Неудивительно, но мне начинает помогать Кинли. Он забавляется, не понимая, что именно мы сейчас делаем. Его возня в земле не особо результативна, но легче хотя бы морально, поскольку слишком прискорбно осознавать, как сильнейшие сверхъестественные существа просто стоят рядом и наблюдают, не имея реальной возможности посодействовать. Последнее логично наталкивало на мысль, что их власть небезграничная, равно как и способности. Словно сейчас сильнейшей была я, но, по сути, самая слабая, самая выбитая из колеи, самая беспомощная из людей. Худшего варианта, чем я, было не найти.
И судьба мира зависела в данный момент от меня – хрупкого слабого человека.
Но лица богов не выглядели сочувствующими. Даже Ян вроде бы не жалел меня. Он лишь следил за каждым моим движением, внимательно, плотно сжав губы, продолжая хранить молчание.
Мы вслушивались в вой волков, который не приближался, но и не отдалялся. Его перебивало фырканье Кинли, который разрывал носом землю и чихал. Спустя час Жива и Валентина отошли в сторону. Тихие голоса их беседы доносились до меня, но ускользал смысл. Время от времени появлялся Алексей. Рядом застыли и другие цмоки.
И все они пребывали в нетерпении, ожидая меня.
Постепенно я оказывалась в яме. И если поначалу работа представлялась трудной, то позже я выяснила, в чем заключается настоящая сложность – выбрасывать землю наверх, когда края образовавшейся впадины поравнялись с моей грудью. Перчатки мне мешали – руки скользили по деревянному черенку, и я сняла их, выбросив наружу.
Передышки были неизбежностью, но их продолжительность была короткой – я едва ли успевала перевести дух. Молчаливые боги, сверлившие меня взглядами, однозначно намекали, что промедлению в сложившейся ситуации нет места. В итоге на ладонях уже образовались мозоли.
Внезапно лопата уперлась в нечто твердое, и я искренне огорчилась: ведь я не сомневалась, что наткнулась на камень приличной величины, а значит, надо будет как-то вытаскивать его наружу. Но, к ужасу и странной извращенной радости, совсем неуместной, это все же была крышка гроба.
Он еще не сгнил, полагаю, в нем и перезахоранивали останки. Но кое-где материал прохудился.
Неожиданно моя нога провалилась. Я вскрикнула. Ступня оказалась внутри. Мной овладел страх, безотчетный и брезгливый. Только наполовину контролируя себя, я была в шаге от того, чтобы попросить Яна вытащить меня оттуда, хотя и знала, что он не мог. Физически, из-за барьера. Однако я озвучила просьбу вслух, хоть моя мольба и была бесполезной, наверное, втайне надеясь, что он сжалится и разрешит мне выбраться из рытвины, придумает иной способ, чтобы извлечь гроб, но Ян четко и безапелляционно сказал «нет».
Отказ дракона молниеносно отрезвил меня. И Ян стал не успокаивать меня, но принялся объяснять, что это просто тело, напоминал, что я видела костомах и, в конце концов, Константина, но не умерла от созерцания его облика. Так или иначе, но мне придется завершить начатое. В какой-то степени его слова помогли.
Я устала и опустилась на колени. Казалось, мне было уже все равно, что это могильная земля. Теперь я раскапывала ее руками, комья набивались под ногти, я счищала их, сметала с поверхности деревянной крышки, обтянутой тканью. Затем лопатой принялась долбить, крошить дыру, которую проломила моя нога.
Запах. В ноздри ударила жуткая едкая вонь.
Тошнотворный, тяжелый, приторный, запах гнили и смерти. Вскочив, ведомая одним желанием – отстраниться, я уперлась грудью и лицом в стену земли, отчаянно борясь с нахлынувшими рвотными позывами, пыталась избавиться от зловония. Затем, подчиняясь голосу Яна, под властью его приказа, вернулась и стала расковыривать доски, сдвигая обломки в сторону.
Тело было укрыто покрывалом, я чувствовала ткань подушечками пальцев, осязала текстуру под настилом оставшегося дерева. Прикасаясь, то и дело в нерешительности одергивала пальцы. Не знаю как, но я старалась вообще не дышать. Не пойму, было ли возможно не дышать столь долго.
Медленно отворачивая покрывало, я видела, что оно – в какой-то белой плесени, в отпечатках чего-то живого, органического. В месте, где подняла его, я наткнулась на кости – иссохшие, похожие на мумифицированные кисти рук. Плоть истлела не до конца. Крест был зажат в одной из ладоней. Различалась и одежда – старинный жакет или платье, грязно-коричневое, пуговицы на манжетах отсвечивали бликами, ослепляя меня, дезориентируя в пространстве, и там же покоились уголки бледно-розового платка из блестящей ткани.
Избавляясь от покрывала, я все больше открывала вид наподобие шали и теперь лицезрела ее повязанной на черепе. Голова была почти полностью прикрыта этой розовой материей и покоилась на серой подушке с ржавыми разводами.
– Начинай искать камень, – командовал Ян.
Но я не видела камня. Я лицезрела лишь труп и груду одежды. Зажмурившись, запустила руки в гроб, принимаясь раздевать покойника. Точнее, покойницу. Стараясь не думать, что именно делаю, кто передо мной, а скорее, подо мной. Пытаясь не зацикливаться на том, что причиняю дискомфорт бренному телу, оскверняю его, хотя наверняка душе, которая когда-то давно пребывала в нем, уже несколько веков абсолютно безразлично, что здесь творится. И когда я поняла это, как только вспомнила, мои мысли прояснились, и я стала работать увереннее. Широко распахнула глаза и самозабвенно ворошила могилу, быстро снимая одежды.
А это был жакет. Расстегнув пуговицы, коснулась, как мне показалось, вначале – скелета, однако вот это было вовсе не грудой костей, а чем-то плотным, хоть и истлевшим.
И когда сняла платок, обнаружила, что кости не белые, не рыжие, а черные, покрытые плесенью и маленькими копошащимися мотылями и личинками.
Я ощущала под пальцами мух и червей, но это, как ни странно, уже мало меня волновало. Я представляла, что все происходит не со мной, и остро жаждала просто побыстрее закончить. Я дышала, не ощущая едкого зловония, способного вывернуть внутренности наизнанку, не замечала подступающих к горлу рвотных позывов. Осталась притупленная боль в легких и в желудке, настойчивая, сковавшая, но не способная меня по-настоящему остановить.
Я рылась в земле, перемешанной с останками мертвеца. Мне чудилось, что не только моя одежда, по локоть, но даже мои волосы, неразумно не собранные в хвост, которые я постоянно поправляла, – выпачканы в рыхлом темном месиве. С усилием напрягая натруженные мышцы, я подняла тело далекой родственницы, расположила его полусидя, и оно неосторожно навалилось на меня, голый череп уперся в мое плечо, лбом соприкасаясь с кожей шеи.
Я вскрикнула, но тотчас затихла. Я полуобнимала его от безысходности, как большую куклу, и шарила свободной рукой на внутренней поверхности гроба. И вскоре нащупала нечто гладкое, ровное и холодное, похожее на яйцо лесного дракона. В тот момент, когда я словно баюкала в объятиях, как ребенка, мощи, я нашла спрятанное под ногами сокровище.
Мне не требовалось подтверждений в том, что я отыскала – я мигом очистила тяжелый овал от пыли и он замерцал перламутром. Поспешно отстраняясь от тела, я, насколько это было возможно, аккуратно уложила его обратно, выпрямилась и продемонстрировала присутствующим камень, в первую очередь Живе, встав на ноги и вытянув руку к поверхности ямы.
Она подтвердила, что я не ошиблась. И все, что мне оставалось – выбросить его наружу, а затем вылезать самой. Но Ян не мог мне помочь. И оставив тело в покое, слегка укрыв его покрывалом, мысленно извиняясь перед душой, которая меня уже не слышала, я принялась карабкаться на возвышение, с трудом, несколько раз падая обратно, поскольку подошвы сапог соскальзывали.
Грязная, измученная и словно выбравшаяся из ада снова, второй раз за сутки, я очутилась наверху.
Я села, подняла с заколдованной земли камень и вручила Живе, а после увидела нависающую надо мной руку Яна. Сразу же уцепившись за нее, поддавшись рывку дракона, встала. И не задерживаясь, отпуская его и оставляя позади, устремилась к озеру, побежала стремительно по пристани. Упав у ее края, наклонилась к воде. Мне резко поплохело, причем настолько, как не было даже в вырытой яме – адреналин, помогавший долгое время держаться, отступил, меня с безудержной силой замутило и содержимое желудка исторглось наружу.
