Конструктор живых систем: На пути к цели (СИ) - Птица Алексей

Из их тройки записку получил почему-то не Казимир, как старший, а Густав. Взяв её, он встал, вскрыл, прочитал, и она тут же рассыпалась прахом. Казимир ничего не стал спрашивать у Густава сразу, всё равно не скажет, а когда скажет, тогда они и начнут действовать. Возмущаться и ругаться он тоже не собирался, всё стало понятно, итак, теперь Густав настоящий руководитель их боевой группы, а не он.

Товарищ Вальдис довольно быстро обошёл весь зал и, оглядев всех ещё раз, тут же покинул его. Щёлкнул замок, закрывая за ним дверь. А на середину зала вышел очередной главарь.

На этот раз им оказался один из преподавателей академии, даже замдекана, по фамилии Фармазон, знали его только трое присутствующих студентов, остальные, скорее всего, если и знали, то как товарища Гоя. Сегодня прямо оказался день снятых масок, они слетали со всех в хронологическом порядке, и главное — быстро.

— Товарищи, в добавление к тем инструкциям, как устным, так и письменным, что вы получили, я уполномочен сказать, что никто из вас не сможет отделаться незнанием. Возможно, это лишние слова, но каждый, кто предаст, умрёт, а каждый, кто струсит, тоже умрёт, но немного позже. Все вы заключили договор с нами, и по положению военного времени вы все — государственные преступники, совершившие военную измену, за которую полагается только одно наказание — смертная казнь, и Павел обязательно её применит по приговору военно-полевого суда. Об этом знаю и я, и, тем не менее, я сознательно пошёл на это ради свободы и самоопределения иудейского народа. Я желаю, чтобы вы помнили о тех народах, которые вы представляете здесь, и освободили их от гнёта великославцев. Мы совершим государственный переворот и сместим Павла Пятого, поставив вместо него государственный совет, и превратим империю в республику, и за сим победим! — на последней фразе Фармазон вскинул вверх правый кулак и торжествующе оглядел немногочисленных слушателей.

Глаза его сверкали фанатичным огнём, характерный нос гордо утыкался во всякого, кто посмел бы ему противоречить, но таковых, к его огорчению, так и не нашлось. Все присутствующие разделяли его взгляды, либо получали за свои услуги большие деньги, и поэтому их не интересовали никакие высокие слова о свободе, равенстве и братстве. Для большинства из них все эти слова не имели никакого значения, являясь пустым звуком.

— Я вижу, что все понимают, что с корабля не сбежать, а потому напутствую вас: мы должны победить, и мы победим! Восстания пройдут по всей стране, и главное состоится именно здесь. Вы солдаты новой эры, и она скоро наступит!

Больше сказать ему оказалось нечего, и он дал отмашку всем уходить. Время на то, чтобы два первых лидера успели скрыться прошло, и Фармазон покинул место собрания вместе со всеми. Зал опустел буквально за десять секунд, каждый из находившихся в нём спешил, как можно быстрее, удалиться от здания, чтобы заняться выполнением тех инструкций, которые получил. Само собрание длилось от силы двадцать минут, если не меньше, несмотря на кажущуюся затянутость.

— Какое наше задание? — спросил Казимир, когда они ушли на приличное расстояние от здания и стали искать извозчика.

— Приедем, расскажу.

— Ладно.

Поймав извозчика, они доехали до пригорода, где сейчас жили и, поднявшись к себе в комнату, стали ожидать, когда Густав соизволит им всё прояснить. Однако он не спешил, выдавая приказы.

— Казимир, езжай к Когану, скажи, чтобы завтра был готов пойти с нами на задание, на какое, не говори, пусть сам гадает. А ты, Вахтанг, езжай к Феликсу, пусть тоже собирается, скажешь — пойдём грабить банк. Обо всём я сообщу завтра утром, а пока не время.

Блазовский пожал плечами и, развернувшись, поехал на встречу с Коганом, а Вахтанг, порывавшейся было что-то спросить, решил этого не делать и направился вслед за Казимиром оповещать Феликса. Вернулись они к вечеру, выполнив свою часть задания. Густав за это время съездил в тайник и, достав оттуда оружие, сейчас тщательно очищал его от густой смазки, приводя в боевое состояние.

— Ложимся спать пораньше, нас ждёт тяжёлый день, завтра всё и скажу.

Не став с ним спорить, каждый почистил своё оружие, и они легли спать. Утром Густав объявил.

— Восстание сегодня начинается в десять утра. Наша задача — захватить академию, хотя бы на пару часов, и навести там максимальную неразбериху. С нами совместно станут работать ещё две пятёрки, с которыми мы встретимся возле главного входа, а дальше начнём действовать. Нам должны ещё помочь, если получится, но в целом, трёх пятёрок вполне хватит.

— А зачем нам вообще нападать на академию, ведь там есть наши люди, гораздо проще поднять бунт и вывести студентов на улицы города? — спросил Казимир.

— Академию на восстание не поднимешь, в ней сильны антианархические настроения, да и все учёбой заняты, а не политикой, у всех есть перспективы и прочее, все пришли не просто так, поэтому и не станут никого из неё выводить на восстание, а чтобы они не мешались, мы и примем меры.

— Ясно, я так и подумал.

— О! Я поймаю графиню Васильеву, с удовольствием задеру на ней юбку и запущу в неё своё семя! — с вожделением отреагировал на это Вахтанг. Судя по его встопорщенным штанам, он давно желал графиню, и известие о нападении только добавило ему жару. Но, неожиданно для него, и даже для Казимира, на это жёстко отреагировал Густав.

— Сначала я, а потом ты, понял, черноголовый⁈ Иначе я тебя сам изнасилую и не по одному разу, а потом отрежу твою голову и надругаюсь над ней. Она графиня, и всякое мурло, вроде тебя, должно становиться в конец очереди, чтобы насладиться ей.

— Да я…! — вскинулся было Вахтанг, но на него уже смотрело чёрное дуло маузера, который выхватил Густав, и он остыл.

Вахтанг боялся Густава, тот имел менталитет северного человека и не давал никогда волю эмоциям, и если он решил кого-то убить, то делал это быстро, без суеты и позёрства. То ли дело картвелы, тем обязательно надобно поглумиться, насладиться отчаяньем и беспомощностью жертвы, а уж потом её прикончить. А свею всё это неведомо, он и сожрать готов человеческую плоть, если в этом толк будет. Потому Вахтанг его и боялся.

Блазовский некоторое время переводил взгляд с одного на другого, потом пожал плечами и прокомментировал спор своей тройки, или уже не совсем своей.

— Я-то какой в очереди?

— После меня, — буркнул Густав.

— Вахтанг, ну извини, тебе уже немножко потасканная графиня достанется, но всё же достанется, так что, ты не отчаивайся. Ты парень любвеобильный, не по одному разу в неё войдёшь, но уже после нас.

Вахтанг что-то зло пробурчал, но спорить не стал. Они быстро разобрали оружие и поехали за двумя другими членами своей ячейки. Собрать всех получилось довольно быстро, и теперь их путь лежал в сторону Павлоградской инженерной академии.

Выглядывая из двух повозок, в которых ехали, они смотрели на улицы, на людей, торопящихся по своим делам и не предполагающих ничего, кроме собственных забот.

Столица Склавской империи словно застыла в ожидании невиданных доселе для неё событий. Всё замерло в каком-то неведенье: вроде и улицы выглядели, как обычно, и прохожие также спешили по своим делам, а в воздухе, всё же, витало что-то такое, чего невозможно передать словами, а можно только ощущать, так называемыми фибрами души.

«Восстание!» — шептали ещё не начинавшие желтеть листья деревьев. «Восстание!» — гудели клаксонами многочисленные автомобили. «Восстание!» — звенели трели трамваев.

Казимир и Густав, вооружённые маузером и револьверами, прятали их до времени в кожаных саквояжах, там же, где лежали и самодельные бомбы. Только Вахтанг ехал с карабином, упрятанным в кожаный кофр из-под музыкального инструмента. Вскоре к ним присоединились и Коган с Феликсом. Оба получили по револьверу и коробке с патронами.

Ни о чём не подозревающие извозчики довезли всех пятерых до ворот академии и, высадив, умчали прочь. Невдалеке их с нетерпением ждала другая компания, а третья, видимо, уже проникла внутрь. Казимир вскинул к глазам часы, отщёлкнул крышку и взглянул на циферблат. Часы показывали без пяти минут десять. Густав перевел взгляд на Казимира, тот всё понял и стал доставать маузер.