– Девочка, – ответил я. – Девочка.
И это хорошо. Когда она вырастет, то сможет родить еще много‑много детей. И тогда человеческий род не пресечется несмотря на все, что творится. И ничего не будет, выживем как‑нибудь.
А защитить ее будет кому. Я ведь защищаю Наташу. А как справимся с «Воронами», так все проще будет. Гораздо.
– Ей холодно, наверное, – пробормотал я.
– Заверни ее в простынь аккуратно, – проговорила Саша. – Сейчас там еще пойдет…
– В смысле, там их двое? – заорала женщина, которая похоже пребывала в шоке.
Живот у нее, конечно, стал меньше, но я вполне мог поверить, что вот таких вот мелких там уместится не двое, а как минимум пять штук.
– Да один там, это послед пойдет, – ответила Саша и снова наклонилась.
Я же взялся за одну из простыней, развернул и уложил туда девчонку. Пуповина с зажимом торчала, но сам младенец красный. Это, как помнилось, хорошо. Гораздо хуже, если бы ребенок был бы синим. И орет ведь, орет. А если закричал сразу после рождения, то это тоже хорошо.
Как их пеленать? Понятия не имею, заверну, как получится, он сейчас все равно шевелиться не будет. Потом перепеленают, как правильно.
– Дай ребенка ей, – кивнула Саша на Людмилу. – Пусть к груди приложит.
Я сделал шаг в сторону, наклонился и аккуратно приложил ребенка к груди женщины. Тот зачмокал губками, наткнулся на сосок и принялся сосать. А я заметил, что по лицу Людмилы текут слезы. Да уж.
Если честно, то я сам вымотался. Пошел бы сейчас и спать завалился бы. Ага, хрен там.
Я бы пошел и напился, если честно. Водкой. Но нельзя, сука. Потому что с часа на час сюда могут заявиться бандиты, и нам придется драться. Не на жизнь, а на смерть.
– Все, – проговорила Саша, и показала мне какой‑то кровавый комок, из которого торчала пуповина. – Плацента. – Развернула ее, осмотрела внимательно и добавила. – Здоровая. Ни кровоизлияний, ни чего такого. Это хорошо.
Я выдохнул. Ну, похоже, что все закончилось. Может мне уже идти можно, а? Я бы сейчас свалил куда подальше.
– Ты капельницу ставить умеешь? – спросила хирург.
– Умею, – кивнул я. Действительно, это мне делать приходилось, причем не один раз.
– Возьми там в сумке, зеленая коробочка, «метрогил» называется. И трубка тоже есть. Поставь. А я пока…
Двинулся к сумке, а Саша тем временем нажала на лобок женщины, которая вполне самостоятельно удерживала своего ребенка. И смотрела она на него с любовью. Да повезло девчонке, даже несмотря на то, в какое время родилась. Без отца расти, конечно, но любящая мать.
Из влагалища брызнула кровь, как из пушки. Саша поморщилась, но ничего особенно в этом, похоже, не увидела. Да и, наверное, это нормально, если сразу кровь идет. Хирург же взяла упаковку, вскрыла, достала иглу и схватилась за нее зажимом. И вдела нитку. Ага, зашивать будет то, что сама разрезала. Ну, раз она это сделала, значит, так и надо.
Я же в действительности нашел флакон и упаковку капельницы. Разорвал обертку, потом надорвал у флакона металлическую защиту, воткнул толстый пластиковый конец в пробку. Теперь открыть вот эту синюю пимпочку, и можно повернуть колесико. Не идет.
А, да. Сперва надо вот на эту вот пластиковую штучку нажать. Отлично, пошло. Закрыть.
Осмотрелся, и не придумал ничего лучше, кроме как засунуть флакон подмышку. Сам же подошел к женщине и потянул на себя левую руку. Удержит ребенка и правой, он весит всего ничего.
Жгута нет, но он и не нужен. Я вену пальцем могу пережать, опыт есть. Все, игла внутри, в канюле кровь. Снова открыть колесико. Пошло, и под кожу не заливает. Встал, держа флакон наверху, пока лекарство заливалось в вены новоиспеченной матери. Посмотрел на Сашу, которая зашивала ей что‑то между ног, и только теперь выдохнул. Похоже, все закончилось.
Ну что ж, добро пожаловать в этот ебучий прекрасный мир, лапочка‑дочка.
Но тут в голову мне пришла другая мысль. Успеет ли она вырасти?
Глава 15
Я сидел на посту в одном из домов на окраине. Передо мной лежал разобранный АК‑12, и я спокойно чистил его. На самом деле никакой необходимости в этом не было, я всегда содержал свое оружие в порядке, но мне просто нужно было собраться после того, что я увидел сегодня.
Каждый раз, когда я был потрясен, недоволен чем‑то или еще что‑то, я садился чистить оружие. На самом деле это было очень медитативное занятие. На столе разложены детали разобранного автомата, а ты ковыряешься себе внутри. Тряпка чистая – тряпка с пороховым нагаром. Масло.
Но в общем‑то сейчас тряпка выходила из ствола практически чистой.
О том, что кто‑то приедет в деревню сейчас, можно было не волноваться. За единственной дорогой, ведущей в село, сейчас следили, и нам сообщат по рации все, что нужно. Вот я и решил, что можно поковыряться. А за пятнадцать минут, что займет у бандитов путь от поста до села, я всяко автомат собрать успею.
В общем‑то тут и собирать особо нечего. Это считанные секунды занимает. Хотя я никогда не понимал, зачем солдатов учат разбирать и собирать автомат на скорость, в этом все равно никакого смысла нет. Но у срочников немного другая служба – чем бы солдат не занимался бы, лишь бы заебался.
Гораздо важнее изучить свое оружие. Понять, за что отвечает каждая деталь, как оно все вообще работает. Как по мне, так от такого проку было бы больше. Ну и стрелковая подготовка.
Раньше, говорят, солдаты за всю службу стреляли по два‑три раза. Сейчас я отчетливо помню, что все было иначе. Ты отстреливаешь три магазина, потом идешь на пункт боепитания, и тебе вручают еще три таких же. Снова стреляешь. И так дальше.
Причем, много раз. Нас‑то готовили воевать, никто не сомневался в том, что срочникам придется это делать. Ну и самое главное – нас активно агитировали идти дальше по контракту. Не так важно, с министерством обороны или с ЧВК, хотя представители компаний так и сновали туда‑сюда и обрабатывали самых перспективных парней. Тех, из которых могут получиться хорошие операторы.
Позади послышались шаги, и я положил руку на пистолет, просто на всякий случай. Обернулся и увидел Сашу. Она переоделась в чистое, в легкое летнее платье. Похоже, что кто‑то из деревенских ей его дал.
Вообще, как я понял, ее очень быстро взяли в оборот, даже отдохнуть не дали после того, как мы закончили принимать роды. Тут ведь врачей нет, а больные есть, причем много. Вот ей и пришлось прием вести, писать какие‑то таблетки, из того, что есть.
Хотя больницы в деревне не было, а аптеки тем более. И лекарства только у кого какие были.
Зато был пункт выдачи заказов «Ягодок». Абсурдно, конечно, но они есть практически в любом селе, хотя бы один. Даже если деревня в руинах лежит, хоть один ПВЗ там так или иначе найдется.
– Ну ты как? – спросил я, убирая руку с пистолета.
Взялся за масленку. Смазать осталось ствол и можно собирать. Благо много времени и без того чистый автомат почистить не занимает. А потом пистолет разберу, из него‑то постреляли во время казни бандитов.
– Нормально, – сказала Саша, взяла стул и уселась рядом со мной. – Ты‑то как после того, что увидел?
– Да нормально, – пожал я плечами.
– Не уверена, – она улыбнулась. – Зрелище это, если честно, не для слабонервных. Да и не для мужиков вообще. Особенно неподготовленных. У нас, знаешь, случай в институте был.
Я молчал, слушая ее голос, спокойный уверенный, с долей иронии. Интересная она девушка, конечно.
– Был у нас парень, единственный в группе, кстати говоря. Мы с ним не то чтобы встречались, – она чуть покраснела, но все‑таки продолжила. – Но дружили, близко. Так вот, мы как‑то пару по акушерству пропустили, просто погулять решили. И нас решили наказать, и за это отправили вечер дежурить на родильном отделении. Там роды были несложные, но низкое предлежание, из‑за этого кровь долго не останавливалась. Он, короче, побелел весь, стоял чуть дыша.
