Лето, пляж, зомби. Окталогия (СИ) - Выборнов Наиль Эдуардович

Принялся рвать, сорвал несколько. Вот их по окраинам букета оставлю, и получится красиво, как будто обрамление. Тем более, что упаковочной бумаги у меня нет. Все равно красиво выйдет.

Рядом росли еще, желтые, даже ближе к оранжевому – к цвету пламени, когда дерево горит. Тоже что‑то натуральное. Лепестки были длинными, вытянутыми и лучами расходились в разные стороны вокруг темной сердцевины. Они гордо возвышались над остальными, и я сорвал еще – будет яркое пятно.

Сам не заметив этого, я увлекся, и мне стало интересно собрать действительно красивый букет. Не так уж важно, как отреагирует на него Саша, но думаю, ей действительно будет приятно. А потом постепенно отойдет, куда она денется, верно?

Но буду надеяться, что ей искренне понравятся. Более того, наверняка ведь удивится тому, что такой, как я, подарил ей цветы. И не просто подарил, а почему‑то нарвал сам, прямо тут, с опушки. Оставалось надеяться на то, что я не напорюсь на какую‑нибудь колючку вроде чертополоха, и что ни один из этих цветков не окажется ядовитым. А то мало ли, что еще с местной фауной бывает.

Вот еще, розовые. Снова длинные стебли, а лепестки нежные, почти прозрачные. Ветер шевелил их, и казалось, что они просто оборвутся и улетят, если их не удержать. Я снова наклонился и принялся осторожно рвать их – уж слишком хрупкими они выглядели.

А потом увидел синие, они будто сами собой выскочили из тени кустов. Цвет был насыщенным, почти фиолетовым с белыми прожилками ближе к сердцевине. Я сорвал еще пять, чтобы добавить в середину букета – будут темные акценты.

Так… Ну вроде получается уже красиво вполне себе.

Осмотрелся еще, и увидел еще – фиолетовые, блеклые, как будто припорошенные пылью, хотя ей тут негде взяться, и они сами по себе такие. Тоже красивые, они создадут ощущение глубины, будто в букете будет своя тень. Игра света и тени – это вообще важно. Ладно.

Когда я всё это собрал, в руках у меня оказалась пёстрая охапка: белые и розовые – лёгкие, как дыхание, жёлтые – яркие, словно солнце, синие и фиолетовые – тёмные, как сумерки. Вышло разношерстно, и как‑то по‑настоящему что ли, будто сама жизнь.

Но надо как‑то упорядочить все это, чтобы выглядело как букет, а не просто как сена. Вот этим и займусь.

Наклонившись над участком с относительно низкой травой, я присел и принялся выкладывать все. Желтые и синие с фиолетовыми в центр, вперемешку, пусть будет игра ярких тонов. Теперь вокруг – белые и розовые. Сжал за стебли, отодвинул от себя на расстояние вытянутой руки, посмотрел. Да, красиво. Но чего‑то не хватает.

Точно, зелени. Добавим еще немного просто травы, чтобы что‑то вроде обрамления появилось.

Я нарвал просто травы и добавил в букетик, после чего перевязал его бечевкой, которую взял с собой. Посмотрел еще раз. Вот теперь красиво, вот теперь то, что нужно.

И почему‑то я испытал к этому букету нежность. Он, если честно, сам по себе напоминал мне Сашу. Такая же простая, диковатая, но нежная при этом. Я уже успел почувствовать это в тот день, когда между нами чуть не произошла близость. Да. Все могло бы обернуться совсем иначе, если бы не влезла эта ебанутая ирландка.

А может быть, дело было еще и в том, что я сделал это собственными руками.

И тут справа послышался шелест травы. Я сдвинулся на пару шагов назад, посмотрел, и увидел, как кто‑то ползет через траву.

Это еще что? Змея что ли? Вроде как в Крыму водятся гадюки, так что со змеей мне встречаться вообще не хотелось. Я невольно сделал еще несколько шагов назад.

Нет. Это не змея. И не мыши‑полевки. Что‑то слишком большое. Но что тут еще может скрываться? Пума? А они тут водятся? Хрен знает.

Переложив букет в левую руку, я спрятал его за спину, а сам достал из кобуры пистолет. Для того, чтобы справиться с диким животным его хватит. Я знал об этом, потому что в джунглях Амазонки сам не один раз встречался с такими тварями.

И двинулся навстречу этому шевелению. А уже через несколько шагов понял, что это зомби. Всего лишь гребаный зомби.

Трава расступилась, и он вывалился на относительно свободный участок земли. Человек, естественно, за все время нам так и не встретилось ни одного зомби‑животного, даже собак или крыс, хотя мы достаточно долгое время шарились в заброшенном городе и наверняка рано или поздно наткнулись бы на них. Я так вообще подозревал, что вирус на животных не действует.

Побитый весь какой‑то, да еще и ног нет. Ну точнее как, кости есть, на сухожилиях держатся, волочатся позади, но мяса на них практически не осталось. Вот он и не идет, а ползет.

– И откуда же ты, мразь такая, тут взялся? – спросил я зачем‑то. Не ответит же все равно, говорить они не умеют.

Тварь подняла голову, вдруг посмотрела мне прямо в глаза. Взгляд ее черных буркал я выдержал без проблем. Это в первое время они меня пугали, а теперь уже совсем нет. Ну глаза и глаза, рубануть его по башке, они и погаснут. И все в общем‑то, ничего страшного в них нет. Особенно когда у тебя есть ствол. Только вот стрелять зазря я не стану, потому что одиночная тварь – это не повод палить. Ну и внимания привлекать не хочется, да и переполошить своих – тоже такая себе затея.

Тварь вытянула руку в мою сторону, засипела, а потом снова поползла вперед. Все, навелся, жрать хочется. А он, кстати говоря, подсох так порядком. Они, думаю, рано или поздно окончательно высохли бы, если бы не дожди. А они сейчас часто, постоянно же эти шторма с побережья приходят.

Кстати, интересно, а если зомби под яркое солнце запихнуть на пару недель, что с ним будет? Испечется и сдохнет? Или до осени долежит, водой напихается и вновь проснется. Как растение.

– Ебаный ты овощ, – проговорил я.

Мне почему‑то жутко неприятно стало. Поляна вот эта вот на опушке, красиво все, цветы везде, а тут этот труп оживший. Как будто бы весь вид испортил. Я как представил, что по тем цветам, которые я собрал, другие зомби ползали, так мне букет бросить захотелось.

Но нет, это бред. Не было тут никого, иначе напали бы на меня уже. А этот с дороги приполз. Навелся как‑то? Или просто двигался куда глаза глядят в поисках пищи?

Может он тут мышей полевых ловил и жрал? А что, мясо и мясо, ему‑то какая разница? Даже удобнее – одним куском в рот лезут, глотать можно, не пережевывая. Они ведь мелкие совсем.

Я сделал еще шаг назад, почему‑то не решаясь сразу упокоить эту тварь. Любопытство меня какое‑то взяло, как будто у юного энтомолога, который наткнулся на очень редкую букашку и теперь рассматривает ее сквозь увеличительное стекло. Размышляя при этом, не стоит ли пустить лучик через лупу и поджарить его на хрен.

Но за лупой бежать я не стану. У меня ноги есть, зачем мне этим местом это делать‑то? Да я и так прекрасно вижу, моя цель наблюдения – это не букашка. Размерами он вполне себе с меня.

Я сделал еще пару шагов назад, а он продолжил ползти, сосредоточенно загребая руками землю. Все, его больше ничего не интересует. Он хочет вцепиться мне в ногу, вырвать клок мяса, а то и повалить и сожрать.

Если, конечно, вообще можно говорить о его желаниях. Скорее всего, это его инстинкт какой‑нибудь гонит.

– Вот ведь мразь, весь пейзаж испортил, – проговорил я. – Упырь, сука. И страшный какой, весь в земле извалялся.

И действительно, вся одежда, да и сам зомби оказались покрыты толстым слоем дорожной пыли. Может быть, он реально с дороги прополз? И это еще более жутко выглядело, особенно с учетом неестественно бледного тела. Да и вонял он. Запах уксуса перебил запах зелени и луговых цветов.

Я сделал еще пару шагов назад, а он прополз дальше. Я убрал пистолет в кобуру – стрелять не буду, и вытащил из креплений на бедре топор. Автомата я на этот раз не взял, решил, что ни к чему, тем более, что в любой момент могу скрыться в лесу, а там и до лагеря недалеко. С кучей вооруженных людей.

– Нет, тварь, ползать ты тут не будешь, – проговорил я. – Хуй тебе.

Сделал шаг в его сторону и вогнал лезвие топора в черепушку зомби. Вошло, как горячий нож в масло, послышался хруст, и тварь опустила голову и замерла. Все, окончательно сдохла. И хорошо. Еще одним зомби меньше. А то мало ли, ползал бы он здесь, а потом кто‑нибудь наткнулся б, и его съели. Вот тогда совсем нехорошо получилось бы.