"Фантастика 2025-179". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Крам Дмитрий

Шестью месяцами ранее я отказался от поста заместителя министра автомобильной промышленности СССР с заданием курировать выпуск легкового автотранспорта по главной причине: пришлось бы разгребать это болото, лицом к лицу сшибаясь с прославленными орденоносцами, верными традициям хрущёвских, если не сталинских лет. На посту Генерального директора АЗЛК, при всей хлопотности этой должности, совмещаемой с управлением конструкторского центра по проектированию легковых автомобилей, я чувствовал себя куда лучше и увереннее, чем любая предлагаемая должность… Но ЧП на ралли в Румынии, унёсшее жизни четырёх гонщиков, пусть — отпетых негодяев, здорово пошатнуло кресло подо мной. Я уже пережил кучу допросов, написал тонну объяснительных, получил вмятину в грудной клетке, стуча в неё кулаками, когда не хватало аргументов доказать свою правоту, и пока остался при своих, но не питал иллюзий: ничто ещё не закончилось. Парочка, расположившаяся за моим столом и жадно хлебавшая дармовой лимонад, разбавленный ледяной газировкой из сифона, как раз что-то принесла на хвосте.

Первый, Алексей Викентьевич, представлял КГБ, кажется — контрразведку, хоть вроде бы в шпионаже в пользу Камеруна мы с Валей не подозревались. Второй, отрекомендовавшийся Сергеем Валерьевичем, навестил меня от имени фонда Юрия Гагарина, что гораздо интереснее. Гагаринцы скорее тяготели к развитию и новациям, а не репрессиям.

Они вдоволь напились, пока я предавался размышлениям, и перешли к сути визита. Гэбешник повторил многократно задаваемые мне вопросы о происшествии в Румынии, выдавив из меня следующее откровение:

— Знаете, если бы меня терзала прокуратура или навалился Интерпол, ещё понимаю. Но следователь из вашего ведомства провёл в этом кабинете 4 часа, потом пришёл повторно — с аккуратно отпечатанным протоколом. Неужели не всё?

— У меня есть копия протокола. Но я из внутренних расследований и разбираюсь по поводу вашей жалобы, Сергей Борисович, на действия нашей резидентуры в Софии. Поэтому прошу с самого начала.

— Я родился в Орловской области РСФСР в 1950-м году… Не с этого момента? — несмотря на серьёзность произошедшего, когда хрен знает какой раз талдычишь одно и то же, невольно начинает выпирать сарказм. — Ладно, предысторию пропущу. После прохождения румынской границы меня и моего штурмана пытались убить водители трёх автомашин марки «Лянча», провоцируя аварию. У них более тяжёлые и мощные авто, парни за рулём, как потом выяснилось, сидели отнюдь не впервой, в общем, шансы уцелеть у экипажа нашего маленького «москвичика» были аховые. Но первый, пытаясь размазать нас о скалу, налетел на каменистый выступ и исчез из виду. Как я узнал позднее — сорвался с обрыва высотой десятки метров, с неизбежными летательными и летальными последствиями, прошу пардона за мрачный каламбур. Второй был удачливее и практически спихнул «людмилу» в пропасть, мне буквально чудом повезло вывернуться. От третьего ушёл, нырнув в густой туман, такие случаются в горах. Ехал как слепой, буквально на слух. Когда колесо сходит с дороги и стучит по камням обочины, значит, уклонился с трассы. Порой впереди капота вообще ничего — белесая мгла, тащились со скоростью 30–40 километров в час, и то рисковал безумно, не останавливался, потому что боялся нападения третьей «лянчи». Когда туман поредел, газ в пол — и на КВ. После этапа пришлось менять передние крылья и все дверцы, засранцы измяли мне их вконец. Написал протест на их действия и погнал дальше.

— Не отдыхая?

— Нет, Алексей Викентьевич. Шестое чувство, живущее в пятой точке, кричало: вали из Румынии, пока не поздно. Что гонка остановлена, а румыны начали расследование и пристально заинтересовались моей персоной, узнал только в Софии. Обратился за помощью в наше консульство, потребовал защиты: я всё же один из верховных руководителей советской автопромышленности, меня пытаются убить. Вместо этого получил… совет возвращаться в Румынию и предстать перед местным правосудием.

— Почему вы жаловались на действия консула не в МИД?

Я понимал, что он задаёт дурацкие вопросы. Но, наверно, обязан.

— Потому что вы, посольская резидентура КГБ, действующая под дипломатическим прикрытием, реальная силовая структура! И должны действовать, а не колупать пальцем в… Покушение на меня — это покушение на госбезопасность СССР. Так же было несколько лет назад, когда ваш офицер распустил сопли вместо того, чтобы предотвратить покушение на меня в Швейцарии. Я имел разговор с генералом Касатоновым, тот заверил, что ваш лопух получит по заслугам. Вроде бы его наказали другим в назидание, сейчас вижу: всё вернулось на круги своя. То, что мне помогли ГРУшники из того же посольства, совершенно не обязанные этого делать, но просто не оставившие соотечественников в беде, выполнив вашу работу… простите, работу ваших коллег по организации, минус 200 баллов в карму КГБ. Военные посадили нас со штурманом в Варне в советский сухогруз до Одессы. Машину моряки закинули на палубу и закрепили… Конец истории.

Тёзка Сергей, который Валерьевич, счёл уместным вмешаться.

— В этом изложении она, ваша история, выглядит вменяемо и правдоподобно. Но объяснять каждому заграничному идиоту, особенно падким до сенсации журналюжкам, слишком обременительно. Алексей Викентьевич, по ведомству госбезопасности к уважаемому Генеральному директору претензий нет?

— Все сняты, — уклончиво ответил гэбешник, ну хоть так.

— Тогда позвольте мне объяснить ситуацию. Как говорили не верящие в материализм, звёзды сошлись. Продолжая занимать эту должность, вы оказываетесь в незавидном положении. Загранкомандировки исключены — во избежание аналогичных инцидентов, включая автосалоны. Ралли в СССР с участием иностранцев — тоже.

— Что ещё от меня отрежете? — в преддверии прихода этой парочки ожидал всякого, но не снятия с АЗЛК. Не то, чтоб дорожил должностью как гэбист маузером Дзержинского, но прикипел, привык, тут столько души вложено…

— Не отрежем, а поменяем! — поторопился подсластить пилюлю гагаринец. — В Политбюро будет заслушан проект реорганизации автопрома перед вынесением на заседание ЦК. Есть мнение, что необходимо закрепить успехи последних четырёх лет.

— И ликвидация товарища Брунова действительно угрожала бы государственным интересам, — вставил Алексей Викентьевич, словно рублём одарил, и уткнулся в бланк, заполняемый убористым почерком, наверняка какое-то очередное объяснение, потом сунет мне на подпись, а пока на время выпал из беседы.

— Кстати… Сергей Борисович! Отчего итальянцы так на вас взъелись? — уточнил гагаринец.

— Сами же сказали об успехах последних четырёх лет. Они не знали, что на построенном ими заводе для производства быстро устаревающих заднеприводных малолитражек появится вундеркинд вроде меня, готовый порваться, но перевести конфигурацию на передний привод, потом быстро распространить передовые подходы на МАЗ и АЗЛК, пролоббировать сотрудничество с «Тойотой», внедрив в легковом автопроме японские подходы контроля качества. Что имеем в итоге? За прошлый год только в Европу «Автоэкспорт» продал около миллиона легковых машин, туда же ушло почти 400 тысяч малолитражек «Тойота» белорусской сборки. Вместе с грузовиками — полтора миллиона! Мы с японцами отгрызли огромный кусок рынка, в первую очередь у «второсортных» стран-производителей — Италии и Франции. Немцев, шведов и британцев пока особо не тесним, зато макаронники плачут. Кто виноват? Почему-то решили, что я один. Лестно, хоть они несколько преувеличили мою значимость. Почётно, зато шиздец как опасно. Какое же безопасное убежище мне предлагает Фонд Гагарина? Возглавить Серпуховский завод инвалидных мотоколясок? Если да, то выпейте ещё лимонадика.

Оба заулыбались. Я шучу, они хи-хи, а у меня на душе кошки скребут. Обидят, сукины дети, тогда попрошусь к литовцам или Тоёде. На паперти не окажусь.

— Зачем вы так, Сергей Борисович? Фонд Гагарина вас ценит и наблюдает за вашими успехами издали. Сейчас, когда назрела реформа, ваши уникальные способности более чем востребованы.