– И что дальше? – спросил я.
– Когда вышли оттуда, перешли через дорогу, там магазинчик был, ну знаешь, чурки держали. Он зашел туда, взял бутылку пива и лимонада мне. Вышел, выпил залпом и сказал, что больше никогда ни к одной женщине прикоснуться не может. Ты знаешь…
Она на несколько секунд замолчала, после чего усмехнулась и добавила:
– Продержался он месяц в итоге. Но вообще, забавная тема, у него нервы‑то были. Не как у тебя, конечно, но когда мы на судебку ходили, мне плохо стало, а он меня поддержал, когда я чуть в обморок не упала. Облапал при этом, конечно, я знала, что ему нравлюсь. Мой парень узнал об этом, взбеленился, но потом успокоился.
– А чего страшного‑то?
– Запах, – она поморщилась. – В морге, на обычном «патане» нормально. Ну кровью пахнет, мясом. А в судебке… Там же тела лежат, пока дело не закроют, а это и месяц может занять, и три. Холодильников на всех не хватает, они начинают гнить, воняет… Ну как сыром, наверное, тухлым. И запах этот въедается в одежду, кожу. Я когда после этой пары ехала домой, рядом со мной в трамвае никто не сел. И оборачивались все время. А он вообще бороду побрил.
– Я бы лучше тридцать трупов понюхал, чем увидеть то, что сегодня, – ответил я. – Чудо жизни, конечно, и все такое, но ты права. Не для мужчин это зрелище, особенно для неподготовленных.
– Понимаю, – она выдохнула, потом вдруг протянула руку и погладила меня по щеке.
Я замер. Во‑первых от неожиданности, а во‑вторых, потому что не хотел упустить этого момента. Какое‑то странное взаимопонимание между нами возникло. Как между теми, кто пережил какое‑то потрясение, которое было для нас первым в жизни и останется уже навсегда.
Она тут же отдернула руку, покраснела еще сильнее, после чего проговорила:
– Прости, пожалуйста.
Тон был виноватым, будто она позволила себе что‑то не то.
– Все нормально, – я улыбнулся. – Все в порядке, Саш.
– Мне, наверное, лучше уйти, – она встала.
– Не надо, – я покачал головой. – Посиди со мной. Пожалуйста.
Наверное, она этого ждала. Или нет. Но села, сложила руки на коленях, как отличница какая‑то. Я же к тому времени уже закончил смазывать автомат, и принялся собирать его.
– Научи меня? – вдруг попросила она, кивнув на оружие.
– Зачем? – не понял я, и тут же осознал, как глупо звучит этот вопрос. Я Наташу учу обращаться с оружием и убивать, а тут взрослая баба у меня просит, а это недоумение вызывает.
– Хочу уметь, – пожала она плечами. – Ты Наташе выдал оружие. Лику учил с ним обращаться. Если бы тогда, когда на меня напали, у меня был бы автомат, то…
– То тебя убили бы, – сказал я. – Так же, как и Лику.
– Лучше убили бы, – выдохнула она и вдруг неожиданно жестко добавила. – Лучше умереть в бою, чем тебя поставят на четыре кости и выебут во все щели. Так ведь и получилось бы, если бы ты не зашел.
Тут она права. Наверное, в действительно лучше умереть в такой ситуации. И забрать хоть кого‑нибудь с собой. Так что надо ее учить. Как же так получилось, что я упустил это раньше? Странно даже.
Да, наверное, потому что мы не были так близки. Она все равно держала дистанцию от меня. А почему?
Да потому что рядом была Лика. А Саша, хоть и относится ко мне с симпатией, она никогда на меня не претендовала. Именно не претендовала, как на собственность. Просто была рядом, вот и все.
Так что… Почему бы и нет?
– Ладно, – сказал я и быстро собрал автомат. – Смотри. Это – АК‑12. Конкретно эта модель старая, до модификации две тысячи двадцать четвертого года. Но таких до сих пор много ходит. Да, что сказать, если честно, то автоматов в войсках вообще куча самых разных. Даже «весла» пятидесятых годов есть, правда их обычно тюнят так, что они на инопланетные бластеры становятся похожи. И калибр там другой, более мощный, но некоторые его любят больше.
– Это «семь‑шестьдесят два», который прошибает рельс? – спросила она.
– Да не пробьет она рельс, – я покачал головой. – РПК может, но не каждый, рельсы тоже разные бывают. Это миф.
Я улыбнулся, и она тоже. Похоже, что она эту глупость сказала просто чтобы меня повеселить.
– На самом деле тут все просто, даже ребенка можно научить, – я положил автомат на стол. Вот магазин, сюда патроны набиваются. Окошки есть специальные, чтобы смотреть, сколько их осталось. Но к нему и другие подходят, старые.
Я вытащил из подсумка другой магазин, полимерный, и показал его.
– Вот тут с тыльной стороны окошко есть. Видишь заднюю часть гильзы, значит, полный.
– Тот вроде получше, – она почесала в затылке. – Там все и так видно.
– Да, но этот при необходимости просто на руке взвесить можно, – я потряс магазином, и даже подбросил его и поймал. – Примерно, но будешь знать, сколько там. Иногда, бывает, с врага магазины берешь, только так и остается выяснять. Но, кстати, если магазин просто на земле валяется, его подбирать нельзя.
Мало ли, реально в бою побывает. Такие вещи тоже объяснить нужно.
– Почему? – спросила она.
– Потому что разбираются они легко, и их можно в элементарную мину превратить. Набиваешь внутрь С‑4, она как пластилин примерно и легко входит. Ставишь взрыватель, который на отпускание срабатывает, пружину режешь и набиваешь 4‑5 патронов. Тот, кто его подобрал, отстреливает их, а потом эта хуйня бабахает, потому что без замедлителя. И тебе в лучшем случае автомат разворотит, а скорее всего руку отхуярит.
Она вдруг поморщилась.
– Что такое? – спросил я. – Подлое оружие?
– Подлое, – кивнула она. – Но ты не мог бы так не материться, хотя бы когда со мной общаешься?
Это еще почему? Нет, если честно, я столько ругаюсь, что даже в мыслях на свой армейский‑матерный перехожу. Но все‑таки…
– Ладно, – решил я. – Почему нет. Если тебе так приятно будет.
– Я буду очень благодарна, – кивнула девушка.
– Так вот, – сказал я. – Руку отрывает. Поэтому чужие магазины можно брать только те, что в подсумках. Но тебе сейчас взвешивать магазины бесполезно, тут надо годами воевать. Чтобы понимать хоть что‑то начать.
– Теперь патроны, – я вытащил один, и принялся аккуратно выбивать остальные на стол, пока не разрядил весь магазин. Потом показал, как снаряжать, обстучал по‑привычке и передал ей. – Попробуй.
У меня появилось дежавю. Неудивительно, ведь я недавно учил этому Наташу. Правда тут оружие было поинтереснее. Но Сашка – крепко сбитая девчонка, так что с таким автоматом в любом случае сможет справиться.
Она все делала быстро и четко. Ну еще бы, руками она работает четко, ведь все‑таки хирург, ничего удивительного. И пальцы у нее сильные. Выбила все – набила. Потом еще раз и еще.
– Все, хватит, – я улыбнулся и забрал магазин, сунул его обратно в подсумок. – Дальше все просто. Вот рукоять. Задняя – пистолетная. Не спрашивай, почему она так называется, хотя это автомат, я сам не знаю. Передняя – тактическая. Можно и без нее, но с таким хватом отдачу проще контролировать.
Она слушала внимательно. Я почему‑то подумал, что она, наверное, и на лекциях в своем институте такой же внимательной была.
– Да в общем‑то и все. На цевье тут планки, как раз под рукоять, ну и под фонари. Еще одна планка поверху идет, для прицела. Ну на цевье тоже есть, можно поставить, но мне так не нравится. Ну либо, если у тебя голограф, и он повыше сидит, можно тактический блок поставить, есть специальные, низкопрофильные. Снимается и надевается прицел легко, нужно вот этот вот ролик покрутить.
Продемонстрировал. И показал на предохранитель.
– Это – самое главное. На новых «двенадцатых» он двусторонний. А тут всего с одной стороны, под большой палец. У него четыре положения. Самое верхнее – видишь, он затвор запирает. Так не постреляешь вообще, даже дослать не получится. Потом – автоматический огонь, – я щелкнул. – Вот еще – очередь под два выстрела, но она не нужна, короткие очереди нужно самому учиться отсекать. И последний – одиночные.
Я переключил режим стрельбы на одиночные и дернул затвор. Тот лязгнул вхолостую – магазина, то не было. Потом нажал на спусковой крючок.
