– Пей, – я улыбнулся. – Ты очень много пережила.
– У меня вообще с алкоголем не очень, – она хмыкнула. – Напиваюсь быстро. Наверное алкогольдегидрогеназы не хватает.
– Чего? – до меня дошло не сразу.
– Ну, фермент такой, – сказала она. – Это вообще забавная штука, даже исследования проводили. Вот у русских его много – так уж естественный отбор сработал. Те, кто пить не умел, спивались и потомства не оставляли. А вот у коренных народов Сибири, например, все очень плохо с этим. Поэтому даже от маленьких доз алкоголя им плохо становится.
– Веселие Руси – питие есть, – почему‑то вспомнилось мне. – Не можем без этого жить.
– Чего? – на этот раз не поняла она.
– Да байка это, – пожал я плечами. – Когда Владимир Святой проводил испытания веры, он мусульманам так сказал. Что русские без бухла не могут, а им ведь, сам знаешь, нельзя пить.
– Ну эти – то пьют, – кивнула она на народ. Среди них и крымские татары были, то есть мусульмане.
– Ну, может они Коран буквально понимают, – пожал я плечами. – А в нем написано, что в первой капле вина находится дьявол. А про водку там ничего не сказано.
– Уж не знаю, – она пригубила из своей чашки и кивнула, по‑видимому, находя вино пристойным. – Ты‑то сам как, Край?
– Да нормально, – пожал я плечами. – Бывало хуже. Когда меня осколком дрона разъебало. Или когда привезли с пулей в пузе. Цел и нормально.
– Ты мне вот что скажи… – проговорила она. – Что ты с Наташей такого сделал, что она сегодня подошла и попросилась в ученицы ко мне? Я так понимаю, что она все это время пыталась валькирией стать. Тренировалась постоянно, пока никто не видел.
– Воительница, блин, – пробормотал я. – Да не так важно, Саш. Главное, что она эту дурь из головы выбросила. А ты уж ее научи, пожалуйста, ну и в помощницы себе возьми. Реально ведь, воевать и без нее есть кому, а врач еще один на вес золота будет. И сейчас, и потом, когда все закончится.
– Ты реально думаешь, что все закончится? – спросила она. – «Вороны», да, исчезнут, теперь и я в это верю. Но остальные… Людям свойственно воевать.
– Не знаю, – пожал я плечами. – Но нам теперь в этом мире жить. Что с нами будет через двадцать лет, тридцать? А они – наше будущее.
– Да уж. Но вообще, я подозреваю, что через двадцать лет лекарств не останется, и нужно будет людей травами лечить. И анализ мочи делать на цвет, запах и вкус.
Меня передернуло. Это она правду говорит? Или доктора раньше реально чужую мочу на вкус пробовали?
– Что ты? – она улыбнулась. – Как раньше сахар в моче определяли по‑твоему? Именно, что пробовали. А сахар в моче – признак диабета, если что. Смертельное заболевание, если не лечить.
– Подозреваю, что инсулина тоже не будет, так что лечить его особо не получится.
– Так‑то оно так… – выдохнула она. – И все‑таки, что ты с Наташей сделал?
– Тебе точно надо это знать? – спросил я. – Тебе не понравится, Саш, сразу говорю.
Она нахмурилась, сделала еще несколько глотков вина из чашки, после чего спросила:
– И все‑таки?
– Я заставил ее пленного пристрелить, – ответил я. – Мы там несколько человек живыми взяли, они нам все равно особо без надобности – рядовые солдаты, мелкие сошки, ничего особенного не знают. Вот и приказал.
– Ты с ума сошел?! – закричала она так, что все обернулись на нас. Разговоры мгновенно прекратились. – Это же ребенок, Край! Это… Это… Жестоко! Нельзя так с ней?
– А что мне еще делать было? – спросил я. – Я уверен был на сто процентов, что она не выстрелит. Так и получилось. Зато теперь она не будет проситься с автоматом бегать, а будет у тебя учиться. Плохо что ли получилось?
– Слушай, иногда я думаю, что ты вообще моральный урод! – заявила она. – Как я могла в такого как ты вообще… Ай!
Она резко выдернула из моих рук бутылку, обернулась и двинулась прочь, куда‑то в угол помещения. Я поймал взгляд Бренны, которая сделала похотливое лицо и непристойный жест. Только этого мне еще не хватало.
Настроение стало еще хуже. Оно и так было не на высоте, после того, что произошло, а тут. Так что я налил себе еще виски и двинулся в сторону «росгвардейцев», встал рядом с ними. Они тут же посторонились, пропуская меня в свой круг. Кстати, я заметил, что Бехр не пьет – у него в бокале искрится какая‑то желтоватая жидкость. Лимонад, скорее всего. Похоже, что кавказец вернее заветам своего пророка, чем крымчане, и харамные напитки не употребляет.
– Ну что, Край? – обратился ко мне Гром. – Какие дальнейшие планы?
– Деревни, – коротко сказал я.
– Да какие деревни? – возмутился Руся. – Главную базу надо брать! Их там осталось с сотню. Если все вместе пойдем…
– То нас на подходе и разъебут, – перебил я его. – Ты думаешь, у них там дронов нет? Или еще чего? А еще – то, что мы конвой к ним не пропустили – это хорошо. Только вот у них еще силы есть поблизости. В Зуе на военной части, да и по деревням. И они, если запахнет жареным, вполне могут их собрать.
– Я подозреваю, что они нас искать начнут, – проговорил Пинцет. – Причем, хорошо так. Малыми разведгруппами. О том, что они идут, мы можем и не узнать – уебки наверняка поняли, что мы их рации прослушиваем, так что могут на молчание перейти. И тогда найдут. И ударят уже всеми силами. Или, как ты сам сказал, артой отработают. Или пару дронов‑камикадзе отправят. А тут прятаться негде.
– Надо бы озаботиться, – вдруг сказал Гром. – Блиндажей с перекрытиями нарыть что ли. Да и оборонять это место большой проблемой будет без такого.
– Тут не до обороны будет, единственный шанс – свалить, – сказал я, подумал немного, и добавил. – А блиндажами реально надо озаботиться. Так что, когда мы снова по деревням пойдем, нацель деревенских на то, чтобы лопатами поработали.
– Я же говорю, надо по базе бить! – тут же горячо заявил Руся.
Похоже, что Саша была права, и с алкоголем у жителей азиатской части России действительно проблемы. По крайней мере было видно, что ему в голову уже дало, причем мощно так.
– Если их из Белогорска выбьем – то хрен они нас найдут! – тут же продолжил он. – Не будет у них больше базы.
– А дело в том, что они именно этого и ждут, – сказал Пинцет. – Мы же знаем, что их там мало осталось. А они не в курсе, сколько нас именно. Могут думать, что нас не неполных три отделения, а рота. Запрутся на базе, вытащат из деревень кого смогут. Там, кстати, можно людей не держать даже особо, а просто двоих‑троих оставить и напугать – мол, случится что, вернемся и головы всем поотрывают.
– Да, – кивнул я. – Именно поэтому надо дальше деревни освобождать. Есть шансы, что к нам еще люди присоединятся. Их мужиков покрепче. Но перед Белогорском… Я бы сперва Зую атаковал. Это все‑таки часть. Дроны, военная техника, артиллерия опять же.
– Опасно, – сказал Бехр.
– А где нам не опасно? – спросил я. – Какие еще у нас варианты‑то есть? И вообще, пацаны, давайте не будем сейчас об этом? Сегодня отдохнем, завтра в штабе все решим. И пойдем потихоньку.
– Одно жаль, – сказал Гром. – Что мы импортных не можем отправить деревни освобождаться. Потому что по ним сразу видно – оккупанты. Местные сами к «Воронам» побегут, лишь бы с ними дел не иметь.
– Почему, – пробормотал я. – Можем. Если кто‑нибудь из русских с ними пойдет. Ты, например, со своими можешь в одну деревню пойти, а я еще с кем‑то, да с импортными, в другую. Все, пацаны, я и так заебался. Давайте выпьем что ли?
– За победу! – тут же предложил Руся, двинув бокал вперед.
Мы чокнулись, и я тоже опрокинул в себя порцию виски.
Огляделся, но Саши не увидел. И у меня возникло какое‑то нехорошее предчувствие. Так что попрощавшись с парнями, я вышел на улицу и увидел ее. Она сидела в беседке с одним из деревенских.
Не знаю почему, но меня взяло это за душу. Может, потому что я накачаться успел, может быть еще почему‑то, но я двинулся к ним. Мужик повернулся, и на его лице появилось досадливое выражение. Похоже, что меня он увидеть не ожидал, и был этому совершенно не рад.
