Страж Ордена (СИ) - Семин Никита

— Благодарю, — принял я подношение.

Самому готовить некогда, да и не смогу я таких пирогов сам испечь. В ответ меня обстреляли томными взглядами, да завалили горой вопросов о моей работе, а как у меня к Аглае отношение, а красивая ли она, а может, мы сходим до опушки, посидим под луной, а…

Еще раз уже более сухо поблагодарив, я выпроводил ее за порог. Затем была целая делегация, «случайно» проходившая мимо моего двора и засыпавшая меня глупыми комплиментами и хихиканьем. Мне пришлось буквально прокладывать себе путь сквозь этот цветник, чтобы просто добраться до колодца. И при этом некоторые среди девиц оказались настолько храбрыми, находясь в толпе, что не постеснялись и грудью прижаться, и даже пытались вроде как случайно и внизу меня прощупать.

Они были повсюду, и от этого назойливого внимания — попыток заглянуть в глаза, коснуться руки, поговорить о какой-то ерунде — я уставал больше, чем от схватки с десятком «червей».

Нда. Ситуация! С тварями в лесу все же проще. У них, по крайней мере, намерения честные — сожрать тебя, и никаких уловок. А здесь… здесь бой без правил, и энергокнутом так вот просто не помашешь! И, с одной стороны, вроде и надо бы мне завести пассию. Но увы — местные девицы меня не прельщали. Еще с прошлых времен привык я к дамам совсем другого уровня, и переломить себя было нелегко.

Но самое «веселое» случилось дальше.

Через пару дней, вечером, когда я был полностью поглощен работой над новой охранной руной, в мастерскую заглянул Игнат, старший сын Кузьмича. Переминаясь с ноги на ногу, неловко тиская в руках шапку и избегая смотреть мне в глаза, он долго ходил вокруг да около, пока, наконец, не произнес:

— Вы это, господин лекарь… поосторожнее будьте! Я тут… слышал, как наши молодые шептались… Матвей, сын кузнеца, да Гришка… злые на вас шибко. Что-де всех девок к себе приворожили. Вроде, хочут наши парни «петуха красного» вам пустить, «покуда спит». Может, и глупости это все, браги перепились да языками мелют… да кто ж их знает. Берегитеся, в общем.

— Спасибо, Игнатка! — от души произнес я. — Вон, держи зажигалку. Дарю!

Проводив парня до ворот, я от души выругался. Вон как оно, оказывается! Нет, я, конечно, замечал косые взгляды местной молодежи, но совершенно не придавал им значения. Потому и не заметил, как тихая война, объявленная мне деревенскими парнями, из стадии мрачных взглядов быстро перешла в нечто более осязаемое. А зря: ведь мои руны все направлены против тварей. Живым противникам ощутимого вреда они не причинят.

Та-ак. Надо срочно чего-то делать. Сжечь меня, конечно, не сожгут, древесина сырая еще, а вот двор подпортят. Если смогут сюда пролезть и поджечь мне даже не дом, а, скажем, сарай — запах гари будет годами выветриваться. А оно мне надо? Нет! Значит, надо срочно добавить к охранным рунам новые средства. Только вот сейчас уже поздно, а я не готов — нужных ингредиентов под рукою нет. А явиться они могут прямо сейчас!

Так что пришлось мне подготовиться к встрече.

Глубокой ночью, когда деревня уснула, я не спал. Погасив свой «световой шар», сидел в непроглядной темноте мастерской, весь превратившись в слух. Тревоги я не чувствовал — скорее, досаду. Но и совсем игнорировать угрозу не стоило. Самоуверенность многих довела до могилы! Деревенская ревность — вещь упрямая и глупая, так что парни эти способны на любую дикость.

И долго ждать подтверждения этой мысли мне не пришлось.

Сначала послышался тихий хруст ветки за забором. Затем две тени, пригибаясь, перемахнули через частокол. Видимо, это и были обещанные Матвей и Гришка. В лунном свете, пробивавшемся сквозь тучи, я заметил в руках одного кресало, у другого — просмоленную паклю. Очень осторожно, таясь и пригибаясь, они подошли к углу сруба, где были сложены сохранившиеся от строительства остатки материала.

Тут они начали высекать огонь, торопливо чиркая кресалом по камню. Раз, другой… Высечь искру не получалось. Парни начали чертыхаться, лупить по кресалу сильнее, чувствуя себя, видимо, в полной безопасности. Как будто, бедолаги, не знали, что в деревне нет секретов.

И в тот миг, когда первая робкая искра упала на паклю и та лениво затлела, тишину ночи расколол тихий, но настойчивый, хрустальный звон. Он раздался над моей дверью, где висел неприметный колокольчик. «Сигнальный амулет» сработал, который я настроил не только от тварей, но и на случай возгорания — все же не в каменном или кирпичном доме живу, пожар и без этих дурней возможен.

Резко распахнув дверь, я шагнул на крыльцо. Поджигатели, застигнутые врасплох, замерли как мыши под взглядом удава. Их лица в свете едва разгоравшейся пакли комично сочетали несочетаемое: дерзость и смертельный, панический страх.

— Стоять, — тихо произнес я, вскидывая руку.

На мгновение они действительно застыли, будто прикованные к месту. Но в деревне уже каждая собака знала: если я поднимаю вверх руку, это не к добру…

— Гришка, тикаем! — хриплым фальцетом пискнул один из них. И оба, опомнившись, бросились бежать сломя голову.

Сначала я было думал пустить нейросигнал, парализующий ноги. Но затем решил, что это ни к чему. Допрашивать их, что ли? Да ну нахрен. Я спать хочу. Пусть улепетывают! Разве что, немного помочь им… для скорости.

С кончиков моих пальцев сорвались два тонких, неярких, но невероятно быстрых росчерка синего огня. Это были сильно ослабленные, настроенные на нелетальный урон «искрокопья».

Первое ударило Матвея в босую пятку. Тот взвыл от неожиданности и боли, в ночном воздухе разлился резкий запах паленой кожи. Второе же «копье» настигло Гришку, который как раз развернулся, чтобы дать деру, и вонзилось ему точно в седалище.

Тот подпрыгнул, заверещал, что твой поросенок:

— Ой, Господи Светы, горю-ю! Горю, православные!

И припустил вдоль по улице еще быстрее. От встречного воздуха его пробитые разрядом порты тут же начали дымиться, а затем вспыхнули веселым, неярким огоньком.

С диким паническим визгом, отчаянно хлопая себя по заду, он несся прочь, оставляя за собой дорожку из дыма, искорок и невыносимого запаха паленой тряпки. Его напарник, прихрамывая и охая, ковылял следом.

Глядя им вслед, я усмехнулся. Жестоко? Возможно. Но, черт побери, действенно.

И все же этот случай показал, насколько уязвима моя оборона. Сигнализация — это прекрасно. Но она лишь предупреждает. А нужна система, которая будет действовать. Ведь в деревне все на виду: и когда я ухожу в лес, все прекрасно это видят. А значит, эти гниды могут вернуться, когда меня не будет. А потом ищи их. Нет, я конечно, найду — но возни будет… Так дело не пойдет.

Утром следующего дня, выйдя из дому, я еще раз внимательно осмотрел следы вторжения. Вчерашние поджигатели были глупыми мальчишками, движимыми ревностью, но их место легко могли занять другие — хладнокровные наемники купца Ерофеева или, что куда хуже, первые разведчики от тех, кто служит Лордам Света. Моя сигнализация, конечно, сработала, но она была лишь звонком, предупреждающим о пожаре. Если меня не будет — она никак не поможет.

В общем, нужна активная защита. Однако смертельные ловушки ставить я не хотел — убивать деревенских дураков не входило в мои планы, да и случайная жертва была бы ни к чему. Нет, надо сделать по-другому: установить защиту, способную устрашить, внушать такой ужас, чтобы пробрало до печенок, и ни у кого больше не возникло и мысли сунуться сюда с дурными намерениями.

И тут я вспомнил о «пугачах».

Это были, для меня, довольно простенькие и почти безобидные создания: энергетические падальщики, питавшиеся не плотью и не жизненной силой, а самой эманацией страха. Никакого физического ущерба они причинить не могли. Все, на что были способны эти призраки — напугать до потери пульса. Для деревенских хватит с головой, да и нынешних наемников отпугнет с гарантией. По своей природе полуматериальные, похожие на клочья черного тумана, они могли принимать самые жуткие, расплывчатые формы, какие только могло породить воображение жертвы, умели имитировать звуки — стоны, скрежет, тихий плач — все, что заставляет леденеть кровь в жилах. Чем сильнее испуг, тем обильнее «пища». До смерти пугающие, но не способные причинить физического урона. Да и убежать от них легко. Идеальные стражи!