- Никакой.
- Зря! Советую. Все такие страстные... Правда, имен тебе не подскажу, потому что не запоминаю, всех зову Христями... А им невдомек, в чем соль шутки, — Игнат расхохотался и ткнул себе в атраментный рисунок на груди. — За коловрат здесь уважают, как героя.
Катя предупреждала, что Эней выпивает, но увиденное неприятно поразило Северина. Обезображенный образ старого друга не нравился ему.
— Брат, мы не виделись больше года. Ты не спросишь, где я был?
— Более года? Овва! А ведь действительно!
Его веселое настроение исчезло.
– Мне глубоко до жопы, где ты был, – Игнат харкнул себе под ноги. – Я думал, что ты давно кони двинул. И не сильно убивался.
Он исподлобья осмотрел Чернововку и добавил:
- Вид у тебя, как дерьмо.
— Я больше года провел в плену Потусторонний мир, — ответил Северин. — И пришел не для того, чтобы...
— Да насрать, зачем ты сюда приперся, — перебил Игнат. - Какой Потусторонний мир? Какой плен? С чего я должен верить этим фигням? Может, ты вообще нас предал. Прихватил деньжат и все время скрывался где-то, но вдруг тебе что-то припекло, а?
Северин подошел, размахнулся и врезал по припухшей мормыге. Игнат пошатнулся, но устоял. Сплюнул кровавую слюну.
— У меня отняли год жизни, — процедил Чернововк. – Я вернулся в страну, наполовину захваченную врагом. Я не видел, как взрослеет моя дочь.
— А я своего сына вообще никогда не увижу, — проревел Игнат и изо всех сил швырнул кувшин в мерзлое озеро.
Северин ждал драки, но собрат только гневно раздувал ноздри.
- Орден...
— Нет никакого Ордена, черти тебя драли! Нет! Да, я подставил Малыша, но Орден был обречен и без меня! Они придумали бы что угодно, чтобы начать охоту на нас!
Внезапно его пыл иссяк, и Игнат продолжил другим тоном, тусклым и истощенным:
— У меня было две радости в жизни: семья и черес. И потерял обе. Зачем мне жить?
— Послушай-ка, брат...
Но Игнат не слушал - вдруг он обнял Северина и зарыдал у него на ремне.
– Зачем все? Зачем? Для кого? – спрашивал брат Эней. – Мы прокляты на проклятой земле!
Медовуха не могла скрыть боль в его голосе.
— Да, брат, мы проклятые, — согласился Чернововк. — Но я пришел за тобой, потому что мы, проклятые, должны кое-что сделать.
Игнат тихо всхлипнул, отошел и умылся озерной водой из небольшой лунки.
- Что сделать, Щезник? Разве что выпить, – он вытер лицо рукавом. - Все кончено. Для меня, для Ордена, для химородников... Кончено навсегда. Послушай совет от всего сердца: бери жену с дочерью, и бегите куда глаза глядят. Нечего тут делать.
- Я не буду убегать, - отрубил Северин. – Послушай внимательно, Эней. Мне нужен ты, Малыш, Варган и Павлин. Вся наела ватага.
Пока Северин рассказывал свой замысел, Игнат выбалушивался, усердствовал и качал бородой.
— Господи, Щезник, я словно мечты тринадцатилетнего джуры услышал. Тебе прочь макитру в Потойбичче отбило, — заключил Эней, дослушав Чернововка. — Неужели ты действительно веришь в это?
– Мы уже делали похоже на Северную войну.
– Сравнил прутня с пальцем! В порту цеппелинов все было иначе, - Игнат пристально посмотрел ему в глаза. — Зачем тебе, Щезник?
Северин немного растерялся с ответом.
- А кто, если не мы?
– Тьфу! Не можешь ответить по-человечески? – Игнат почесал бороду. - Бес с тобой. А дальше что?
— Дальше отомстим за Орден. Тем, кто стоял за истоками охоты. Мы их найдем и заставим умолять о смерти. Захлебываться собственной кровью.
Игнат отвернулся к озеру.
– Я смирился с потерей семьи. Смирился со смертью Ордена. Начал наслаждаться теми крохами жизни, что мне остались, — Игнат ткнул пальцем с обкусанным ногтем в Чернововку. – А тут привалился ты и пытаешься разрушить мой душевный покой!
— Пьянка — это не душевное спокойствие, брат.
– Зачем я тебя слушаю? И какого черта я тебе верю?
Игнат тоскливо посмотрел на обломки избитого сердца кувшина. Северин молчал.
— Наверное, потому что ты мой шурин, а от родственников любая дура считается приемлемой, — найдя уважительную причину, брат Эней немного повеселел. – И что теперь?
— Я отправлюсь за Варганом и Савкой. Ты знаешь, где искать Малыша?
— Он сейчас под Запорожьем мать защищает. Если не врезал дуб, конечно. Ничего приютил у себя нескольких наших, так общеизвестная тайна... Где-то там и носится светлейший. Ты уже слышал, что он теперь известен как Циклоп?
– Не слышал.
– О! Наш шляхтич — известный проказник, — хохотнул Игнат. — На него повесили все преступления нашей ватаги, поэтому брат гетмана — один из самых разыскиваемых оприхов Гетманата. Сотня дукачей за мертвого или живого! Один в один цена, которую давал помешанный магнат за пленных характерников. Помнишь этого урода?
— Ястребье гнездо.
Имение богача Борцеховского, сытный ужин, холодные цепи, отрубленная голова Вишняка, ночной побег, пронзенный колом нога, первый прыжок к Потустороннему месту, разодранные охотники, конная погоня, скрежет клинка по черепу...
— К удивлению, Малыш никто до сих пор не сдал, — перебил воспоминания Игнат. – Хотя я готов заложиться, что многие воины узнали в нем разыскиваемого Циклопа. Однако, может быть, уже и сдали, я давно новости не читаю.
– Найди его, Энею. Мы соберемся в Чертковском имении в конце мая.
— Если чертовские земли до того времени не станут очередным улусом Орды, — ответил Игнат. – Хорошо. Я передам известие, но не обещаю, что Малыш прибудет. Он помешан на этой войне.
— Мой замысел будет способствовать победе.
Оба смолкли. Гнедый настойчиво ткнулся носом в плечо Северина.
– Отдохнуть хочет, – Бойко указал на коня. — Шарканя себе Катя присвоила?
— А ты ее не знаешь.
– Как там моя племянница?
— Такая сообразительная, — Северин улыбнулся. — Понемногу привыкла к незнакомому дяде... Когда признала папой, от сердца отлегло.
— Повезло, — глаза Гната погасли. — Остапчик мой год или два привыкал к тому, что дядя, который приезжает раз в месяц — родной отец. И как ему сейчас там ведется?
Северин молчал, но Игнат и не нуждался в ответе.
— Отцовство меняет навсегда, — продолжал он. — Малыш, который без всякой кривой мысли лупит на тебя огромными глазками, и ты готов костьми полечь, чтобы в этих глазках не было слез... Растет, меняется, смеется, и от того смеха твоя раненая бессодержательная жизнь наполняется хоть каким-то смыслом...
Брат Эней мотнул головой, и быстро потер ладонями кожу под глазами.
– Надо выпить. Медовуха в хате, а мы здесь на холоде жопы морозим! Выпьешь со мной, пропащая твоя душа?
— С удовольствием, брат.
Игнат улыбнулся.
— Дай уж поздороваемся, как положено.
Характерники обнялись. От Гната отгонило потом, перегаром и отчаянием.
— Мы мысленно похоронили тебя... Отчаялись. Отчаяние звучало в воздухе, как во время поисков Савки. Помнишь? Но ради Катри вслух этого не говорили. И вот ты здесь, погрызенный Потусторонним, с виду, как дерьмо, со своим безумным замыслом, - Игнат разомкнул объятия.
— Ты тоже с виду, как дерьмо.
Бойко беззастенчиво почесал в паху.
– Так и задумывалось. Ведь у борзых есть описания нашего облика, — он посмотрел за плечо Северина. – Ты смотри! Христя рассказала Аскольду о твоем прибытии.
Размахивая здоровым костылем, к ним шагал молодой человек — длинный, худой, в шерстяной хламиде серого цвета.
— Его посланник выглядит серьезно.
– А, ты пропустил, – хлопнул по лбу Игнат. - Старик скончался! Его пепел давно развеяли. Вот этот хлоп – новый Аскольд. Чимкает лично поздороваться с почетным гостем.
Образ волхва не подходил к этому юноше. На Севериновой памяти остался старичок с седой бородой, встретивший его при первом посещении скрытого поселка — искренний, немного наивный, всегда жадный новостям из внешнего мира... Его место занял один из троицы прислужников, избранный старым Аскольдом на ложе смерти.
