К тому же, одна корзина вмещает слишком мало бутылок. Ради такого выхлопа не стоит рисковать Нужна точка, где забирают товар. Нужен склад, где хранится алкоголь. Много алкоголя. Ну и ясное дело, не точка Салли.
Второй момент, куда важнее: кому продать краденное? Это главный камень преткновения. Все точки, все бары, все подпольные спикизи — принадлежат гангстерам, а товар туда поставляют такие же, как Салли. Или заведения платят дань гангстерам. Не важно. Прийти к ним со своим, краденым товаром — значит подписать себе смертный приговор.
Нужны особые покупатели. Те, кто будет брать дешевле, но без лишних вопросов. В общем, в первую очередь, мне необходима информация, связи. А для этого я должен совать свой нос, куда только можно, слушать, запоминать, искать слабые места в империи бутлегеров Нью-Йорка.
Я посмотрел на Патрика, который как раз отложил ложку в сторону и принялся вылизывать миску.
Нет, ему планирование не по плечу. Он солдат, а не заговорщик. Это будет мой путь. Мой реальный шанс выкарабкаться из вони и нищеты.
Глава тринадцатая: Фортуна любит наглых
Утро следующего дня началось с густого, как смоль, кофе, который Фредо сварил в жестяной кастрюльке прямо на ржавой плитке.
– Ого... – Протянул я, едва переступил порог и почувствовал запах кофейных зерен, которые уже были перемолоты, и теперь в виде коричневой жижи булькали на плите. – У нас какой-то праздник?
– Хватит плести ерунду! – Фыркнул старик. – Всего лишь подумал, что после ваших этих прыжков, бега и прочей дребедени, кое-кому не помешает взбодриться.
– Джонни, двигай зад! Я сейчас упаду! – Патрик, который шел следом за мной, настойчиво толкнул меня в плечо.
Мы только что закончили тренировку и, по-моему, ирландец в данный момент мечтал лишь о двух вещах. Первая – сесть и не двигаться. Вторая – придушить меня, а потом сесть и не двигаться.
Дело в том, что я снова поднял его ни свет, ни заря, а затем пинками выгнал на улицу, чтоб приступить к тренировке. Надо признать, в этот раз Патрик уже не сопротивлялся так активно, как прежде. Видимо, ситуация, которая произошла с нами в районе "Пяти точек", все-таки послужила для него уроком.
Однако, несмотря на то, что умом Патрик понимал, моя идея насчёт тренировок и правда хороша, его тело, как и мое, совсем не горело желанием испытывать подобные физические нагрузки.
И все же, я не отступал от намеченной цели. Больше часа гонял Патрика как сидорову козу. Справедливости ради отмечу, что себя я гонял еще больше. В итоге у меня точно так же, как и у ирландца, тряслись ноги, дрожали руки, заходилось сердце.
– Ступайте к столу, дурни. – Махнул рукой Фредо. – Хватит там торчать. Остынет все.
Мы с Патриком шустро умылись в тазу, подставив его под кран, переоделись и уселись за стол. К счастью, заработанные за предыдущие дни деньги, позволили нам приобрести еще несколько рубашек, брюк и курток. Да, все эти вещи не были новыми, купили мы их на местной барахолке, но зато теперь можно было хотя бы отдавать в прачечную испачканную одежду и носить что-то чистое.
Я подошел к столу, плюхнулся на табурет и с каким-то внутренним наслаждением втянул носом непривычный аромат кофе, который на время перебил вездесущий запах рыбы, соли и нищеты.
Хотя, думаю, что последний пункт, имею в виду нищету, волновал только меня. Фредо и Патрик вообще не видели проблемы в той убогости, которая нас окружала.
Я молча наблюдал, за тем как старик разливает мутную жидкость по трём жестяным кружкам, и пытался сообразить, с какой стороны лучше подступиться к разговору на интересующую тему, но чтоб рыбак ни черта не догадался, почему эта тема меня интересует.
Дело в том, что выяснить нюансы всей мафиозной структуры Нью-Йорка я могу только у Фредо. Если начну доставать остальных подобными вопросами, боюсь, и правда это может сильно укоротить мой любопытный нос. Прямо совсем укоротить. К тому же, когда ты мертв, не особо важно, с каким носом придется лежать в могиле.
Патрик уселся рядом и принялся вяло ковырять ложкой в тарелке с овсяной болтушкой, которая на вид напоминала обойный клей. Думаю, со вкусом будет точно такая же история. Скажем прямо, повар из Фредо – такое себе. Хотя, с другой стороны, не в нашем положении привередничать.
Впрочем, конкретно в данный момент меня не особо волновало завтрак. Я был настроен на серьезный разговор.
Мысли о вчерашнем дне не давали мне покоя. Лучано в игорном клубе, его власть, его влияние… И наша ничтожная роль в этой системе. Системе, которая держалась на страхе. Но страх — ненадежный фундамент. В нём всегда есть трещины.
— Фредо, — начал я, отхлебнув кофе. При этом выражение лица у меня было совершенно безмятежным, будто тема разговора родилась спонтанно. — Вчера мы видели кое-что интересное. В одном клубе. Туда зашёл сам Чарльз Лучано. Ну этот... Лакки.
Старик медленно поднес свою кружку к губам, осторожно отхлебнул из нее. При этом он не поднял взгляд, не посмотрел на меня, вообще никак не среагировал, но его плечи едва заметно напряглись. Забавно...
— И что? – Спросил Фредо с усмешкой. –Город невелик. Куда не пойди, обязательно наткнёшься на кого-нибудь знакомого. Или ты думаешь, такие, как Лакки Лучано летают на дирижаблях над головами простых смертных?
— Нет, просто… – Я сделал вид, что не заметил лёгкой агрессии, прозвучавшей в голосе Фредо. – Пытаюсь понять правила игры. Ты говорил, у Массерии и Маранцано война. Лучано — с Массерией, да? А почему тогда он выглядит… я не знаю… как отдельная сила? Он же не просто солдат, выходит?
Фредо хмыкнул, отставил кружку в сторону, достал свою обожаемую трубку, раскурил ее и принялся активно выпускать клубы дыма в потолок. Он делал это резко и быстро, будто таким образом выплескивал раздражение.
— Mi’ amico (мой друг), Лаки Лучано — это не сила. Это — стихия. Умная, хитрая и очень опасная. Да, он стоит рядом с Джо. Но Джо — это старая гвардия, сицилийская закваска. Для него главное: честь, семья, месть. Он держится за старый мир. А Лучано… он из молодых. Родился уже здесь, в Нью-Йорке. Для него дело — это прежде всего бизнес, а не родовые распри. Он видит дальше, чем старый Джо. Поговаривают, Лучано уговоривает Массерию начать торговать героином. Джо брезгует этим, считает грязным делом. А для Лучано деньги не пахнут. К тому же, Лакки водит делишки с Ротштейном, а тот как раз контролирует эту дрянь на всем восточном побережье.
— А Маранцано? — не отступал я. — Он тоже из старых?
— Маранцано? — Фредо фыркнул, выпуская клуб дыма. — Выскочка. Приплыл с Сицилии всего пару лет назад, но уже ведёт себя как большой босс. Он тоже из старой гвардии, ещё более жестокий и тщеславный. Он уважает Цезаря и думает, что сам без пяти минут император. Мечтает объединить все семьи под своим началом.
Старик затянулся, задумавшись, его взгляд вдруг стал остекленевшим, будто он смотрел куда-то в прошлое.
– Так... Понятно. Ну а кроме этих двоих. Имею в виду Массерия и Маранцано? – Продолжал я гнуть свою линию.
— Видишь ли, сынок, сейчас всё висит на волоске. Несколько больших кланов ведут себя, как пауки в банке. Самый большой паук — старый Сальваторе Д'Аквила в Бруклине, некоторые зовут его «боссом боссов». Мол, самый главный. Но долго ли он просидит? Уж очень много хочет. А «Джо Босс» Массерия, — его главный соперник. По крайней мере, был таковым до недавнего времени. Он тут, на Манхэттене хозяйничает, в Маленькой Италии, в Гарлеме, в Виллидж. И у него крутятся такие акулы, как тот же Лучано, или хитрый Фрэнк Костелло, который с политиками на короткой ноге. А ещё есть другие — Винсент Мангано, или тот сумасшедший Альберт Анастазия, что запросто прирежет за неправильный взгляд в свою сторону. Сейчас они активно набирают силу, каждый тянет одеяло на себя. Ждут, когда старая гвардия — Д'Аквила, Массерия — передерутся. А потом эти парни просто подберут осколки былого величия семей и создадут свою империю. Лучано это понимает. Он не сицилиец до мозга костей, как другие. Ему чужда их обожаемая "Омерта". Он мыслит шире. Для него главное — власть и порядок, чтоб спокойно выстраивать бизнес.
