"Фантастика 2025-51". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Лагутин Антон

Все его жильцы — мухи и личинки — в секунду испарились, превратившись в пыль. Огонь завыл на его коже и окрасился зелёным. Толи от боли, толи еще от чего, но ему хватило сил сорвать свою голову с моего наплечника, а потом он разжал руки, выпуская меня из смертельной хватки. Узловатые пальцы вцепились мне в шею. Из приоткрытой пасти и пустых глазниц наружу брызнул огонь, как из зажигалки. Он пытался меня задушить. Давил со всей силой. Жал так, что хрустели его кости, но не мой доспех. Сил в его теле практически не осталось. Я ухватил его объятые пламенем запястью и раздвинул в стороны.

Руки податливо отпрянули от моей шее. Гнус продолжал сопротивляться. Возможно, он даже пытался что-то сказать мне; его челюсть заходила ходуном, выплёвывая из глотки языки пламени.

— Инга, — гаркнула Осси, — убей его!

— Он и так сейчас подохнет, — прокричал я в бок, уворачиваясь от пламенного поцелуя.

— Нет! Его спина…

— Что там?

— Кожа восстанавливается…

— Так подожги её снова!

Осси ткнула факелом в спину Гнуса, затем еще несколько раз. Уверенность на лице воительницы скрылась под тенью сомнений. Губы растянулись в диком оскале, отозвавшись болью и разочарованием.

— Не получается, Инга! У меня не получается! Кожа на его спине восстанавливается!

Гнус начал потухать. Пламя отпустило его руки, обнажив почерневшую плоть, которая на моих глаза начала поблёскивать в свете луны. Этот уродец быстро регенерировал. Когда я оторвал глаза от его ладоней и посмотрел перед собой, я увидел появившиеся личинки, копошащиеся в еще дымящейся коже на груди.

Осси громко завопила. Из её ладони выросло лезвие, которое в миг вылезло из груди Гнуса. Воительница ударила в спину, попав точно в сердце. И тут я подумал; а если у него сердце? Обычный человек после такого удара замертво бы рухнул на дорогу, а этот гниющий труп никак не отреагировал на кровавый клинок в своей груди.

Ночную тишину нарушали не только наши вопли и крики. Тихое жужжание возникло из ниоткуда. Отрывистое, скользкое, пробуждающее страх и безысходность. Осси ударила еще несколько раз в гниющую спину, и лично взвыла от той самой безысходности, поймавшей нас в капкан. Клинок пронзал плоть, пачкался гноем, быть может разрывал внутренние органы, но Гнусу хуже не становилось.

Зарычав, Осси ударила еще раз. Сидящее на мне гнойное тело содрогнулось с заметной силой. Кровавый клинок рассек ночной воздух прямо над моей головой, обезглавив Гнуса. Безглазая башка отлетела в сторону и покатилась по гладкому камню, разбрызгивая тошнотворный гной во все стороны.

— Да ёп твою мать, сука! — взревел я сквозь стиснутые зубы.

Жилистые руки не ослабли. Наоборот, дрожь с его рук передалась на мои. Силы в этот кусок говна, облепленного мухами, быстро возвращались. Какая-то странная игра в одни ворота…

Хотя, постойте…

Сука, я же знаю, как тебя замочить!

Глава 16

Сейчас Осси находится в наивысшей точке злости. Каждый её удар мечом по Гнусу сопровождался рычанием и хрустом сочленений кровавого доспеха. Каждый взмах багрового клинка заставлял воительницу выдыхать в ночной воздух густые клубы пара, подогреваемого горячей глоткой. Даже отрубив Гнусу голову, она не чувствовала себя победителем. Мухи продолжали медленно нас убивать, от чего становилось невыносимо обидно.

Я рычал и вопил не меньше Осси. Моя кожа горела. Острая боль разливалась по телу ядом, отравляющим не только органы, но и кости. Не было никаких сомнений, что мухи вместе с кровью высасывали и наши силы.

Мерзкие твари.

Жадные насекомые.

Гадкие паразиты.

Паразиты… Это слово взорвалось в моей голове обжигающим пламенем, а взрывная волна дошла до самых кишок, где я и прибывал в полном напряжении. Гнус такой же паразит, как и я, сомнений быть недолжно. А значит, его игла в яйце!

Живём один раз, надо всё попробовать!

Багровый клинок Осси вновь вылез из кишащей мухами и почерневшей от разложения груди Гнуса. И вновь всё напрасно. Каждый удар уходил в молоко. Отрубленная голова Гнуса валялась в сторонке на гладком камне в луже гноя, а его жужжащий голос продолжал с издёвкой греметь в наших ушах.

Продолжая держать руки Гнуса, в которых сил как в молодом парне, увлекающегося спортзалом и онанизмом, я прокричал в ночное небо:

— Осси! Отруби ему руки!

Воительница услышала меня. В лунном свете я видел, как её прекрасное натренированное тело, чья кожа поросла кровавой коркой, вскинуло меч. Залитые кровью глаза уставились на левое плечо Гнуса. Она уже собиралась ударить, как совсем близко мы услышали звуки, похожие на скрежет наших доспехов о городской камень. Осси обернулась, а я на короткий миг взглянул в сторону башни. И этого мига хватило, чтобы увидеть в отблеске пылающего пламени настенных факелов лица, прятавшиеся за масками из застывшей крови.

К нам неслись кровокожи. Человек десять.

Осси так и не ударила. Так и не отрубила руки Гнусу. Воительница, громко взревев, бросилась в толпу подоспевших на наши крики и вопли воинов. Ей никогда не победить в этом сражении. Десять мужчин и одна женщина. Неравная битва, после которой прибьют и меня. А тут еще этот гниющий уродец! Как всё невовремя! СУКА! Придётся рискнуть…

Кожа на моей шее в миг укуталась в крепкую корку из застывшей крови. Конечно, она меня не спасёт, но подарит те самые секунды, благодаря которым я хотя бы попытаюсь спасти себя.

Осси уже убила двух кровокожих. Первый лишился головы, второй рухнул наземь с проломленным доспехом на груди и струящейся кровью из брюха. У них было бы больше шансов, если бы они нападали на воительницу по очереди. Но они бросились толпой, мешая друг другу. За эту грубую ошибку еще двое поплатились своей жизнь, упав к ногам Осси.

Я выпустил руки Гнуса. Ночной воздух наполнил мою грудь, подогрев кровь в лёгких. Чёрные пальцы обезглавленного трупа жадно впились в мою шею. Доспех хрустнул, кожу сдавило. Я должен был сосредоточиться на своей безопасности, на своей жизни. Я должен подпитывать своё тело кровью. Постоянно. Не давая Гнусу сломить мой доспех и мою волю…

Осси взревела на всю улицу. От боли. Кровокожи взяли её в кольцо. Их клинки по очереди обрушивались на воительницу, не всегда достигая крепкого доспеха. Багровый клинок воительницы отражал удары, уводил кровавые мечи в стороны. Наконец, убивал. Но иногда и пропускал разящие удары. Когда один из кровокожих загнал лезвие Осси под рёбра, девушка заорала. Лицо исказила боль, но вырвавшийся из глотки крик был приправлен злобой и обидой. Она пнула обидчика нагой в грудь и вогнала клинок ему в лицо, раздробив маску и череп. В ту же секунду пару вражеских мечей пронзили ей спину и живот.

Моя кровавая гладь под ногами воительницы вскипела. Женские ноги оплела кровавая паутина и впиталась в доспех. Я задыхался, пальцы гнуса сдавливали мою шею всё сильнее, а осколки лопнувшего доспеха впились в кожу, но именно боль держала моё сознание в бодром духе. И именно боль позволила мне напитать тело Осси литрами крови. Глубокие раны затянулись, доспех восстановился и окреп. Кровавое лезвие воительницы рассекало воздух, унося очередную жизнь к праотцам. Она кричала и убивала. Отрывистые вопли противников заполняли улицы мерзкого города, заставляя местный люд сидеть дома.

Боль держала меня в сознании, я задыхался, и на моих глазах Осси становилась сильнее. Кровавый доспех ощетинился клыками и кривыми рогами на разросшихся наплечниках. Одному из кровокожих воительница кулаком левой руки разбила голову, второму — грудь, несмотря на несколько клинков, обрушившихся на её спину и плечи. Осси была в безопасности. Она взрослая девочка, и в состоянии самой уладить все вопросы с плохими мальчиками. Их участи не позавидуешь, но это их выбор. За руку никто никого не тянет.

Пришло время решить мои насущные вопросы.

Выращенным лезвием в правой руке я вспорол брюхо Гнуса. Гнилистая плоть разошлась в стороны с мерзким хлюпом, словно разлепились сухие губы, а сидящие на них мухи сбрызнули в разные стороны, оставив на своих местах извивающиеся личинки. Я приготовился быть залитым стухшими внутренностями, но ничего похожего не произошло, лишь маслянистая жидкость заструилась из широкой раны и закапала на мой массивный доспех. И даже такая рана никак не повлияла на Гнуса. Его узловатые пальцы по-прежнему сжимали мою шею с такой силой, что утрать я связь с багровой лужей крови, поддерживающей во мне силы, и шейные позвонки хрустнут, как тонкий лёд под ногами майора.