Послышался хруст, и парня отшвырнуло в сторону, следом раздался гнусавый вопль, а левая рука моя мгновенно оказалась свободной. А я обеими умею пользоваться одинаково, тем более, что мне не один раз во время стрельбы плечо менять приходилось, а то и перекладывать автомат иначе в зависимости от укрытия.
Могу умею, практикую. И, что немаловажно, нож у меня висел слева, пусть и под правую руку, но я все равно умудрился его выхватить, и тут же всадил парню в шею чуть ли не по самую рукоять.
Тот захрипел, отвалился назад. Ну, одним меньше. Что дальше?
Правая рука тоже оказалась свободна, и ладонь сама легла на топор. Я бросился вперед, на Шульца, не столько для того, чтобы убить его, а чтобы остальные побоялись задеть своего командира, а он, очевидно, был главным. И чтобы не стали стрелять.
Я ударил ножом в правой бок, метясь в печень, но клинок только проскрежетал по бронежилету. Вот ведь уебок, поставил нештатную пластину?
В лицо мне тут же прилетело, на секунду перед глазами потемнело, только искры брызнули во все стороны. Второй удар отбросил меня назад. Нож как‑то сам собой вылетел из руки, а вот топор правой я удержал.
И на меня бросились еще двое из тех, что остались на ногах. Зрение к тому времени восстановилось, и я встретил одного из них ударом топором в колено. И прорубил. Послышался хруст ломающейся кости, дикий вопль, и на меня тут же рухнула тяжесть. Туша килограммов восемьдесят, броня, автомат. Все это обрушилось на меня.
Воздух выбило из легких, и на секунду мне показалось, что я сейчас задохнусь просто на хрен и все. Что еще хуже, топор увяз в ноге парня, и вытащить я его не мог – просто не хватило амплитуды. Следом на меня навалился второй, поверх первого, и в скулу прилетел кулак.
Снова темнота, снова искры. Потом еще один удар, еще один.
Я задыхался, перед глазами было темно. Рывком я высвободил левую руку и ударил его щепотью в лицо, но тут успел перехватить меня за предплечье. А потом врезал мне еще раз. И еще.
– Хватит! – послышался окрик Шульца. – Он нам живым нужен!
– Еще раз можно, командир? – послышался сбивчивый голос.
– Можно, – ответил тот.
И мне прилетело еще раз. И на этот раз мир погас.
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я открыл глаза, но оглядевшись, увидел, что мы находимся на том же месте. Тело убитого мной бандита лежало чуть в стороне, еще один сидел на земле, и его нога уже была перетянута жгутом. Топор из нее тоже вытащили, но ходить нормально он не сможет. Уже никогда. Если ему, конечно, протезирование сустава не сделают.
Остальные трое, в том числе и Шульц, стояли на ногах. У одного, правда, ворот бронежилета оказался испачкан кровью, а обе ноздри были заткнуты ватными тампонами. Что ж, неплохо. Уже неплохо. Как минимум двое не бойцы.
Я попытался пошевелить руками, и понял, что они связаны за спиной. Причем, судя по тому, как что‑то больно врезалось в кожу, кабельными стяжками. А это финиш. Перетереть ее обо что‑нибудь легко, а вот разорвать – хрен получится, только руки себе раскровянишь. Может быть, когда‑нибудь придумают протезы, которые легко их будут рвать, но сейчас ничего такого нет.
А вот ноги не связали. Видимо, рассчитывали на то, что со связанными руками я не представляю для них угрозы.
– О, очухался наконец – гнусаво произнес боец со сломанным носом. – А я думал, ты его убил, Килла.
– Да не, я ж с пониманием, – ответил тот, что вырубил меня. – Командир сказал – в живых оставить, вот я и оставил.
– Поднимите его, – приказал Шульц, кивнув на меня.
Оба подошли ко мне и резким рывком вздернули на ноги. Сам же Шульц сделал резкий шаг в мою сторону и впечатал кулак мне в живот. Я не выдержал, ноги подогнулись, и я сам собой рухнул на колени. И по лицу мне тут же прилетела пощечина.
– Отморозок ебаный, – констатировал главарь этого отряда. – Сука, говорил же Изгой, что тебя мочить надо было сразу. Но нет, Фред бухтел, мол, полезный человек, много добычи приносит.
Я почувствовал удовлетворение. Уважает. Ну еще бы, было у них в отряде пятеро, включая его самого, а теперь один мертв, второй – калека. Правда и мне, похоже, пиздец приходит без особых вариантов.
Ладно, подергаемся теперь еще.
– Да, только и Изгой и Фред на том свете теперь, – сказал я, насчет второго, правда, соврав. Все с ним нормально, сидит у нас в сарае и, кажись, уже даже свыкся со своей участью. Тем более, что его не пытают и даже кормят нормально.
– Ну ничего, ты скоро им привет от меня передашь, – ответил Шульц и наклонился надо мной. – Рассказывай. Сколько вас. Где база?– Нас легион, а мы на Кудыкиной горе, – ответил я.
Меня ударили еще раз, на этот раз кулаком, я так и не понял, кто именно это сделал. Перед глазами снова брызнули искры, но от падения меня удержали.
Когда проморгался, увидел, что Шульц склонился надо мной, опершись руками на колени. Я чувствовал его дыхание – жесткий табачный перегар. Причем сигареты явно армейские, дешевые, «вырвиглаз» какой‑нибудь. «Прима армейская» или «Перекур». У нас в ЧВК их не водилось, закупали гораздо более дорогие.
Хотя их и в обычной армии одно время перестали выдавать, но в конце двадцатых снова стали. Поняли, что без этого никуда.
– Рассказывай, – повторил он. – Сколько вас. Где база?
Я смотрел на него снизу вверх и молчал. Да, в таком положении можно начать юлить, придумывать сказки, но это сыграет против меня. Я ведь не в курсе, что они знают. Так что, скорее всего, меня сначала начнут бить. А потом применят какие‑нибудь более интересные методы допроса. Шульц, как я понял – спец, и должен быть в курсе, как это делается.
– Ты не понял? – Шульц резко влепил мне пощёчину. В ушах опять зазвенело, но удар я удержал в этот раз, изо всех сил напрягая шею.
– Да понял, – ответил я спокойно. – Только зачем мне язык‑то распускать? Вы ж меня все равно убьете. Давайте лучше сейчас, сразу. За Изгоя отыграешься заодно. Знаешь, я об одном жалею – что он сдох так легко. Пуля в голову и все. А у меня фантазия, знаешь, развитая.
Он прищурился.– А может, в этот раз мы по‑другому сыграем. Может, в живых оставим, если будешь сотрудничать.
– Может, – хмыкнул я. – Только я‑то знаю, что нет. Вы ж наверняка все беды на меня повесили. От того, что в Дачном случилось, до того, что тебя вчера дрист пронял. Или если кто‑то паленой водкой отравился.
Я специально смотрел прямо ему в глаза. Тут важно не показать страх. Наглость выбивает из колеи. Да и если повезет, я реально сдохну раньше, чем они успеют развязать мне язык.
В том, что все, пришло время умирать, я не сомневался. Выхода из ситуации я тут определенно не видел.
– Ты, сука, в героя поиграть решил что ли? – вмешался гнусавый, тот, которому я нос расквасил. Я повернул голову, и увидел, что вата уже пропиталась кровью. Слабые стенки сосудов, ебать. – Хочешь, я ему пальцы переломаю, командир?
– Стой смирно, – рявкнул Шульц. – Пальцы потом.
Он снова наклонился:– Я тебе последний шанс даю. Где база?
Я усмехнулся.– Ты дурак, Шульц? – сказал я. – Думаешь, если бы база была, я тут один по кустам шарился? Я бы на ней сидел, в тепле, с хавкой. А я вот, видишь, по кустам таскаюсь, да еще и без ствола. Подумай головой.
– Ага, конечно, – кивнул он. – А букет ты из тяги к прекрасному собирал, да. Я что, не понимаю, что вы со своей бабой где‑то рядом сидите. Как там ее зовут‑то? Лика?
Я почувствовал, как в душе просыпается злость. Ну, он‑то знать о том, что Лика умерла, не мог.
– Надо было тебя кончить, – сказал он. – А сперва расчихвостить ее у тебя на глазах. Я ведь говорил Изгою, а он Фреду поверил. Ну и что теперь? Ты ж сам говоришь, что кончил Фреда. Эх, не разбирался он в людях, не того командовать поставили.
Блядь, прокололся на букете. На хрена я его вообще поперся собирать? Романтик, блядь. Хотя кто знал, что меня тут встретить могут? Нет, если выживу, то хрен еще кто‑то вылезет с базы в одиночку, без присмотра.
