— Ага, ага! Ишо и женитьбу Аронеюшке предлагал — чтоб весь етот клад себе захапать! — наябедничал Михалап.
— Это правда? Сватался к тебе? — нахмурился Владислав.
Арония потупилась. Она и всерьёз-то это сватовство не принимала. До того ли, когда бабуля пропала?
— А то нет? Кольцо ей предлагал — с брильянтами! Цветами задаривал! — продолжал ябедничать домовой. — А он ить с Явдохой-Полуночницей водился! А та Аронеюшку вовсе убить хотела! Да и медведя Силантия он от чародейки из полона выручил! А тот Аронею едва не уходил на чердаке! Хорошо она, ето, невидимо его с борола. Какой же етот Ратобор жених? Вражина он! Гнать его поганой метлой, а не клад ему давать!
— Правильно! — поддержал его Владислав, сурово поглядывая на девушку.
— Евдокию и Силантия ко мне Смугляк прислал! — возразила Арония. — Ратобор тут не причём!
— А выкрал-то их Ратобор! — упирался Михалап. — Сидели б они у Фаины и дале. И горя б никому не было!
— И я говорю — не люб он мне! Больно хитёр этот Ратобор! — вторил ему Калина.
— Так! Кончай базар! — хлопнул ладошкой по столу Владислав. — А я считаю, что этот клад — достояние государства! Там наверняка очень старинные вещи, исторически они бесценны!
— Они и на деньги — бесценные! — возразил Михалап.
— А где было государство, когда их у наследницы отымали? — спросил Калина.
— Я — государство! — заявил Владислав. — И полиция! И мы там были, когда Аронию из беды надо было выручать! Кто знает, чем бы дело закончилось. Они ж злодеи, эти Смугляк и Ратобор!
— Право слово! — согласился Калина.
— Батюшки мои! Так ето што? Ты заберёшь теперя етнтот клад себе, что ли? — ужаснулся домовой. — Конфискушь? Как ети, большевики — царски ценности?
— А кто ему даст его забрать? Поди найди его теперь, клад-то, коли сможешь! — заявил Калина, сурово глядя на Владислава. — Вот ищо один делильщик объявился! Скоко вас! А я ить думал, что ты друг Аронеюшкин.
— Я — друг, — согласился Владислав. — Конечно — друг! Но, насколько я понял — она сама от енто… этого клада отказалась. А оставлять его вашим злодеям, резона нет. Разве не так? По-моему, пусть уж эти ценности в научных музеях лежат да доброму делу служат.
— Вот пущай она и скажет — куда ентот клад девать да чему он дале служить будет, — решительно заявил Калина.
— Аронеюшка, не будь глуповатой, — прошептал домовой девушке на ухо, — возьми и себе хоть чуток! И лучше — царскими золотыми. Они кучней ложатся.
И тут вдруг в комнате рядом с кофейным столом появился ещё кто-то.
Оказалось, это Ратобор — как был, в светлом костюме, слегка испачканном в лесу. И, всё же, весь из себя импозантный.
— О! — сказал Владислав. — Этот тоже в косметичке сидел, что ли?
Хотя он уже, конечно, догадался, кто это.
Глава 11
Проценты с клада
Ратобор осмотревшись, хмыкнул.
— Привет честной компании! — сказал он. — А меня вы не потеряли?
— Нет! Не больно-то и скучали, — буркнул Калина.
Михалап, наверное, от досады, схватил со стола кусок булки и принялся яростно её жевать.
— Что, потерянный клад ищешь, Ратобор? — спросила Арония нелюбезно. — Так его тут нет.
— Не ищу. Чего его искать? Думаю, что прибрать его к рукам кроме Калины некому, — пожал плечами маг.
— Чего это сразу — Калины? — напрягся тот.
— Потому как больше некому, — заявил Ратобор.
— А что, Смугляк, разве, не мог? — усмехнулась Арония. — Или, вот, Михалап, например, в своём мешке мог утащить?
— А чего это сразу — Михалап? — обиделся домовой. — В ём токо мои струменты, — пояснил он. И, грохнув мешком об пол, развязал его. Оттуда высунулась потемневшая ручка пилы, старинный узорчатый молоток и ещё какие-то железяки. — Вот, видали? — спросил он.
— А почему ты так за Смугляка уверен? — поинтересовалась Арония. И сказала домовому: — Михалапушка, убери свой мешок. Никто тебя и не подозревает. Это я так, к слову сказала.
— Словеи-то свои выбирать надобно! — сказал тот, обиженно засопев, и схватил новый кусок булки.
— Мне интересен ход рассуждений Ратобора — пояснила Аронея. — Ну и почему? — обернулась она к нему.
— Всё очень просто — когда клад исчез, я сразу заподозрил Смугляка и увязался за ним. Он не причём, — пояснил Ратобор. И спросил: — Вы позволите присесть? Устал я, полсвета обойдя.
— Да, конечно — садись, Ратобор. И вы тоже, — обратилась она к Михалапу и Калине. — А я сейчас ещё булок принесу. И кофе с чаем. Что предпочитаете?
— Кофе, — сказал Ратобор, опускаясь на стул.
— Чаю давай, — заявил домовой, садясь на пол у стола. — Ну его, кофей — горечь одна горелая!
А Калина, чуть поклонившись, всё ж, остался стоять.
Арония вышла из комнаты.
— С кем имею честь? — хмуро спросил Ратобор Владислава.
Хотя ясно было, что он догадывается кто это.
— Я — майор полиции Чунильский Владислав Богданович, — приложив руку к воображаемой фуражке, сказал Владислав. — Участвовал в рейде на поляну.
— Что-то ваш рейд затянулся, — усмехнулся Ратобор.
— Так ведь и компания кладоискателей Аронию в покое не оставляет. Вот, оберегаю, — ответил Владислав. — Это мой служебный долг.
— Впервые с таким ретивым служакой-полицейским сталкиваюсь, — хмыкнул Ратобор.
— Да ты за стол садись, Михалап, — входя, сказала Аронея, ставя перед гостями булки, чашки и электрочайник.
— Та не, так звычней, — отмахнулся домовой, тут же хватая чашку с чаем и очередной кусок булки.
— Так что же там было — со Смугляком? — вновь обратилась Арония к Ратобору. — Куда он направился, потерпев фиаско? И почему вне подозрений?
— Вы не поверите — в Африку подался! У него там действительно целый дворец! — воскликнул Ратобор. — Где, наверное, и побывала Полина Степановна, когда он её умыкнул. И о котором говорила, как о сказочном. Ещё бы — там одни мулатки и африканки, числом пятнадцать. И всё это — жёны Смугляка. А детей и внуков у него — уж не знаю сколько. Их непросто сосчитать — все туда-сюда бегают, готовят еду, убирают, детей нянчат, наряжаются, поют и ссорятся, — рассказывал он, прихлёбывая кофе. — Попав в плен к маврам, Смугляк заодно женился. Причём — не раз. И, как вы понимаете — на такую многочисленную семейку никаких кладов не хватит. К тому же, ни его дети, ни внуки работать не хотят — от дворцовой жизни разнежились. Приходится ему промышлять там гаданиями и заговорами. Да — вот беда — спрос невелик. Все вокруг, кроме него, нищие. Вот он, когда совсем обнищал, и вспомнил про мой должок.
— Негоже так — по пятнадцать жён иметь, если есть нечего — покачал головой Калина. — Вот нехристи!
— Да и всем скопом сидеть на тятькиной шее негоже, — вздохнул Михалап. — И в Африке, видать, народ измельчал.
— А он не врёт? Как ето — нищий? Никак — дворец ведь имеет, — засомневался Калина.
— Не врёт. Я у жён спрашивал, а не у него, — ответил Ратобор. — Да и дворец… Это он для своей первой жены, красавицы, небольшой дворец отгрохал. А потом она присватала ему в жёны ещё несколько своих двоюродных и троюродных сестёр — тоже красавиц, но сильно бедных. Смугляк же оказался большим ценителем женской красоты. И те тоже вскоре сосватали ему в жёны своих хорошеньких сестёр. Так что теперь у Смугляка их пятнадцать. И всем жёнам — чтобы без обид — Смугляку пришлось покои пристраивать, — усмехнулся Ратобор. — Он хоть и глуп, но свар в своём доме не любит — скандалить дозволяется только лишь ему. Зато теперь его мечта исполнилась — у него полон дом народу, который ему прислуживает да угождает. Я, его единственный слуга, когда-то с этим не справлялся, — хмыкнул он. — Но на том все его старые запасы и кончились.
— Так он же клады знатно ищет и тебя тому учил! — не поверил Калина.
— В Африке основное богатство это стада буйволов и коров. Хотя и клады, конечно, есть. Но они или глубоко зарыты и песками на сотни метров занесены.
— С такой дородностью ему не добраться, — кивнул Калина.
