Помолиться что ли? Хотя зачем, Бог меня точно не услышит, ему не до меня.
Хотя я услышал, как Бренна, стуча зубами, произносит какую‑то молитву на латыни. Причем, щедро перемежая ее слова матом с ирландским акцентом. Да, похоже, что и нашу железную леди прорвало.
А потом гул постепенно стал стихать. Дрон не задержался даже, пролетел и ушел дальше.
– Что дальше? – поднял голову Гром.
– Одно из двух, – ответил я. – Либо не заметили, либо сейчас прилетит камикадзе.
– И что делаем? – спросил Руся, который вжался в диван.
– Всем к несущим стенам перелечь, – решил я. – Будут шансы выжить.
Поднялся, подошел к буряту, протянул руку, чтобы помочь подняться. Остальные рванулись в стороны, очевидно, пытаясь понять, какие из стен в этом доме несущие. Через несколько секунд все уже легли.
Но я, если честно, не думал, что сюда что‑то прилетит. Все очень просто: дрон даже не завис, просто миновал деревню и ушел дальше. Но ждать нам долго не придется, тут подлетное время – минут пятнадцать. Если к этому моменту на нас дом не обрушат, значит можно расслабиться и ложиться спать.
На всякий случай я подложил под себя автомат, накрыл голову руками. Секунды сливались в минуты, время тянулось медленно. И нам оставалось только ждать.
Не знаю сколько прошло времени, но потом я опять услышал дрон. И судя по тому, что он не гремел, как мопед на предельных оборотах, это был не камикадзе. Тот же разведывательный возвращался. Неужели все‑таки заподозрили что‑то?
Но нет, ушел сразу, даже не задержался. Звук скоро утих. И только тогда я позволил себе расслабиться.
Все, мы с такой пики слезли, что говорить нечего. Естественно, вояки, или кто там сидит, поняли, что мы просто засели в какой‑то дыре. И днем опять пустят птички.
Но мы днем никуда не пойдем. Мы будем сидеть здесь, в этом доме. И только следующей ночью отправимся в дорогу. И путь, с учетом того, что у нас раненый, займет немало времени.
Да… Но живы. Пока живы. И это само по себе очень дорого стоит.
Глава 9
Через лес мы шли по азимуту. Руся, обколотый обезболивающим, да еще с костылем, который мы вырезали из ветки, рогулькой такой, шел сам. Поддерживать его не приходилось. Но шли мы все равно медленно.
А потом вышли на трассу, которая вела на юг. Собственно говоря, по ней мы и собирались двинуться – получилось бы всяко быстрее, чем по лесам и горам. Выйти к морю, где нас искать никто уже однозначно не будет, а потом на восток к Судаку. А дальше уже не проблема – там за пару дней можно будет добраться до лагеря.
Нет, если бы не раненый, я бы рискнул и повел бы группу через горы. Там и затеряться проще было бы. С другой стороны, среди этих лесов, рек и перевалов очень легко можно было заблудиться. Так что выбранная мной дорога была хоть и длиннее, но в конечном итоге вернее.
И скоро мы вышли к очередному селу – Красноселовке. Отсюда, с холма, можно было разглядеть ее: дома поменьше и дома побольше и поновее, объединенные в комплексы. Похоже, что те, что поновее, были чем‑то вроде отелей для туристов, или как их называют на Западе «ресортс».
На улице стояла ночь, до рассвета было еще далеко. И я планировал найти место для остановки, поесть, подождать примерно половину дня, а дальше двинуться уже при свете. Потому что ближе к побережью зомби станет больше. Если здесь, в горах, какие‑то села выжили, да и то немногие, то на берегу, из‑за того, что это был первостепенный маршрут бегства, не выжил практически никто.
Я вытащил бинокль и посмотрел на улицу. Не видно ничего, темно. Тогда переключил бинокль в ночной режим, из‑за чего изображение раскрасилось в зеленые цветы, а яркость и контрастность изменилась. Приблизил.
Есть зомби на улице? Если есть, то уже неплохо – можно просто обойти селение и пройти дальше. Здесь правда горы и урочища разные, через них хрен толком пройдешь, но варианты есть. Да и пострелять малость можно, в случае чего, пусть мне этого и не хотелось.
Но нет. Никаких бродячих мертвецов на улице не шаталось. А должны, потому что сейчас ночь. Их время. Они ускоряются, становятся сильнее и агрессивнее. Но нас с десяток вооруженных бойцов, так что мы через них пробьемся при необходимости.
Только вот тут нет зомби. Совсем нет.
Я повел биноклем справа налево, осматривая остальную часть деревни, и заметил небольшой засвет в одном из окон. Белое пятно на секунду мелькнуло в бинокле, и все. Тут же вернулся, посмотрел внимательнее.
Да, точно, есть. А это значит, что имеется источник света. Нет, можно, конечно, предположить, что там кто‑то фонарик забыл не выключенный, батарейки еще не сели, вот он и горит.
Предположить вообще можно достаточно много чего. Да только вот оно очень маловероятно.
А дело скорее всего в том, что в деревне есть люди.
Я нажал на кнопку, отключая ночной режим, и увидел, что из окна одного из этих самых гостиничных домов доносится свет. Неровный такой, будто огонек свечи горит или лучина какая‑нибудь. Живой огонь, короче говоря, не электрический.
– Там люди, – сказал я на английском, чтобы поняли все.
Посмотрел еще раз, заглядывая уже в остальные окна. Ага, вот в еще одном свет брезжит. И два окна на третьем этаже открыты. А это что значит? Да очень просто – кому‑то жарко, вот он и решил помещение проветрить. Вопрос только в том, кто это – «Вороны» или нет?
Фред эту деревню как жилую нам не отмечал, значит она по идее не должна находиться под контролем бандитов. С другой стороны, они ведь могли прийти сюда, чтобы подождать нас.
– Обходим? – спросил Гром.
Я не знал, что ему ответить. С одной стороны – если тут «Вороны», то по‑хорошему нужно бы с ними разобраться. А с другой… Если это просто мирняк, то нужно предупредить их о том, что сюда могут явиться бандиты.
Нет, на самом деле плевать мне, но если в дом прилетит камикадзе, то я буду чувствовать себя неуютно. Их ведь могут принять за нас.
Так что делать‑то?
– Идем в деревню, – решил я. – Делимся на группы, действуем скрытно. Если заметят – вырубайте. Стреляйте, если только точно будете уверены, что это бандиты, или если они начнут первыми.
Мне почему‑то вспомнился санаторий. Там я слетел с катушек, и мы зачистили его практически под ноль, не разбираясь с тем, виноваты люди или нет. Хотя они так или иначе были виноваты. Здесь же все должно быть иначе.
Наверное, если сравнивать меня нынешнего с тем, который вел группу к Крымскому мосту, то мы – два совершенно разных человека. Прям совсем. Тот Край, считай, новый был, только родился. Я же тогда только свое имя вспомнил, вот и все.
– Шон, вы слева заходите, – принялся я раздавать указания. – Мы пойдем справа. Не высовывайтесь лишний раз.
– Принято, – кивнул негр.
– Тогда пошли, – подытожил я, сунул бинокль буряту. Не с его ногой идти туда, пусть подождет. – Держи. Наблюдай. Если что, прикроешь из автомата своего. Стрелять‑то нога не мешает.
И мы пошли вперед. Спустились с холма и подошли к первым заборам. Деревня, кстати, ухоженная, заборы все из профлиста, новенькие. Даже потеков ржавчины, которые обычно бывают там, где заклепки, нет. Как будто совсем недавно поставили. Заезжай и живи, как говорится, только вот нет людей почему‑то. Эвакуироваться успели? Или сбежали уже потом, когда эпидемия началась?
– К забору, – прошептал я. – Медленно и четко. Без шума и пыли.
Первым шёл я, почти прижимаясь к профлисту. Он бордового цвета, и на его фоне силуэт в камуфляже практически не виден. Да еще и ночью. Остальные не отставали.
Трава, кстати, на газонах уже отросла, но невысоко. И пахло приятно – травами степными. Хорошо тут, не то, что мышиная вонь в доме, где мы передневали, или прелая лесная подстилка в лесах. Воздух в Крыму приятен, все‑таки курорт. Пусть он сейчас и превратился в ад.
