Однако в глубине души меня донимает некая мысль, и я задаю себе вопрос: костомаха присматривает за мной по поручению Константина или пасет – как добычу? До сих пор не до конца доверяю им.
Константина поблизости нет, равно как и Яна, и я решаю не идти на поводу у любопытства и не докучать себе вопросами о том, повела бы себя эта костомаха иначе, если бы пара цмоков не наблюдала за нами.
Когда Кинли надоедает играть, мы возвращаемся в дом. Мой преследователь, мой стражник в черном изорванном плаще, тащится за мной. Чтобы не оказаться с ней наедине в коридоре, ускоряю шаг и ощущая себя глупо, ведомая иррациональным страхом, почти пробегаю до очередных дверей. Они распахиваются, я лицом к лицу сталкиваюсь с женщиной-цмоком, врезаюсь в нее и отшатываюсь. Она кладет ладони мне на плечи, фиксируя меня на месте, не давая упасть и улыбается.
Но едва Кинли взлетает и усаживается ко мне на плечо, улыбка исчезает и дракониха опускает руки. На ее лице появляется холодное невозмутимое выражение, которое сменяется отвращением. Цмоки определенно через силу терпят присутствие моего домашнего дракона.
Вскоре я оказываюсь в столовой. Здесь почти пусто, немногочисленные гости более не в праздничных нарядах, а облачены в доспехи, за спинами в ножнах покоятся мечи.
Столы уставлены свежей, еще не тронутой едой, принесенной костомахами. Мой стражник, мой преследователь, от которого я пыталась убежать, замирает у стены – потрепанное одеяние сливается с тенями. Кинли без устали уплетает лакомства, в то время как у меня не получается притронуться к яствам.
Я устала и уже собираюсь идти поспать – так быстрее снова увижу Яна.
Так быстрее он вернется из ада. Но, наверное, они еще даже не успели выдвинуться туда.
Возможно, он до сих пор находится в замке, но я не знала, намерен ли он попрощаться со мной. Может быть, они и вовсе уже отправились в пекло.
В итоге на несколько долгих часов я предоставлена самой себе.
Покинув столовую, поднимаюсь этажом выше и бреду в комнату, которая временно, но является моей.
Прохаживаюсь по каминному залу, увешанному портретами. Вглядываюсь в знакомые лица драконов: Яна, Валентины, Константина, Алексея и Александры. Пусть у них и были разногласия, но они не вычеркнули Александру из семьи, оставив ее лик на стенах, среди своих. Чего нельзя сказать об их матери и, разумеется, отце.
Их портретов тут нет.
Тихий стук раздался позади. Оглянувшись, я обнаружила, что Кинли тычется носом в стекло. Еще один звук, негромкий и скрежещущий, доносился издалека – холодные белые кости ударялись друг о друга при ходьбе.
Я не дрогнула, не повернула головы. Сосредоточив внимание на маленьком драконе, я двинулась к нему, чтобы забрать и унести в покои. Проходили секунды, а я все еще оставалась живой. Не представляю, откуда во мне рождалась тревога. Так или иначе, но она стала фоном моего вынужденного одиночества. Все, кого я знала, сейчас заняты важными делами, причем гораздо более важными, чем моя персона.
А мне была отведена участь оставаться тут, в безопасности, в их доме, в крепости, в обители. В то время как в мире людей начиналась война.
Приблизившись к Кинли, я застыла у окна. Дракон продолжал тыкаться в стекло, попеременно отвлекаясь и крутясь на подоконнике. Снегопад усилился, начинающаяся метель будто смела костомах с крыш – и они парили в воздухе, над двориком. Одна, появившись из ниоткуда, внезапно ударилась в окно с обратной стороны, испугав меня, заставив отскочить назад.
И она… постучала в него. А затем эхо скрежета за моими плечами стало гулким и звонким. Я метнула туда взгляд – скелет без кожи в черном изодранном полотне стремительно двинулся в мою сторону. Я охнула. Сердце замерло в груди.
Рычание разнеслось по залу – громогласное и раскатистое. Я слышала его словно из соседних комнат или с улицы, оно было вездесущим, угрожающим и направленным на меня.
Я никак не успела отреагировать. Не знаю, почему костомаха ослушалась хозяина, но произошло то, чего я по-настоящему боялась: ледяные тонкие пальцы схватили меня за запястье и больно сжали.
Мой крик, попытки вырваться, обжигающий огонь Кинли, который почему-то был направлен в стекло, а не на моего врага – ничто не могло меня спасти. Костомаха расправила крылья и быстрыми рывками в полете стала оттаскивать меня в глубь комнаты, в темный узкий коридор, и я с воплями ужаса, против воли врывалась в следующий зал, в золотую комнату с лепниной на стенах, с пугающими зеркалами из легенды о Черной даме, направленными друг на друга.
Оглушительно визжа, я звала Яна и Кинли, которого потеряла из виду, окликала Гая и Велеса, коего уже не было в нави, звала Константина, хозяина потустороннего кровожадного существа.
Звала даже Барбару, будто она пугала меня меньше, но могла вот-вот выйти из одного из зеркал и помочь мне. Защитить меня.
На миг показалось, что я слышу стук каблуков, пока не раздался звон бьющегося стекла – костлявые пальцы, цепко ухватившие меня, вдруг с силой оттолкнули. Я упала на пол в нескольких метрах от чудовища и, широко распахнув глаза, с оцепенением и замешательством смотрела на то, как из окна, кроша раму, рассыпая стеклянные осколки по полу, осыпая ими мое тело, царапая кожу… и в стены замка врывается другое чудовище, куда более страшное, чем костомаха.
Огромный волк с горящими красными глазами.
Острыми мерцающими клыками он разрывает костомаху пополам, и пока я как в замедленной съемке за этим наблюдаю, не в силах пошевелиться, произошедшее минуту назад предстает передо мной в ином свете: моя безотчетная тревога, предупреждающая о надвигающейся опасности, Кинли, показывающий носом мне что-то через стекло, летящие костомахи в небе… одна из которых стучит, предупреждая и советуя убираться подальше, а другая, пытающаяся не напасть на меня, а утащить в безопасное место, сейчас погибала, в эту самую секунду разваливалась на части и растворялась в воздухе синими искрами потухающего пепла.
Спустя мгновение волк поворачивается ко мне. Я больше не кричу. Не могу даже сделать вдох или выдох. Его красные глаза вперились в меня, и рычание, которое как я думала, принадлежит другому существу, вырывается из глотки.
Это был он. Волки были здесь.
Громадная лапа с заостренными когтями тянется ко мне, но внезапно оборотень отвлекается и оборачивается. Слышу знакомый шум – шелест маленьких крыльев. Кинли извергает столб огня, поджигая темную шкуру. Пламя стремительно бежит вверх по хвосту зверя.
Волколак несколько раз ударяет им о паркет, притушивая языки огня, но Кинли продолжает атаку, давая мне возможность отползти назад, а затем вскочить на ноги и скрыться. Но как только я принимаю вертикальное положение, то не двигаюсь с места, поскольку волколак замахивается подпаленным хвостом на моего дракона и сносит его с места, отшвыривая, прибивая маленькое тельце к стене.
Кинли бездыханно падает на пол. Непроизвольно вскрикиваю, привлекая тем самым внимание, но когда хищник поворачивается, его ослепляет яркая белая вспышка. Мой слух улавливает цокот каблуков, который усиливается, хотя я упускала все это время.
Светящийся призрак встает между мной и мохнатой оскалившейся мордой, принимая человеческий облик.
Барбара.
У меня есть в запасе несколько секунд, прежде чем волк вцепится в нее клыками – и на сей раз я их использую, чтобы сбежать. Оставляя позади и королеву, и лежащего ничком Кинли. Не заметив, как двинулась с места, не успевая думать, движимая лишь инстинктами, я вылетаю из золотого зала, оглядываясь на ходу, и вижу, как тело прекрасной Барбары перекусывают белые сверкающие зубы, но вместо того, чтобы вспыхнуть голубыми искрами, возвещающими о расщеплении, плоть растворяется белым паром.
Барбара превращается в привидение, не давая себя поймать. Крылышки начинают хлопать в воздухе – Кинли выпархивает через разбитую оконную раму во двор.
* * *
Я шумно и учащенно дышу, проносясь по коридору. Знаю, что меня преследуют, чувствую приближение горячего горького дыхания пса и не даю себе шанса замедлиться. Представляю, как гигантский зверь мчится за мной, едва вмещаясь в узкие переходы замка: наверное, это немного замедляет его.
