Зико был загнан в тупик. Его душу разрывала правда и истина, которую он избегал всеми силами. Время лечит. Так он думал, и надеялся, что если вновь встанет перед лицом своей боли — она уйдёт, упадёт перед ним на колени и слёзно попросит о прощении.
Время не вылечило. Время всё усугубило. Каждый остался при своей правде, при своих принципах, и даже смерть одного из сыновей не сумела хоть чуть-чуть пошатнуть взгляды родного человека.
Но у Зико был козырь.
Сегодня… Сейчас он стоял перед своим отцом победителем. И столь немалый факт бодрил его и разгонял кровь в жилах, которую я ощущал не хуже крови на кончике своего языка. Как запах пота, отравивший воздух в этой богато обставленной комнате с окнами с видом на море.
— Мы убили всех кровокожих, — прошипел Зико, глядя на отца исподлобья.
— Мои глаза видят совсем другую картину, — старик усмехнулся, окинул меня взглядом.
— Её зовут Инга, она спасла меня и моих людей.
— И теперь ты её раб?
— Нет! — гаркнул Зико. — В отличии от тебя я никому не продавался в рабство!
— Сынок, ты только посмотри к чему привели твои глупости? Вместо того, чтобы жить спокойной жизнью, трудиться во благо своего города и будущего, ты бродишь по лесам и устраиваешь бесполезные набеги, которые, рано или поздно для тебя обернуться смертью. Как для твоего брата! И теперь ты стоишь в моём доме, и знакомишь со своей подружкой-кровокожем. Кто из нас сошёл с ума?
— Ваш сын, — я решил влезть в этот бесполезный разговор, — спасает детей от закованных в кровавую броню рук. Такие же, как и мои, но я не занимаюсь похищением детей.
— И чем же ты занимаешься, Инга? — прошипел старик.
— Иду своей дорогой, и убиваю всех, кто мешает сделать мне очередной шаг.
— И куда же ты путь держишь?
Вопрос старика застал меня врасплох. Путь то у меня есть, только вот дорогу, идущую по морю мне не видать. Скажу как есть, возможно моя искренность поможет мне быстрее проделать мой нелёгкий путь.
— Я ищу судью Анеле.
Старик засмеялся.
— Зачем? — спросил он, успокоившись. — Если ей надо, она сама кого угодно отыщет. Достанет из-под земли. Да с тебя прокуратор Гнус сдёрнет кожу, прежде чем ты…
— Прокуратор Гнус мёртв.
Старик снова захохотал.
— Что в твоих залитых кровью глазах, Инга, смерть? Пронзённое сердце? Или быть может утопленное тело в море? Прокуратор Гнус не знает смерти. Я, конечно, поражён, что вы стоите передо мной живыми. Кто сталкивался с Гнусом — теряли всё, вплоть до своей плоти, но их разум оставался жить. Незавидная участь. И вы рано радуетесь. Я бы даже сказал, вам всем надо бояться и бежать прочь, — старик опустил глаза на пол и добавил: — Нам всем надо бежать прочь и молиться.
— Тело Гнуса обратилось в скользкую лужу гноя.
— Он найдёт новое. Его разум не живёт в голове. Каждая жужжащая муха над его вечно разлагающимся телом — и есть разум, раздробленный на миллионы насекомых. Когда ему нужно было решить важный вопрос на возрождённых землях, он укладывался голым на свою солому в башне и все мухи, рождающиеся на его плоти, улетали прочь за море. Несколько людей всегда остаются рядом, присматривать за вечно гниющим и сразу же заживляющимся телом. Возможно, перелетев через море, он возвращается к своему заранее подготовленному телу и уже там решает насущные вопросы.
— Вы упомянули «возрождённые земли». Часть суши за морем?
— Да. Это земля, откуда в скором времени вернётся прокуратор Гнус.
— Вместе с судьёй Алене?
— Нет, — усмехнулся старик. — По таким пустякам наши земли она не посещает.
— Тогда я вновь встречу Гнуса, и вновь одержу победу. А потом снова это сделаю. И вновь. И буду делать это до тех пор, пока он не вернётся сюда с судьёй Алене!
Смех старика стал заливистым и жутким. Он даже рухнул на кровать и накрыл своё лицо ладонями, пряча от наших глаз жуткую гримасу.
— Прокуратор Гнус вернётся на эту землю с целой армией кровокожих. Какие же вы глупцы! Мы обречены! Вы… Вы обрекли нас на погибель!
— Они вернуться на кораблях? — спросил я, уловив крохотную надежду.
Старик умолк. Он удивился моему вопросу, посмотрев на меня выпученными глазами. А чего он еще ожидал? Перед ним же эгоистичный кровокож!
— А как еще! На кораблях. Порт накроет холодная тень от сотни парусов, которые принесут нам смерть и страдания. И всё благодаря кому? Правильно! Вам!
— И как скоро он может вернуться? — спросил я.
— Тебе так не терпеться умереть? — переспросил старик, чуть убрав с лица улыбку.
— Мне не терпится попасть на возрождённые земли.
Зико хотел влезть в наш разговор, но был удивлён не меньше старика. Губы так и не шевельнулись, а вот глаза жадно бегали по моему лицу, словно выискивали там ответы на невозможные вопросы. Слова отца напугали его, загнали в угол, но я бросил луч яркого света в этот потаённый уголок.
Морской ветер ворвался в комнату через распахнутое окно и затрепетал седую шевелюру старика. Мужчина прикрыл глаза. Словно что-то холодное прикоснулось к его душе, от чего он вздрогнул и подставил лицо ветру.
— Жить всем нам осталось недолго, — произнёс он с прикрытыми глазами. — Когда листва пожелтее и начнёт медленно осыпаться на мою проклятую землю — мы примем смерть глядя на море. Но я буду молиться о снеге. Снег. Всего лишь еще раз увидеть снег — это всё о чём я могу мечтать, чтобы покинуть этот мир без сожалений.
— И зачем Гнусу вас всех убивать? Вы подчиняетесь ему. Вы — его люди.
Старик вновь рассмеялся, тихо, не открывая рта.
— А что делают со всем скотом, когда находят хоть одно больное животное? — спросил старик, наслаждаясь ветром из окна.
Он улыбнулся, не услышав от меня ответа. Ответ я знал, но озвучивать не было никакого смысла.
— Вы нас всех заразили, — медленно произнёс старик. — Показали другую жизнь. Выставили наших правителей на наших глазах слабаками. Вы отравили нас, а такой скот никому не нужен. Нас всех убьют.
Пламя нескольких свечей плясало на морщинистой коже старика так и не открывшего глаза. Он глубоко вздохнул, и в этом вздохе было что-то живое, словно он больше не дышал только из-за того, что так требовал его организм. Теперь он дышал по-настоящему, как дышит животное, сражающееся за свою жизнь каждый день. Вкус жизни можно было ощутить на кончике языка, стоит только вобрать в себя морской воздух со знанием, что завтра, возможно, ты даже не поднимешь своих век.
— Времени до осени мне хватит, — обронил я и вышел из комнаты.
— Для чего? — бросил Зико мне в спину.
Я уже во всю спускался по лестнице; мои кровавые ботинки грохотали по ступеням, кожаный плащ развивался и цеплялся за перила.
— Для того, чтобы собрать свою армию, — ответил я и выбежал на первый этаж.
— Всё нормально? — спросил Дрюня.
Воин в гнойном доспехе и с секирой на плече подошёл ко мне и заглянул в глаза за ответами.
— Ты узнал, как нам покинуть эти земли? — снова спросил он, не дождавшись ответа на первый вопрос.
— Да, — ответил я. — Узнал.
— И как?
Я прошёл мимо друга в сторону входной двери. Вонь скисшего пота и затхлой старости сменилась свежестью прохладной ночи. Луна всё еще освещала улицы каменного города, но горизонт над морем медленно окрашивался в багровый. Пройдёт пару часов и солнце займёт своё законное место на пьедестале, вновь накрыв наши головы обжигающим одеялом. Впереди много работы и много непростых решений, одно из которых я уже принял. Моя душа охвачена цепкими пальцами сомнений, но я их с лёгкостью смахну, нужно только заглянуть в людские души. И я знаю, как это сделать.
— Червяк! К чему такая спешка?
Дрюня нагнал меня, когда я вышел на улицу. Наши ступни в доспехах из выделений нашей кожи ступили на алую гладь, преследующей меня повсюду. Густая кровь заполняла щели между гладким камнем и устремлялась вперёд, услужливо разливаясь под каждым нашим шагом.
— У нас мало времени, мне нужно срочно кое-что проверить.
