Страж Ордена (СИ) - Семин Никита

— Я вам не ярмарочный скоморох, чтобы потешать скучающих господ дрессировкой собачек.

Мой голос прозвучал спокойно, но в наступившей тишине каждое слово резало, как стекло.

Намек был более чем прозрачен. Лицо Голицына застыло. Его друзья, напротив, взорвались. Первый испуг прошел, прогоняемый парами алкоголя, и к этим гонористым ребятам быстро вернулось самообладание. Слишком быстро, как по мне.

— Да ты в своем ли уме, смерд⁈ — рявкнул один из них, здоровенный рыжий детина в темно-зеленом сюртуке, делая шаг ко мне и замахиваясь тростью. — Ты знаешь, с кем говоришь⁈ На колени, и проси прощения у князя, не то мы тебе на месте все кости переломаем!

Они двинулись было ко мне, но я не шелохнулся, лишь смерил их ледяным взглядом и приготовился мгновенно выставить «пламенный щит».

— Я не произносил имени князя, — все тем же ровным тоном проговорил я. — Но ежели вы согласны, что дрессировка собачек — это занятие для скоморохов, и немедленно применили эту сентенцию к своему приятелю… то сие суть ваше умозаключение, а не мое!

Грозно надвигавшиеся дворянчики в недоумении остановились. Не каждый день услышишь слово «сентенция» от деревенского мужика! Суда по растерянным физиономиям, они не сразу поняли словесную уловку, но почувствовали, что их только что выставили полными дураками.

— Серж, похоже, он только что славно тебя умыл! — раздался скептический голос одного из дворян.

Рыжий побагровел и уже открыл было рот для новой ругани, но Голицын остановил его властным жестом.

Лицо князя, остававшегося в стороне от перепалки, выражало целую гамму чувств. По лицу перекатывались желваки, в темных глазах горел злой огонь. Он понял все, и, судя по всему, принял вызов. Его взгляд вдруг стал тяжелым, давящим, и я ощутил тонкое, почти невесомое, как паутина прикосновение. Чужая воля попыталась проникнуть в нервную систему, нащупать «нити» управления, чтобы заставить мои колени согнуться, чтобы унизить меня, поставить на место.

Да он издевается!

Лицо мое невольно расплылось в усмешке. Несмотря на ничтожность моих теперешних сил, умения замыкать внутри себя энергию, противостоя вот такому воздействию, никто меня не лишал. Эта примитивная, грубая атака была для меня комариным укусом, если не считать, что комар способен проткнуть хотя бы кожу, а умение князя Голицына в моем отношении непригодно даже для этого.

Однако, несмотря на примитивность атаки, я был впечатлен. Магия только-только пришла в этот мир, а молодой аристократ уже начал практиковаться, пусть даже на таком примитивном и, прямо скажем, хулиганском уровне. Не зря Голицыны в будущем станут одними из лучших марионеточников Империи!

Но этому неумехе до вершин еще далеко. Даже атака его потомка в том памятном сражении была в разы искуснее и сильнее.

— Пытаетесь что-то сделать, князь? — лучезарно улыбнулся я. — Не утруждайте себя. Ничего не выйдет. Ваш потолок — собачки.

Голицын бешеным, буквально змеиным взглядом впился в мое лицо. Еще бы: его оружие, его дар, его знак превосходства над чернью — не сработало. Он уставился на меня, как на будущего мертвеца.

— Впрочем, — продолжил я, решая, что пора заканчивать эту комедию, — если ваши благородия и впрямь жаждут острых ощущений, милости прошу. Прогуляйтесь до Ведьминой поляны, она тут, в лесу, недалеко. Уверяю вас, впечатлений и настоящих чудес там хватит надолго. Я, конечно, вам этого не советую… но вы ведь господа серьезные. Вам лучше знать, где искать себе забавы.

Голицын бросил на меня оценивающий взгляд. Умен, зараза! Явно он почувствовал подвох и больше не собирался играть по моим правилам. Оглянувшись по сторонам, он резко обернулся к ближайшему из крестьян, наблюдавшем за этой сценой, и властно бросил:

— Эй, мужик, подойди-ка сюда! Что это ваш лекарь нас пугает? Что за Ведьмина поляна такая у вас, и что за лес? Ну-ка, выкладывай все без утайки!

Крестьянин, старик с окладистой бородой, видя, что барский гнев направлен не в его сторону, и можно поговорить, подошел ближе, снял шапку и с хитрым, похожим на кукиш за спиной, смирением отвечал:

— Лес-то, барин? Лес как лес, да только с недавних пор порченый стал,

Рыжий детина, которого дружки называли «Серж», нетерпеливо фыркнул:

— Ты нам зубы-то не заговаривай, старый! Конкретнее! Какая в нем порча? Черти, что ли, водятся?

Старикан покачал головой, прокряхтел, и в глазах его блеснул лукавый огонек.

— Хуже, ваше благородие, ох, хуже! Твари неведомы там завелись. Их глазом не видать, а оне, ироды, из человека жизнь тянут, аки паук из мухи. Наш-то отец Василий, дай ему Бог здоровья, ходил их изгонять с крестом святым…

— Ну и что⁈ Изгнал⁈ — нетерпеливо спросил хрупкий белокурый дворянчик, теребя манжет изящного кавалерийского мундира.

Старик трагически вздохнул и развел руками.

— Какое там, барин! Сам еле ноги унес! Вернулся весь бледный аки полотно! Ежели б не Михайло наш, так наверное и отдал бы Богу душу прям там, на поляне-то, или и вовсе не вернувси!

Еще один голицынский дружок — полноватый, рыхлый увалень в белом картузе — брезгливо поморщился.

— Брешешь ты все, старый хрыч. Чтоб поп да нечисти испугался? Не бывает такого.

— А я и не брешу! — обиделся старик. — Тут почище было! К нам намедни барин один знатный приезжал, из самой Перми! Господин Верхотуров! — он произнес фамилию с особым, почтительным придыханием. — Так он с Михайлом в тот лес тоже пошел…

Голицын, до того слушавший с ленивым интересом, насторожился.

— Верхотуров? Илья? Адъютант генерал-губернатора? Что с ним сталось?

Старик понизил голос до заговорщического шепота, и все деревенские, затаив дыхание, придвинулась ближе.

— А то и сталось, князь, что вынесли его оттуда без памяти! Упал, как подкошенный! И ежели б не Михайло наш, ежели б не сила его целительная, так и остался бы господин Верхотуров там лежать, на съедение тем тварям невидимым! Вот какой он, лесок-то наш…

Одно лишь упоминание известной дворянской фамилии подействовало на компанию мгновенно. Перспектива разделить судьбу другого аристократа, даже ради развлечения, их не прельщала. Веселое приключение на поверку оказалось смертельно опасной ловушкой.

Спесь с дворянчиков слетела с задорным свистом и, не сговариваясь, они заторопились к своим экипажам. Голицын, уже садясь в коляску, обернулся и бросил на меня долгий, тяжелый, полный холодной ненависти взгляд. Тут все понимали, он проиграл эту дуэль — и словесную, и моральную, и магическую. Князь был публично унижен тем, кого считал простым мужиком.

Такого не прощают. Я по себе знаю.

Отъезд спесивых дворян повлек за собой довольно странные и неожиданные последствия. Деревня, взбудораженная сначала чередой невероятных событий в лесу, потом — визитом этих хлыщей, облегченно выдохнула, и жизнь вернулась в свое сонное, привычное русло. Но не для меня: моральная победа над Голицыным, как оказалось, имела неожиданный, крайне утомительный и довольно забавный побочный эффект.

В глазах деревенских девиц я окончательно превратился из страшного колдуна в героя какой-то волшебной сказки. Сильный, загадочный, независимый, живущий один в своем новом доме, да еще и способный поставить на место самих господ! Романтический герой, е-мое! И вот, забыв о недавнем страхе, местные дивы открыли на меня сезон охоты.

Первой на штурм пошла некая Дарья. Эта разбитная девка с наглыми глазами и вздернутым носом совсем не была «первой красавицей» на деревне, но сполна компенсировала это редкой настырностью. Уже на следующий день от отъезда «господ» она ввалилась в мою мастерскую, картинно хватаясь за сердце и жалуясь на «огонь унутре, что жгет почище угольев». Просканировав ее и не найдя ничего, кроме отменного здоровья и воспаления хитрости, я молча вручил ей ковш родниковой воды и указал на дверь. Обиженно фыркнув, она ушла… а вот процесс пошел.

Ее провал лишь раззадорил остальных.

— Господин лекарь, а я вот вам пирожков от маменьки принесла, — постучавшись в калитку, крикнула на весь двор Фекла, девица слащавая и себе на уме.