Ульяна держалась чуть позади, как и Василий, который шёпотом что-то там с отцом обсуждал.
— Нет? — всхлипнув, поинтересовалась матушка.
— Нет. Увы. Я ведь тоже была юна и неопытна, когда встретила его. Такого огромного, могучего…
— Что⁈ — отец Василия немедля встрепенулся.
— Не настолько, как ты, дорогой, — поспешила добавить демоница. — Чуть менее огромного и не такого могучего. Но мне, неискушённой, он показался воплощением совершенства. А эти обещания? Стань моею и я покажу тебе, что значит ночи, полные огня! Только намекни, и бездна страсти накроет нас с головой. А матушка предупреждала! Говорила, что нельзя верить его обещаниям! Говорила, что он старый, что гарем у него большой. Что делать мне в нём нечего. Я даже не второй женой буду, и не третьей, а сто четырнадцатой…
— У меня сто двадцать было! — не удержался отец Василия. Но тут же замолчал, когда Люцинда обернулась и смерила его очень нехорошим взглядом. Поэтому он скоренько поправил: — Числилось! Сто двадцать числилось!
— Именно в этом и проблема, что там как раз и числятся, — Люцинда не позволила матушке Данилы повернуть обратно. — Но кто ж в юности слушает родителей…
— Это точно… мне моя мама тоже говорила, что Антошка ещё тот прохиндей. И бабник. Что у него это на лице написано! Но я не поверила! Как же! Он ведь меня любит!
— Вот-вот… любит и всё для меня сделает…
— Василий, — Ульяна обернулась. — Тебе лучше прогуляться с отцом немного другим маршрутом. Не то, чтобы мешаешь, но тут разговоры женские… Эль?
— Я за ними пригляжу, — понимающе кивнула Элька. — Тут кафе имеется. Там и встретимся.
— … и вот я позволила украсть себя! Ах, какой это был вечер! Романтично полыхал закат! Моё сердце колотилось, когда он гнал своего кайха по великим пескам. Мне чудилось, что вот-вот нас настигнет погоня…
— А я через окно сбегала. На дискотеку…
— И была ночь, полная страсти. И я поверила, что это навсегда…
— А перед свадьбой он тоже меня украл…
— А что потом? Что? — не удержалась Ляля. — Извините, мне…
И поспешно спрятала телефон за спину.
— Просто интересно… я вот замуж одно время хотела.
— Это ты зря, девонька. Ничего там хорошего нет, — сказала демоница со вздохом. — А потом… потом он привёз меня в свой гарем. Сто четырнадцатой женой. Выделил покои, мелкого беса в прислугу и отбыл, значит.
— Куда?
— За сто пятнадцатой! А то число некруглое! — судя по тону, Люцинда этого до сих пор не простила.
— А ты?
— А я всё. Осталась. Сперва, конечно, злилась, но девочки успокоили. Объяснили, что так оно и бывает. Они там тоже повелись, на ночи, полные страсти.
— Обманул?
— Да как сказать… ночи-то бывали. Но исключительно по расписанию. Всё-таки, хоть и демон, а здоровье не железное. И вообще там ещё другие заботы. Враги. Прорывы, твари хаоса… а когда кроме тебя ещё сто четырнадцать претенденток, то пока ещё своей ночи дождёшься… главное, знаешь, что обидно? Что как вот твоя очередь подходит, у него то поясницу ломит, то голова болит, то вовсе срочным образом обсудить план ремонта…
— И как вы… — матушка Даньки окончательно успокоилась, очевидно, соотнеся масштаб проблем.
— Как-как… носки учились вязать. Уж не знаю, кто это придумал, но вязание успокаивало. И вот представь. Мрамор, фонтаны, птички поют, павлины расхаживают, а ты сидишь среди этой красоты, дура дурой, и носки вяжешь.
— Да уж…
— Я, честно, удивлена, что у меня хотя бы дочь родилась. Я её с малых лет учила, не ищи могучего, чтоб с гаремом. Лучше выбирать кого-то поскромнее, без запросов, но зато своего, в единоличное владение… — Люцинда вздохнула и прямо таки всею верхней частью организма, что ввергло в ступор бледного дедушку, выглянувшего из палаты. — Только она это как-то чересчур уж буквально поняла. Но это ерунда… а самое обидное, что когда он за сто двадцать третьей поехал, потому что где-то там у кого-то гарем больше, его всё-таки поймали во время похищения. Ну и оторвали голову. Так мы и овдовели всем гаремом.
— Бедные… — матушка Даньки покачала головой. — И как вы…
— Устроили торжественные похороны. А пока устраивали, то старшая жена подгребла всю власть, и велела убираться. У неё сын. Наследник. Правда две следующие тоже сыновей родили. Те начали войну, как оно обычно…
— А вы?
— А мы вот оказались в печальной ситуации. Выставили ни с чем. Точнее с носками. Но оказалось, что мы их приличное количество за годы навязали, вот и начали продавать потихоньку. Сперва потихоньку, потом как-то и пошло-поехало. Даже предприятие организовали. Я бухгалтерией занималась, кто-то из девочек сбытом, кто-то производство поддерживал. Так и жили, пока Васенька нас не поглотил.
— Ужасно… — произнесла Ляля.
— Да нет, отчего же. Напротив, хорошо получилось. Девочки в нити огонь вплетали, очень тёплые получались носочки. В ледяных мирах огромной популярностью теперь пользуются. Даже торговую марку зарегистрировали.
— Нет. Я про гарем. А вы… вы бы не хотели записать серию подкастов? О личных впечатлениях? Тайны демонического гарема! Скрытые страсти! Обман и разбитые сердца невест!
— Я?
— Вы, вы… или если ещё кто захочет! Сами подумайте! Мы должны говорить правду! Открывать глаза юным демоницам! Только представьте! — Ляля вытянула руку с телефоном. — Вся правда о закулисье! Сотни загубленных судеб! Лживые обещания и печальная действительность! Как не попасть в ловушку страсти! Мне кажется, это было бы интересно. Уль?
— Не знаю. Но… я как-то не уверена.
— Я уверена! Это же такой культурный пласт! А гаремная мода! Гаремная еда! И носки! Рукоделие снова в тренде. Вы покажете варианты вязки, можно будет набросать трендовые узоры, пара-тройка тайных приёмов…
— Улечка, — матушка Данилы оказалась рядом. — Знаешь… у меня такое странное ощущение, что вазой ударили меня, потому что… откуда здесь демоны? И почему мы с ними разговариваем о гаремах?
— Не о гаремах! О мужчинах, — поправила Люцинда. — Все они…
— Это точно, — согласилась Мария Игоревна. — Поэтому… предлагаю выпить.
— Кофе, — Ульяна поняла, что пришла пора вмешаться. — Здесь ведь кафе имеется.
— Можно начать и с кофе, — матушка Данилы не стала спорить. — Кстати… вы как к шоколаду относитесь?
— В целом… много лучше, чем к гаремам.
Наум Егорович сидел на лавочке и щурился. Он-таки сумел позвонить домой, просто чтобы убедиться, что там всё хорошо. И слушая, как благоверная жалуется, блаженно улыбался.
Нет, не тому, что они с дочкой никак не могли договориться, нужно ли подавать шашлык и как это вообще в этом сверхмодном кафе шашлыка не делают? И какая вообще свадьба, если без шашлыка? И не тому, что её то платье, которое она планировала на свадьбу надеть, треснуло по шву.
И не отказу дочери приглашать всю родню по списку.
Просто голосу в трубке.
— Да не переживай ты, — сказал он. — Лучше возьми её и сходи, выбери себе новое платье.
— Но…
— И туфли. И сумочку. И в салон запишись. Этот, красоты. Только чур в хороший. Спроси, в какой тут ходят.
— Наум? — супруга осеклась. — С тобой всё хорошо?
— Со мной? Со мной замечательно.
— Ты… ты ж всегда говорил, что мне салоны не нужны. Ты меня и так любишь, — это было сказано с подозрением.
— Я и люблю. А что не нужны… мне не нужны, а тебе, может, и надо. Для души и успокоения.
— Но это дорого… деньги на свадьбу… и на подарок.
— Будут. И на свадьбу. И на подарок. Только… с пенсией, наверное, не получится.
— Тебя увольняют⁈ — ахнула супруга.
— Тьфу на тебя. Да нет, скорее предлагают в другое место… то есть, не предлагают, но, думаю, предложат. А там и оплата получше. Только… командировки.
— Куда?
— Далеко.
— И говорить…
— Да, — пусть клятву Наум Егорович и не приносил, да никто и не требовал пока, но он на службе был давно. И жену свою знал. И порядки служебные.
