Машины приближались, водители сбросили скорость. Я все‑таки ожидал, что они остановятся перед заграждением, но нет – проехали дальше, и скоро поравнялись со мной. Сигналом к атаке должен был стать мой выстрел, а потом уже включатся и остальные.
И так, головную или заднюю сперва? Да головную, чего уж тут думать, они ведь могут попытаться набрать скорость и прорваться вперед. Задним‑то ходом особенно не погазуешь, мы их всяко расстрелять успеем, тем более, что в «буханке» двигатель не спереди. А значит и никакой защиты от автоматных патронов нет.
Я прицелился в сторону водителя, а потом нажал на спусковой крючок, выпуская три короткие очереди одну за другой. Время будто замедлилось, и я увидел, как лобовое стекло покрывается отметинами пулевых попаданий, заметил, как брызнула кровь.
«Нива» вильнула в сторону, внезапно прибавила скорости и свалилась в кювет, так, что от нее только задняя часть кузова оказалась видна. Неудачно, с такого ракурса мне не пострелять. Только вот есть и другие.
Огонь открыли мгновенно, и со всех сторон. Захлопали выстрелы, загремели автоматные очереди, со звоном осыпалось автомобильное стекло. Пули забарабанили по кузову машины, превращая ее в крупный дуршлаг.
А я уже перевел прицел на «буханку». И водитель сработал правильно: он мало того, что сразу же врубил задний ход, так еще и вывернул руль, пытаясь развернуть машину на узкой двухполоске. Я высадил в его сторону несколько очередей, но он пригнулся и подставил тачку к нам другим боком.
Машину резко занесло. Что он там делал дальше, я не видел, потому что перевел точку коллиматорного прицела ниже и левее, прицелившись в заднее колесо. Снова нажал на спусковой крючок, и оно лопнуло, а тачка тут же просела. Здесь колеса были не стандартными – слишком большими. Соответственно и тачка просела гораздо сильнее.
А потом я выстрелил еще раз, но уже в переднее боковое. Машину перекосило, и хоть видно было, что водитель по‑прежнему пытается ее развернуть, шансов уехать на ободах у него не было. По крайней мере, не далеко.
Меня отвлекло движение справа, и я увидел как из канавы кювета высунулся человек. Мы выдали всем местным по белой повязке, которые нарезали из самой обычной простыни, как раз, чтобы они случайно не постреляли друг друга. У этого такой повязки не было, да и одет он оказался в спортивный костюм, так что я без всяких зазрений совести открыл огонь.
Бандит исчез. А я высадил остаток магазина по кузову «буханки» веером, примерно так, чтобы выстрелы пришлись на уровне сидящего человека. Выбил пустой магазин полным, левой рукой дернул затвор – потом подберу если что.
Задние двери УАЗика открылись. Именно задние, кто‑то догадался, что через боковую лезть смысла нет, и наружу выбрался человек. И тут же упал – кто‑то его срезал. Потом еще один, но ему повезло: он рухнул на землю и спрятался за трупом своего же товарища. Тело затряслось от нескольких попаданий.
Бандит даже высовываться не стал, просто поднял автомат и дал несколько длинных очередей из своего автомата. Позади послышался вскрик. Ну вот, кого‑то из наших зацепило. Впрочем, редко такое бывает, что бой проходит вообще без потерь.
Справа один из бойцов выскочил из‑за укрытия, подскочил к «Ниве», и дал несколько очередей по тем, что еще были внутри. Ну все, теперь даже если живые и были, то им в любом случае уже конец. Судя по фигуре, это был Гром.
Он сменил магазин, и мы встретились взглядами. Он кивнул мне, мол, давай.
А он прав. Тут в любом случае на сближение надо идти, иначе мы тут до утра перестреливаться можем. На самом деле нет, ровно до момента, пока патроны не кончатся, а потом все, жопа.
Он высунулся и выдал весь магазин в несколько коротких очередей, а я сместился в сторону, спустился в дренажную канаву и побежал по ней. Ботинки тут же вымазались в какой‑то дряни, недавно шел дождь, и высохнуть ничего пока не успело, вот я и испачкался.
Но через несколько секунд я уже всадил пулю в того удачливого бандита, что высунулся. Он, конечно, успел прицелиться в меня, но нажать на спуск ему времени не хватило. Готов. Так что теперь на земле лежало сразу два трупа.
К открытым дверям машины я не пошел, ума хватило, обошел ее чуть стороной, выхватил из подсумка гранату, выдернул спусковой крючок и опустил рычаг. Хлопнул запал, граната влетела в кузов буханки, и оттуда послышались крики. Значит кто‑то живой еще был.
А я присел на землю, сгруппировался, чтобы меня самого не накрыло. Хлопнуло. Машина, естественно, не взорвалась, такое бывает только в кино, хотя бензином воняло уже изрядно, похоже, что бак мы тоже пробили. В общем‑то можно было и ничего не делать, а просто кинуть спичку, а потом наслаждаться запахом шашлыка. Но это, пожалуй, было бы уже перебором.
Я резко высунулся из‑за укрытия, вскинул автомат, прицелившись в салон «буханки». Живых там быть на мой взгляд не могло, когда РГД взрывается в замкнутом пространстве, это мало кому дает шансы на выживание.
Краем глаза увидел движение, повернулся, заметил, что Гром и еще двое бойцов движутся в мою сторону. А потом заметил, как один из трупов дернулся.
Бандит скинул с себя тело своего товарища и вскинул пистолет. Я увидел, что у него из бронежилета торчал осколок, из ушей текла кровь – похоже, что близким взрывом перепонки порвало.
Он успел выстрелить первым. Пуля ударила меня в грудь, но я даже не почувствовал этого – плита надежно выдержала пистолетный патрон. Я же пальнул в ответ, практически не целясь, и короткая очередь разнесла его башку на клочки. Правда грязнее в салоне «буханки» от этого не стало, там и так все было в крови, и воняло сырым мясом и толом.
Больше никто не шевелился. Я сделал несколько шагов назад, перезарядил автомат, продолжая, тем не менее, оставаться настороже. Наступила тишина, выстрелы прекратились.
И она оглушала, иначе и не скажешь. Бывает же такой парадокс – оглушительная тишина. Но бойцы не торопились выходить из укрытий, а деревенские так вообще сидели тихо по своим местам. Но они стреляли – это самое главное. Причем стреляли так, чтобы убить.
– Вроде все? – спросил Гром. – В «Ниве» никого живого. Тут есть?
Я посмотрел на месиво, которое осталось от тех, что были в «буханке». Хмыкнул. Там как минимум семеро трупов. И в кабине еще двое.
– Давайте, – сказал я. – Вытаскивайте. Проконтролировать только не забывайте.
А сам опустил автомат, продолжая, тем не менее, держаться за пистолетную рукоять, и двинулся в сторону деревни.
Вот так вот, еще на полтора десятка меньше «Воронов». За несколько секунд боя. Только вот что‑то подсказывает, что дальше нам так действовать не дадут. Скорее всего, после того, как и эта группа пропадет, они вообще закроются на базе и будут ждать. Дальнейших распоряжений и подкрепления.
А что это значит? Да то, что мы можем освободить еще пару деревень без особой опасности для себя. А каждая свободная деревня – это минус к дани, к живой силе, потому что рано или поздно они могут прийти к тому, чтобы выдать обычным деревенским автоматы и погнать их в под под прицелами пулеметов.
В общем‑то то же самое, что и мы сделали, разве что мы при этом в спины им не целились, а действовали сами.
Меня еще немного трясло после боя. Адреналин, норадреналин, все дела. Но быстро отойду.
Позади послышалось несколько одиночных выстрелов. Я повернулся и увидел, как Гром показал мне большой палец. Значит, все в порядке. Не факт даже, что раненых убивали, вполне возможно, что просто для верности постреляли.
Впереди из дренажной канавы вытащили человека, женщину. Автомата у нее не было, а правая рука висела вдоль тела, и была полностью покрыта кровью. Ее поддерживали двое, а лицо было мертвенно бледным. Судя по затуманенному взгляду и закушенной губе, она была в шоке. И она стреляла в бандитов.
Один вытащил бинт, принялся что‑то ковырять, но материал сразу же покрывался кровью, становился скользким.
– Вы что творите? – спросил я, открывая подсумок аптечки, который как обычно висел на груди. – Кто же так бинтует?
