О том. Посёлок отравленный помните? Шаман людей истреблял — не кашлял. А тут деревья.
— Но Шамана ведь увели? — удивился Серый.
— Его-то увели. А дело, видать, живёт.
— Ангелина? — предположила Эри. — Она ведь так и не вернулась.
— Нет, — брякнул Серый. Напоролся на тяжёлый взгляд Джека и осёкся. Совсем забыл, что о смерти Ангелины знают только они двое. Поправился: — То есть, я не думаю, что это она.
— А кто ещё? — настаивала на своём Эри. — Больше некому! Остальные просто не додумаются до такого. Они, по сути своей, очень простодушные люди.
— Угу. И факелом по роже тебя огрели — исключительно по простоте душевной.
Эри надулась.
— Да хорош вам, — одёрнул Джек. — Кто это устроил, до поры дело десятое. Вопрос, как провернули?
— То есть? — удивился Серый. — Чего тут проворачивать? Берёшь отраву — в принципе, подойдёт любое едкое вещество, — растворяешь в воде. Раствор наливаешь в пульверизатор, и опрыскивай на здоровье. Опрыскиватели у них наверняка есть. Может, с до того как всё случилось уцелели, а может сами смастерили — штука-то нехитрая.
— Окей, — кивнул Джек. — А теперь прикинь, сколько времени надо на то, чтобы все деревья в саду облить.
— Н-ну... Часа два. Может, три... Блин!
— Дошло? — усмехнулся Джек. — То-то.
— До меня не дошло, — сердито вмешалась Эри. — Ну, два часа — и что?
Джек покачал головой:
— Вот, сразу видно — не доводилось тебе яблони по чужим садам обтрясать. А если мимо кто пойдёт? Пульверизатор — здоровая хреновина, в карман не спрячешь. И поди объясни, что тут вообще делаешь.
— Думаешь, это был кто-то их тех, кто работает в саду? — удивилась Эри.
— Не, тоже хрень. Местные — дурни, конечно, но уж спросить у того, кто опрыскивал, что это он такое в пульверизатор залил, сообразили бы... Нет. Этот гад втихаря работал.
— Да каким макаром? — Серый огляделся. — Тут ведь постоянно люди ходят! По любому спалили бы.
— Дак, а я о чём?
— Утром и вечером весь посёлок на молитве, — напомнила Эри. — Этот человек мог, например, притвориться больным и не пойти на площадь.
Серый качнул головой:
— Не успел бы. Молитва — от силы полчаса.
— Может, он несколько ночей притворялся?
— Тогда и деревья постепенно бы сохли... Нет. Это точно сделали в один приём.
— Тогда я ничего не понимаю, — сердито проговорила Эри. — Ночью его бы заметили, днём, когда на улице никого нет, он не мог здесь оказаться из-за солнца. Людей, которые могут себе такое позволить, в посёлке всего двое — и это вы.
— Ну, стало быть, не зря нас поджигать приходили, — усмехнулся Джек. — Рассказывай, Серый, где опрыскиватель прикопал?
— Подожди, — Серый поморщился, по-отцовски потёр виски — Кирилл всегда так делал, если хотел сосредоточиться. — Слушай, Джек. А где ваши с отцом комбезы? У вас ведь были с собой?
— У нас много чего было. Да только, как в плен попали, так сразу и закончилось.
— То есть, ваши вещи здесь, в посёлке? — Серый хлопнул себя по лбу. — Точно, здесь! На Ангелине ведь был комбез — помнишь?
— На Ангелине? — удивилась Эри.
Серый, под яростным взглядом Джека, прикусил язык. Постарался исправить оплошность:
— То есть, я хочу сказать, что она или Шаман запросто могли пользоваться вашими комбезами.
— А вот это точно, — согласился Джек. — Шаман, Ангелина... Или тот, кто знал, куда наше шмотьё заныкали.
— И знал, для чего нужны комбинезоны, — добавила Эри. — Я же вам говорю, что это Ангелина! Больше некому. Комбинезон может спасать от солнца около двух часов, так?
Серый пренебрежительно махнул рукой:
— Это старые два часа работали. Отец усовершенствовал пропитку, современные комбезы до четырёх часов солнца держат.
— Тем более, — всплеснула руками Эри. — Четырёх часов этому человеку за глаза бы хватило. Так?
— Ну да. Только мы здесь уже больше месяца, а я ещё ни разу никого в комбезе не встречал.
Джек фыркнул:
— Дак, поди, не дураки — палиться. С нас ведь станется и назад барахло отжать. Но только сдаётся мне, дело не в этом. А в том, что про комбезы мало кто знает. Так ведь, если подумать — когда нас с бункерным опоили и рюкзаки уволокли, небось на весь посёлок об этом не орали. Шаман с Ангелиной упёрли втихаря, втихаря же и пользовались. А у Шамана, кстати, кроме Ангелины, ещё две бабы есть.
Эри ахнула.
— Мария и Серафима?!
— Ну, может, и другие есть, конечно, — ухмыльнулся Джек. — Только нахрена, если с этими-то не знает, что делать?
Эри вздохнула.
— Ты как мальчишка, честное слово! Ты понимаешь, что это очень серьёзное обвинение?
Джек потрепал Эри по волосам.
— Обвинения, лапушка — то у вас в Бункере заморачиваются. У нас с этим делом попроще. Того, кто такое сотворил, обвинять не стали бы. Башку свернули, и всех делов.
— Как это — свернули? А если это не он?
— Дак, спросить можно.
Эри непонимающе нахмурилась.
— Джеку не соврёшь, — объяснил Серый. — И тебе тоже. Так ведь?
— Ой...
— Вот тебе и «ой». Ладно, — решил Джек, — топайте по своим делам, а я в лечебницу вернусь. Чует моё сердце, с шаманскими матерями есть об чём перетереть.
***
Вечера в посёлке Шамана начинались с общей молитвы. А после неё часть людей отправлялась туда, где они работали постоянно — на фермы, на поля, в теплицы, — а часть оставалась. Этим людям участок для сегодняшней работы раньше определял Шаман, теперь ушедшего главу сменил на этом посту Георгий.
На Серого и Эри, подошедших за распределением, собравшиеся возле Георгия люди старались не смотреть, отводили глаза.
«Думали, после вчерашнего не придём, — понял Серый. — Щас! Обойдётесь». Уверенно подошёл к Георгию.
— Здорово, начальник.
— Храни тебя Мать Доброты, — сумрачно отозвался тот. — Ты мог бы не приходить сегодня.
— Почему?
— Я слышал, что вы пострадали, — Георгий мазнул взглядом по ожогам на руках Серого, по щеке Эри.
— А я слыхал, что и других пострадавших немало было, — усмехнулся Серый. — Что ж теперь, дела себя сами сделают? Назначай, куда идти.
— Если ты здоров, можешь продолжить ровнять живую изгородь.
— Здоров, — кивнул Серый. — Выдавай инструмент.
Живая изгородь в посёлке Шамана заменяла забор, окружала его по всему периметру. За изгородью следили: колючему кустарнику не позволяли разрастаться ни вширь, ни вверх, обрубая лишние побеги. Работа была Серому знакома, он боролся с колючим кустарником не первую ночь. Эри, как существо, в огородно-полевых работах ничего не смыслящее, с самого начала отрядили Серому в помощницы. Если он рубил дрова, она таскала их в поленницу. Если чистил коровник, прибирала граблями пол. Возле изгороди Эри приспособилась собирать обрубленные Серым ветки, складывала их в кучу.
Уставала, конечно, быстро, и тонкие белые руки, несмотря на защитные рукавицы, в первую же ночь покрылись царапинами. Но Эри не жаловалась. Привыкла к Серому, знала, что чуть заикнётся об усталости — он тут же её прогонит. А сидеть дома терпеть не могла, там пришлось бы хозяйством заниматься. Это бункерная совсем не умела, Джек над ней в голос ржал. То у неё молоко сбежит и плиту зальёт, то печка зачадит так, что хоть ори «Пожар!», то ведро в колодце утопит — смех и грех. Вот и пыхтела рядом, ни на что не жаловалась. Обычно болтала без умолку, а сегодня помалкивала. Думала что-то своё.
