"Фантастика 2025-167". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Фонд А.

Из остальных выделялись переселенцы из оккупированных врагом земель. Война обозначила их другими взглядами, другим шагом — знаками, которых никто не желал. Чужие среди своих, вынужденные налаживать новую жизнь на спешно спасенных отрывках старика... Позади остались ужасы бегства, впереди ждало неопределенное будущее. Но вопреки всей беде они спаслись и выжили — а это значило больше всего.

Путь Ярового пролегал к конюшням Курилы. Характерник спешился, поздоровался с владельцем, вложил в ладонь поцарапанный таляр. Старик Курило спрятал монету, даже не проверив.

- Как всегда?

Шляхтич кивнул. Курило свистнул одного из сыновей:

— К имению Яровых. Быстро!

Юноша бросил на Ярему почтительный взгляд, поклонился, ловко вскочил на усталую кобылу характерника и сдувал.

— Ребята у меня надежные, вещи не коснутся, никому лишнего не разболтают, — Курило оставался верным своей поговорке при каждой встрече. - Как там у ребят дела?

- Держимся.

— Ордынские вши! Я еще осенью униформу из амбара достал, ружье с сабелью в строй привел, готовый стрелять харцызяк хоть сейчас, но все не зовут меня...

Сечевик в отставке явно хотел поговорить о войне, но у Яремы не было времени на болтовню. Он вообще не планировал возвращаться в родной город, но все смешало неожиданное появление Энея, который удивительным образом сумел разыскать Малыша среди большого, набитого воинами города, чтобы донести сумасшедшее послание: брат Щезник вернулся и хочет покушаться на самого Темуджина! Когда Яровой убедился, что Эней не спился до delirium tremens — широко известного слуховыми и зрительными галлюцинациями состояния, известного также как белая горячка, — и после непродолжительных раздумий пришел к полковнику Ничоге с первой просьбой об отпуске.

– Наконец-то! Кисти, Циклоп, - ответил командующий, утешив кулаком по столу. — Твою проклятую задницу уже давно надо проветрить, а тебе здесь как медом намазаны. Остогад к черту! Езжай уже домой. Хоть немного покоя от твоей одноглазой мармызы!

Ярема знал манеру общения господина полковника и правильно истолковал теплое пожелание отдохнуть.

- Но...

- Без тебя войну не проиграем, - пообещал Ничога, даже не дослушав. — Бери уже отпускную бумажку и убирайся отсюда!

Ярема и укатился.

Покинутая шахта стояла под горой у Черткова — по преданию, на той горе когда-то был монастырь, сожженный во время татарских набегов. Сейчас там раскинулось семейное гнездо Яровых, куда немало горожан мечтало попасть, чтобы засвидетельствовать знаменитый вид из окон имения. Шахта, такая древняя, никто уже и не вспоминал, что в ней добывали, стояла неподалеку — заколоченный вход разместился по другую сторону горы, возле заброшенной дороги, очень известного места. Старая дорога могла закрутить, заставить бродить часами между безлюдными рощами, а затем насмешливо вывести до самого начала. Также люди свидетельствовали, как на церковные праздники из-за закрытых ворот в шахте мерцает потустороннее оранжевое сияние.

Ярема оглянулся: нет души. В густой ночной темноте волчье зрение безошибочно выхватило малозаметную скважину. С легким скрежетом ключ повернулся, с тяжелым скрежетом дверь отворилась. Ярема зажег фитиль в одном из масляных фонарей, рядом стоявших под воротами, покрытых рядном, проверил, тщательно ли закрыл за собой, двинулся вглубь шахты — в штольню. Отсчитал восьмой ход вправо, нырнул внутрь, на третьем развилке взял влево и шел, пока не уперся в покрытую ржавчиной дверь. Замок подвергался туго: клинило из-за сырости. Надо поменять до тех пор, пока окончательно не сломался, подумал характерник. Он каждый раз об этом думал и каждый раз забывал.

Из темноты повеяло застоявшимся воздухом и сырой землей. Несмотря на холод, Ярема снял плащ.

— Зачем только сюда потолкался, — пробормотал.

Видимо, по старой привычке ответил мысленно. Когда на сероманцев охотились борзые Святого Юрия, а за воротами имения постоянно следили, тайный ход Яровых стал единственным безопасным путем домой. Сейчас борзых и след успел... Но привычки живут долго.

Фонарный огонек разгонял сырую тьму. Высокие лестницы, покрытые скользкими досками, круто карабкались вверх. Плечи терлись о стены. На голову и за шиворот постоянно сыпало землей. Многие сероманцы, которым пришлось пройти по этой лестнице, бледнели и сбивались на дыхании, сжатые со всех сторон тесной кишкой хода. Ярема не боялся этого места: оно напоминало, как татуньо открыл ему семейный секрет Яровых, и это было одно из Малыковых самых драгоценных воспоминаний об отце — вскоре после этого Степана Ярового убили на Волчьей войне.

На заваленный ход более сотни лет назад случайно наткнулись шахтеры. Прорыли его, несомненно, монахи того же сожженного монастыря некогда. Яровые на правах владельцев шахты узнали о находке первыми и не поскупились на щедрую плату за молчание. Секретную лазейку восстановили и достроили поместье так, чтобы подвести его к крытому помещению. До недавнего времени подземный ход считался сомнительной инвестицией, ведь никто из поколений Яровых не воспользовался им по назначению... Но это изменилось после начала уничтожения Серого Ордена.

Воздух не хватало, сердце стучало быстрее, тело взошло потом. Где-то он слышал, будто тайные ходы Святого Престола выложены мрамором и такие широченные, что две повозки разминутся... Жаль, что монахи, рывшие эту червячную нору, не слышали ватиканских сплетен.

Огонек фонаря замелькал и погас. Характерник выругался. А мог бы спокойно ехать через главные ворота, за которыми все равно никто не следит! Чем он только думал?

К счастью, вскоре доски сменились каменной лестницей — он почти на месте. Ход привел в амбар с хламом, а потайная дверь пряталась в стене за здоровенным пейзажем пера Януша Ярового, Яремова прадеда. Характерник с громким хэканьем вывалился в амбар, поставил фонаря к кучке других, перевел дыхание, чихнул от пыли, промокнул потную голову платком и вышел в родное имение.

- Сын!

Ядвига Яровая ждала в коридоре у двери. Как всегда, была одета в изысканный черный наряд, подчеркивавший траур за мужем Степаном и свекром Николаем, а также за всеми погибшими рыцарями Серого Ордена. Ее искусный макияж не скрывал новых морщин: за те месяцы, что Ярема не видел матери, она состарилась, и это больно резнуло сердце сына.

— Меня известили, что погонщик привел вашу лошадь, и я сразу двинулась сюда, — Ядвига встала на цыпочках и сомкнула его в объятиях. – Как хорошо, что вы вернулись!

— Мамуньо, — Ярема улыбнулся и крепко обнял ее. – Я соскучился.

- Мой единственный, любимый сын! Как хорошо, что вы живы и здоровы!

– Вашими молитвами.

Ядвига отступила, склонила голову в сторону, разглядела его с болью, восторгом и гордостью.

— Разрешите полюбоваться... Никак не привыкну к вашей новой прически.

Ярема улыбнулся, провел ладонью по бритой голове. Бессознательным жестом поправил повязку на выбитом глазу.

— Эта офицерская форма так вам подходит! В каком вы поступаете?

- В капитанском.

Все документы были выписаны на выдуманное имя, что он даже не пытался запомнить, потому что даже последняя собака в Запорожье знал, что безглазый великан с заплетенной в косину рыжей бородой — младший брат гетмана Ярового и тот самый разыскиваемый характерник по кличке Циклоп.

— Как вы, мамочка?

– Ужасно! Кровавая травля, наглые фанатики, убийство по убийству... Однако я знала, что мы переживем эти напасти! Потянула за все имевшие нити, собрала все долги, вспомнила все обещания — и борзые сломали клыки о наши стены. Но вторглась Орда, — говорила Яровая, бережно смахивая с его мундира крошки земли. – Теперь я беспомощна, сын мой. Могу только каждое утро читать газеты, ежедневно ждать известий, каждую ночь видеть ужасы о казенном конверте с бумажкой внутри, на которой кто-то безликий лепечет о героизме и пожертвовании...

Натура госпожи Яровой изменилась после избрания ее любимого первенца гетманом Украинского государства. Годами Ядвига помогала Якову прокладывать путь политика вплоть до Красного Совета, радовалась каждому его успеху, гордилась сыном... в первые минуты правления приказал уничтожить Серый Орден, чем фактически приговорил к казни собственного деда. Ошеломленная такой изменой, Ядвига с тех пор ни разу не виделась с сыном — игнорировала письма, не принимала приглашений и строго-настрого запретила пускать Якова в стены семейного имения. Чтобы расставить все точки над «i», публично провозгласила, что отказывается от старшего сына. Ах, какой тогда разразился скандал! Как радовались газетчики этой новости! Как долго смаковали, как тщательно перемывали косточки гетманских родственников! Особую перчинку добавляло то, что второй сын госпожи Яровой — рыцарь Серого Ордена, которого обвиняли в покушении на родного брата, но он сбежал из тюрьмы.