Но вдруг понимаю, что ощущаю еще чье-то присутствие. И действительно, из смежного коридора раздается вой. Неожиданно улавливаю эхо, звук обратного схлопывания, чересчур характерный, чтобы не узнать его – волколак, еще один волколак обернулся в человека, и теперь гулкие шаги настигают меня, но не быстрее, чем кинжал, который он использовал для превращения, со свистом пролетающий мимо, почти задевший мой левый бок, и вонзающийся в деревянное полотно: ведь я уже достигла двери и пытаюсь ее отворить.
Умудряюсь схватиться за рукоятку, но у меня не хватает сил отцепить нож. Не имея времени, ныряю в дверной проем, и свист проносится над моей головой – пролетев мимо, клинок падает на паркет, отрикошетив к стене.
Слышу громкие голоса, в комнате кто-то есть. И снова звук схлопывания – синий и черный туман задымляет помещение, бьет молниями по глазам. Не успеваю сообразить, что происходит, но волк рычит всего мгновение, а затем скулит. Грохот перебивает звериный вой – рушится стена замка. Высокие полотки просторного зала не вмещают в себя трех сверхъестественных существ: оборотня и двух драконов, ярко-красного и асфальтово-серого. Это ни Ян, ни Валентина, ни Константин.
Я не знала цвета Алексея и Александры, равно как и Вольги, но, когда в пробитую щель в стене, кроме ночи и ветра, прорвалось существо с лохматой шерстью, я поняла, что у меня нет нужды выяснять, кто эти драконы. Зал наполнился веянием огня – яркого, раскаленного, обжигающего. Подцепив с пола клинок, не задумываясь, куда бегу, оглушенная стуком собственного сердца, я направляюсь дальше, надеясь хоть где-нибудь найти укрытие.
Вой разносился по замку, просачивался с улицы, гремел в сознании и памяти. Я скользила в пространстве, упрямо просачиваясь сквозь сгустившийся воздух нави, пробираясь через дебри страхов, цепляясь за жажду жить. Под ногами сменялись ступеньки, паркет и ковры, мелькали всполохи драконьего огня, летели осколки стекла и камней, откалывающихся от стен и рушившегося потолка, сновали силуэты костомах, драконов в человеческих обличьях, возможно, волколаков, огромных цмоков и волков. Чужие руки хватали меня и отпускали, костлявые пальцы тянули за одежду и резко растворялись в небытие, превращаясь в голубой пепел: он витал по дворцу и смешивался с воздухом, с гарью, которые я вдыхала. Мои окровавленные пальцы, порезанные осколками, сжимали бесполезный кинжал. Я не знала, отчего увлажнилась кожа лица – от слез, собственной крови или лихорадочного пота.
Замок, реальность вокруг меня рушились. В некоторых залах был пробит потолок, паркет и мрамор устилались свежим снегом и даже не расщепленными телами. Я очутилась на верхнем этаже, под самой крышей, когда услышала свое имя, произнесенное тонким женским голосом. Не сразу узнала его.
Вольга. Кажется, полудракон звала меня. Я еще не обернулась, уцепившись взглядом за ножи, ровно расставленные на полу теми, кто сумел пробраться в нашу обитель, направленные лезвиями вверх, как если бы были воткнуты в землю. Но тут, в стенах дворца, удерживались в вертикальном положении магией, чарами человека, точнее, волколака, бога или полубога, находящегося в нескольких метрах от меня. Он вот-вот собирался перекидываться через них, чтобы обернуться. А напротив застыл силуэт, стоящий спиной ко мне, жуткая помесь смерти и дьявола, с рогами и проступающим сквозь разлагающиеся ткани лысым черепом. Он выглядел ужасающе, но более не столь пугающим для меня, особенно сейчас.
Легким мановением руки волколак, используя чары, вздымает клинки ввысь, отрывая от пола, и направляет кинжалы к черному духу – Константину. Я на мгновение смотрю назад, на Вольгу, которая стоит у обрыва разрушенной стены и держит за руки детей, Юрия и Юлию, намеревается прыгать вниз прямо сейчас и по-прежнему зовет меня, вероятно, имея намерение унести меня с собой.
Но я не успеваю даже ответить отказом. Мысли проносятся в голове так стремительно – за доли миллисекунд, – я не успеваю ничего проанализировать, но из них складывается моя реакция, побуждающие инстинкты, мои определенно странные дальнейшие действия.
Все, что вспоминается в тот момент, как силуэты моих родных поочередно исчезали во тьме, быстро падая на землю под частым ливневым дождем на ферме.
На моих глазах разливалась их алая кровь, когда белое свечение клыков отражалось от налитой луны, вышедшей из-за туч.
Два волка с красными глазами убивали мою семью.
Волколак не успевает запустить ножи в Константина. Он слышит мой голос и видит, как я срываюсь с места, выставляя впереди себя кинжал. Зачем-то кричу, абсолютно не управляя своими поступками, требуя от него отстать. Будто такому существу, как Константин, вообще требуется чья-либо помощь. Словно он для меня друг, которого я собираюсь защитить, а это мое оправдание за то, что родители умерли, мама потерялась в мирах, а я осталась жить.
Будто это шанс что-то исправить. Или акт мести, ритуал возмездия, мой безнадежный способ повернуть вспять время и вернуть семью обратно.
Волколак знает, что я человек, чувствует мою энергию и замирает, возможно, в замешательстве или от любопытства, желая потешиться над происходящим. Посмеяться над моими действиями, чувствами, обесценить мою боль.
Понимал ли он, что именно моих родителей убили его собратья, а я – та самая девушка, в чей дом они вторглись, но для меня это уже не важно.
Я ринулась вперед, чтобы атаковать бессмертное древнее создание, существо с безмерной силой бога.
Константин остолбенел и с удивлением уставился на меня. Он мгновенно принял иной вид, лишившись облика живого трупа, длинные белые волосы всколыхнулись от порыва гуляющего в стенах замка ветра, а ошарашенный взгляд остановил меня.
Константин вопросительно вскинул брови, словно силясь поверить в то, что я и впрямь делаю это. Глядя в рубинового цвета глаза, бессильно выдыхая, я опускаю кинжал, и пока Константин читает на моем лице весь тот страх, тот ужас, отчаяние, которые мне довелось пережить в ту злополучную ночь и сейчас, когда на нас неожиданно напали враги, когда я не знала, куда деваться и где найти спасение, чудом уворачиваясь от смерти, – обомлевшего волколака поражает тьма. Она волной отхлестывает от голых ступней Константина. И губит все живое вокруг него.
Тьма иссушивает плоть оборотня, как мягкую зеленую траву в лесу. Константину даже не нужно смотреть на зверя, чтобы причинить вред. Чтобы сделать то, чего не могу я – лишить моего врага жизни.
И тем самым защитить меня.
Тот, кто однажды похитил меня в навьем лесу, сковал меня в цепи, хотел съесть меня на завтрак обед или ужин, пробовал мою кровь на вкус, был не в себе из-за жестокого убийства любимой на его глазах, тот, кто до сих пор был опасен, хоть и имел моменты просветления, сделал шаг мне навстречу. И переменился в лице, которое приняло мрачное выражение.
Он молча пошел на меня, напором, на его фоне взрывался огонь, который жег волчьи шкуры, ревели цмоки, пылали синие искры расщепления, разрывающие души на куски, возвращающие их самой вселенной, поднимая к звездам. Я машинально отступала назад, чувствуя его всеобъемлющую силу, таящуюся тьму в глазах, пятилась и, на миг оглянувшись, обнаружила, что Вольги и ее детей уже нет на обрыве.
Она не стала меня ждать и спасала их. Но где же Ян? Отправился ли он в пекло или до сих пор был здесь?
И догадывался ли, где я? Переживал? Искал меня? Или самозабвенно сражался, заступаясь за собратьев?
Константин оказался единственным моим знакомым, кто не был столь занят битвой и обратил на меня внимание. На кого я наткнулась случайно. И он слегка угрожающе, с безэмоциональным видом оттеснял меня к стене, к застекленному окну. И когда я коснулась плечами рамы, а его грудь уперлась в мою, он вздохнул. Как-то тяжело и несколько раздосадованно. Закатил глаза, и на секунду на его лице проступили черты Яна. Не понимая, что случилось и чем вызвана подобная реакция, я нахмурилась, а Константин ловко обхватил меня за талию, не давая мне подумать, прижал к себе сильнее и прокружил, переместившись на мое место. А потом резко отклонился назад и спиной разбил стекло, расшибая его вместе с рамой.
