Стояла тишина. Ни птиц, ни собак. Вообще ни звука.
Добрались до перекрестка, я рванулся вперед и спрятался за следующим забором. Никто шума не поднял, меня, похоже, не заметили. Ну, если это «Вороны», то ясно станет сразу, потому что встретят они нас короткой очередью прямо из окна. А остальные… Да тоже наверняка кричать начнут, спрашивать, кто мы.
Остальные тоже перебежали. Я пошел дальше, и тут забор был уже не из профлиста, а из металлических пластин изогнутых, по типу штакетника, только стального. Профиль, короче. При желании можно было разглядеть, что во дворе. Вот и тут в одном из них качели самодельные увидел – железные трубы, в желтый покрашенные, цепи, на которых висела доска. И тоже выглядят ухоженными. Нет, тут точно люди жили, но ушли.
Надеюсь, с ними все в порядке. Хотя, подозреваю, что сейчас они по трассе бродят в виде зомби. Циничным я стал, спасу нет – качели вижу, вроде бы детство вспомнить должен, а в итоге вот так во, думаю о том, что их хозяева в живых мертвецов обратились.
Скоро мы добрались до забора того самого курортного комплекса. Трехэтажный дом, высокий, крыша крыта таким же бурым профлистом. Большой, окон много, даже балкончики есть маленькие – похоже, для того, чтобы постояльцы курить выходили. Это, конечно, запрещено, но все плевали на запреты.
А вот и свет. Тусклое, неровное сияние, но вряд ли свеча. Наверное, керосиновая лампа, таких по рукам много ходит со старых времен. Считай, половина домов в Дачном так освещались, как мне объяснил покойный Ильяс, потому что там раньше свет отрубали постоянно. Вот и приходилось обходиться.
Я махнул рукой, и наши команды двинулись в разные стороны. Шон со своими – налево, мы – направо. Забор не сказать чтобы высокий, но с кольями острыми. Конечно, насадиться на такой насмерть надо постараться, но вот зацепиться одеждой и порвать – это легко. Очень легко.
А метрах в двадцати калитка и ворота для въезда машин. Мы преодолели расстояние до него, я посмотрел – замок висит. Большой. Но у калитки кольев нет. Скрипнуть может, но ладно.
– Подсади, – попросил я Грома.
Тот с готовностью сложил ладони лодочкой, я наступил на них, схватился за верхнюю часть калитки, и через мгновение уже приземлился на той стороне. Остальные тоже стали перебираться, а я уже шел к углу дома. Выглянул за угол и предупреждающе поднял руку. Там был человек.
Высокий, но что интересно – не боец. Одет в синие джинсы и свитер с вставками на локтях и груди, такие частные охранники еще очень любят. Оружие было – двустволка музейного вида.
Нет, это не «Вороны». Иначе тут целая компания была бы, и в их униформе – либо в военке, либо в спортивках, либо в кожаках с джинсами. Они так любят ходить, и на этом их же легко поймать.
– Часовой, – одними губами сказал я, показывая жестом.
– И что? – спросил Гром.
– Я возьму, – ответил я.
Наклонился и подобрал с земли камень. А потом, размахнувшись, швырнул его в сторону забора. Он пролетел через кустарник, зашуршав листвой, и я, выглянув из‑за угла, увидел как часовой тут же встрепенулся посмотрел туда. И взялся за свою двустволку.
Было видно, что ему страшно идти проверять, что еще сильнее добавляло весомости моей характеристике – не боец. Однако он все‑таки решился и взяв то место, откуда раздался шум, под прицел, двинулся туда. Причем, как‑то инстинктивно у стены дома, будто надеялся спрятаться за ней в случае, если стрелять начнут.
Я спрятался обратно от греха подальше, пока не заметили, и замер. Шаги с каждой секундой приближались, а когда за углом показался человек, я схватил его одной рукой за шею, а вторую положил на правую, что лежала на прикладе двустволки.
Рванул на себя – он вскрикнуть не успел, и тут же подключился Гром, выхватил оружие из его рук и ладонью зажал рот.
– Так, – прошипел я ему в ухо. – Отвечай. Вы с «Воронами»?
Он что‑то промычал – рот‑то у него был закрыт.
– Кивни или головой помотай, мать твою, – все ведь нужно подсказывать.
Тогда он помотал головой.
– А теперь так, – продолжил я. – Мы вам не враги. Мы просто идем мимо. Нам нужна вода и нужно знать, что вокруг творится. Сейчас я тебя отпущу, и мы спокойно пойдем внутрь, где ты позовешь всех. Учти – если начнется стрельба, то лягут все, у нас люди в каждом кусту сидят. А ты умрешь первым. Понял?
Он кивнул.
– Я тебя отпущу, – сказал я. – Не вздумай кричать.
И выполнил свое обещание, правой рукой вытащив из кобуры пистолет. На ближней дистанции он будет поухватистее, чем автомат, а мне маневренность нужна.
– Вы кто такие? – спросил он, почему‑то шепотом, кричать не стал. И правильно. Иначе с большой долей вероятности получил бы пиздюлей.
– «Росгвардия» не видишь что ли? – вопросом на вопрос ответил Гром, указав на свой шеврон.
– А что вы тут делаете? – спросил он.
– Мимо идем, блин, – ответил я. – Дела у нас тут. А раз уж на вас наткнулись, то решили познакомиться. Сколько вас?
– Девять человек, – сказал пленный, поразмыслил немного и добавил. – Пацаны, у нас дети.
– Дети – не дети, если глупостей делать не будете, ничего с вами не станется, – сказал я. – Еще оружие есть?
– Эта двустволка и все, – сказал я. – Серьезно, мы не вооружены. Больше ничего нет.
– Ладно, – сказал я, повернулся к своим. – Пацаны, контролируйте. Если начнется что‑то – валим всех.
Плевать «Вороны» – не «Вороны». Мы с этим парнем по‑человечески обошлись, и ясно дали понять, что чудить не надо. А если начнут, то у этого могут быть последствия. Вляпаются они в итоге в очень крутое дерьмо.
– Все, поднимайся, – я рывком поставил парня на ноги.
Угрожать пистолетом не стал, просто продолжил держать его в ладони. А второй рукой повел пленного в сторону входа в это здание ресорта. Не доходя шагов десяти, мы остановились, я посмотрел на него.
– Что? – спросил он.
– Да ничего, – ответил я. – Зови остальных, давай, поднимай.
Интересно даже было самому, как он это делать будет. А какая у меня альтернатива? Пройтись с ним по всем комнатам, да разбудить народ? Или ворваться в помещение с автоматами наперевес, опять же пройтись по жилым помещениям, некоторые взломать, всех, кого удастся найти, на стволы посадить и вывести во двор? Первое очень маловыполнимо, потому что по‑любому что‑то случится, а вот после второго доверительных отношений быть однозначно не может. После того, как тебя на ствол посадили, диалоги вести в целом не очень‑то и хочется.
– Народ! – крикнул он. – Поднимайтесь! У нас гости!
Несколько секунд ничего не происходило, а потом я заметил, как жалюзи у одного из окон сдвинулись в сторону. Кто‑то посмотрел наружу. Но стояла все та же тишина, ничего не происходило.
– Поубедительнее давай что ли, – сказал я, обратившись к парню. – И давай так, дай им сразу понять, что мы – не враги.
– Это военные! – крикнул он. – Они обещали ничего не делать, просто поговорить хотят!
Да уж, не то, чтобы очень уж убедительно. Нет, понятное дело, кто‑то сейчас может ломануться назад через окно. И наткнутся они как раз на импортных. Те стрелять, может быть, и не станут, но перепугают их однозначно, особенно если на английском кричать начнут, да еще и пиздить полезут.
– Народ, выходите! – крикнул я. – Нам вода нужна и просто узнать, что в окрестностях творится! Мы на боевой задаче, нам до вас никаких дел нету!
– Точно стрелять не будете? – крикнул кто‑то из открытого окна.
– Да точно, бля! – ответил я. – Если бы мы хотели вас перебить, вы бы даже проснуться не успели бы. Мы вам не враги, говорю же! Вылезайте!
О том, что сюда может и дрон прилететь, я говорить не стал. Лучше им этого не знать. Да и есть у меня подозрение, что не случится этого, иначе мы сегодня тут не вполне себе пристойный ресорт нашли бы, а развалины после попаданий пары камикадзе.
Прошло еще несколько минут, и из дома постепенно стали выходить люди. Раз, два, три, четыре… Пять человек, благо считать я умею, пусть мне все чаще людей приходится пересчитывать в виде трупов убитых врагов. А еще трое где?
