— С ним покончено?
Ко мне подошла Осси. Она тяжело дышала, окровавленные глаза смотрели на меня с надеждой.
— Да, с ним покончено. На сегодня.
— На сегодня? — гаркнула воительница, смотря мне в глаза.
Её доспех покрылся сотней глубоких царапин от вражеских клинков, местами были оторваны куски, на массивных наплечниках появились кривые пеньки от кровавых рогов. Но это всё ерунда. Пыль битвы, не более. Даже порезы на её прекрасном лице с бледной кожей на моих глазах затянулись, не оставив никаких следов, способных хоть как-то омрачить её красоту.
— Да, — ответит я, соблюдая спокойствие. — На сегодня.
Глаза воительницы упали на лужу гноя с костями возле наших ног.
— Но он мёртв.
— Я точно не могу сказать. Тело мертво, а вот его разум… я словно слышал ускользающий шёпот в своей голове. В любом случае, битва еще не окончена.
— Что это? — спросила Осси, тревожно обернувшись.
Я тоже слышу это. Почувствовал…
Тяжёлый топот шёл отовсюду. Возможно, сотня кровокожих носились по городу, стуча своими ступнями в кровавой корке по гладкому камню. Грохот пугал, заставлял сердце биться в груди чаще. Мой взгляд вновь упал на лицо Осси. Боли, или оттенка страха я не наблюдал, но вот что-то было. Что-то странное. Смятение?
Осси оглянулась по сторонам.
— Странно, — выдавила она.
— Да. Не могу не согласиться.
— В городе две сотни кровокожих, а на нашу душу свалилось два десятка.
Из обеих ладонях Осси к каменной дороге потянулись кровавые клинки.
— Может, нам повезло? — спросил я, вглядываясь в тьму между каменными домами за спину воительницы.
Копьё осталось лежать на полу в башке Гнуса. Идти за ним — неоправданный риск, поэтому я последовал примеру Осси, и спустя пять ударов сердца, мои ладони сжимали кровавые клинки.
Громкий топот обогнул рядом стоящие дома и нырнул мне за спину. Я резко обернулся, вскинув оружие. Осси подлетела ко мне и заняла боевую стойку. Раздались крики, захлёбывающийся вопль, треск брони. В домах напротив местные люди давно проснулись, но всё что они могли — запереть двери и ставни. Никто не хотел принимать участия, и даже видеть происходящее краем глаза.
За то мы с Осси заняли места в первом ряду. Чуть поодаль от нас из-за каменной стены на дорогу вылетел кровокож и рухнул на спину. Доспех на груди был проломлен, но воин по-прежнему был жив. И был жив до тех пор, пока огромная махина с уродливой секирой не прыгнула ему на грудь и в два удара не отсекла башку.
Когда обе ступни гнойного воина погрузились в кучу пепла, он уставился на нас. Яркая луна на небе казалась отражением на водной глади белёсых глаз, уставившихся на нас.
— Червяк, Осси! — проревел Дрюня на всю улицу. — Ну что встали как вкопанные! Мы за вас что ли должны делать всю работу⁈
Глава 17
Огромный плечистый воин в крепком доспехе из застывшего гноя держал в руках отвратительное оружие — двуликая секира. Лишь увидев нас, он тут же бросился в нашу сторону с выпученными глазами, лишённых зрачков и радужных оболочек.
— Червяк, Осси! — жуткое бульканье выплёскивалось из его глотки в ночной воздух с каждой буквой. — С вами всё в порядке?
Дрюнино лицо — застывшая маска, уже давно, с тех самых пор, как он отдался боли и мукам, благодаря которым сумел заполучить свой доспех, и даже если он всеми силами желал изобразить волнение, то это могли сделать за него лишь его отвратительный голос и мрачные глаза. Воин был взволнован, он явно был сильно перевозбуждён. Вихрь эмоций захватил её целиком, заставляя быть тем, кого он так упорно прячет в глубине своей прогнившей души, в хорошем смысле этого слова, ведь гной — его защита от жуткого кошмара и всей той жестокости, что дарует нам этот мир.
— За нас не стоит переживать, — ответил я своему другу. — Но вы тут как оказались?
— Хейн! — сплюнул Дрюня. — Монстр в миг обезуме! Словно с ума сошёл! Чуть нас не поубивал. Пустился в пляс, махал руками, опрокидывая деревья с корнем. Мы готовились ко сну, как вдруг он взревел, да так громко, что люди больше не сомкнут глаз, если он будет где-то близко. Я и сам чуть не обосрался. Чуть не убил его! Уже топор занёс, хотел раскроить его вопящую башку, лишь бы он утих, а он как бросится на дорогу и давай ломиться в сторону каменного города. Ну, мы следом за ним и побежали.
— Не зря прихватил уродца.
— Да, — подметил Дрюня. — Так что у вас тут случилось…
Лунные глаза упали на каменную дорогу и уставились на лужу гноя с грудой костей возле моих ног. Остатки Гнуса выглядели мрачно и мерзко, и даже литературный свет луны никак не мог сгладить или хотя бы оттенить всего того уродства, которым отдавали залитые слизью кости.
— Что это? — спросил Дрюня. — Или кто?
— Прокуратор Гнус, — ответил я.
— Тот, о ком говорил Зико? Странно, если верить слухам, это ваши кости должны быть на месте этой лужи слизи. Даже ветер нашёптывал в лесу его имя с дрожью и холодом, пробирающим до костей.
— Слухи не врут. То, что мы с Осси еще живы — случайность. Быть может удача. Чудо — что все местные кровокожи разом не бросились на нас. Почти проиграли…
— И всё-таки, вы победили…
— Нет, — оборвал я друга. — Мы лишь спасли наши жизни. Победить не победили. Во всяком случае, победа здесь обрела противный запах, отравила воздух, и я чувствую кислятину на губах. Все жители города отравлены, их разум испорчен. Здесь негде ужиться победе.
— Ладно тебе, не нагнетай.
Громкий треск и вопли раздались за спиной Дрюни. Из-за каменного дома вылетели два кровокожа и рухнули на дорогу. Несмотря на поломанные руки и разбитые доспехи, они остались живы и даже попытались вскочить на ноги, но были раздавлены огромной тушей, вывалившейся из тьмы по их душу.
Когда кровокожих смяло как консервные банки, их тела обратились в прах. Разбухший Хейн пошатнулся, его ступни не сразу коснулись багровой глади, тянущейся к моим ногам. С трудом удержав равновесие, он повернул уродливое лицо в нашу сторону. Выпученные глаза отыскали моё лицо и словно заслезились. Ручной пёс был безмерно счастлив увидеть меня. Он готов был завыть, и, если бы у него был хвост, он обязательно им завилял.
— В городе полно кровокожих, — заявил Дрюня. — Если бы ваши глаза видели как Хейн вошёл в эти сраные ворота. Это было нечто! Эта туша даже не остановилась, как кегли раскидала дюжину кровокожих, бросившихся ему на встречу, а потом вонзилась в ворота. Створки хоть и выглядели массивными, тяжёлыми и прочными, но против лома нет приёма. Хейн снёс одну створку с петлями и опрокинул её на двух кровокожих…
Дрюня умолк, услышав раздавшийся за нашими спинами мужской голос. Следом за Хейном на кровавую гладь выбежал Зико. Мужчина задыхался и обливался потом. Кожаный жилет был порван двумя точными ударами меча, чудом не зацепившие плоть и кости. Хоть он сам весь дрожал от злости и адреналина, руки его крепко держали меч, чья сталь тускло поблёскивала в лунном свете.
— Инга! — Зико бросил короткий взгляд куда-то за стену, а потом подбежал к нам. — Инга, где прокуратор Гнус?
— Вот он, — я бросил взгляд на кучу костей.
— Он мёртв? — в голосе Зико удивление боролось с радостью.
— Он ушёл, но обещал вернуться.
— Я вижу останки, и для меня это явное подтверждение его смерти, — сказал Зико. — Тогда нам необходимо зачистить город от всех кровокожих! Мы вернём себе власть!
Глаза мужчины сверкнули безумством, отскоблившим с его души всё благородство. Влажные от пота волосы ниспадали на лицо, скрывая в своей тени затаившуюся улыбку, широкую и злую.
В любом случае, уйти из города просто так мы не могли. Мы уже здесь, мы уже изменили русло жизни, протекающее через каменные лабиринты этого города. Кровокожи — наши враги, и их судьба предрешена. Но мне нужны были ответы.
— В этом городе есть хоть кто-нибудь, кто сможет объяснить нам, что тут творится? — спросил я у Зико.
Я подозревал, что мужчина знаком с местной властью, и, знакомство его было не самым дружественным.
