"Фантастика 2025-179". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Крам Дмитрий

— Нужно было жениться на сироте, — процитировала Валя «Берегись автомобиля». — Или выходить замуж за сироту. Прости за чёрный юмор, но я ещё тогда тебя предупреждала: смотри, эти люди слишком отличаются от нас по взглядам и образу жизни. Ты: ничего, пусть золотая клетка, так всё равно золотая.

— Я ни о чём не жалею! — с вызовом ответила Катерина. — Если бы мой олух не полез куда не надо, жили бы по-прежнему.

Тем более, как помнилось по некрасивой сцене на ВДНХ, она научилась вить верёвки из своего «восточного принца».

— Неужели он не понимал, что в наше время начальник дорстроя — это одноразовый картридж? — я-то себе отчёт отдавал. — Первый кандидат на посадку.

— Едва ли. Когда свёкр ушёл, говорила ему: не смей! И так у нас всё нормально, чего не хватает? Он: молчи, женщина. Кампания прошла, чистка закончилась, можно работать по-прежнему. Даже нагрести как следует не успел, дома при обыске нашли каких-то 50 тысяч, по местным меркам — пыль. Статьи сразу две — взятка и соучастие в хищении в особо крупных размерах — однозначно расстрельные. Ни родня, ни Алиев мужа не отмазали. Даже не взялись, бесполезно.

— Больше за экономические преступления не расстреливают! — возразила Валя, а мне вспомнилось некстати:

Срок пришёл и холодное,

Холодное слово «расстрел»,

Прозвучал приговор трибунала.

(М. Волынцева)

— Да, московский прокурор мне то же самое говорил, заменяют на 15 лет без шанса на досрочное освобождение. Как бы ни было жалко этого дурачка, он хороший, добрый, только глуповатый и бесхарактерный, для меня его срок — ещё хуже расстрела, полное затворничество в четырёх стенах, натуральный домашний арест и стойкое ожидание супруга под неусыпным контролем его мамы. Что оставалось? Тихонько собрала вещи. Самое необходимое — детское, у меня там только бельё и одни запасные джинсы. Денег почти нет, только драгоценности, их спрятала в пелёнки Алии. Дождалась, когда «ханум-маман» отправилась на рынок, взяла машину свёкра, бросила её в аэропорту. На билет до Домодедово и такси хватило. Даже не позвонила никому. Жильцы, снимающие мою московскую квартиру, убраться отказались наотрез, только через три месяца. Зато сняла с них квартплату вперёд. Вот… Без мужа, без денег, без источника дохода…

— Не ври! — не выдержал я. — Сама сказала — получила арендные. Плюс тебе капают роялти через ЦКБ. В пересчёте на месяцы — больше, чем средняя зарплата рабочих и служащих в СССР. Я тебя не обидел.

— Раз в год капают. А кушать надо сейчас. Часть золота придётся продать, — она горько усмехнулась. — Кусочек золотой клетки. Подам на развод, говорят, с осуждёнными развестись просто.

— И то кольцо с бриллиантом, которым сверкала на ВДНХ?

— Нет! Алия вырастет и получит на 16 лет. От меня и от папы.

Богатая невеста… А ведь в Харькове лежит золото Марины для Мариночки. Тоже решили ждать её 16-ти лет, тогда отвести дочку к могилке на Чижовском кладбище и раскрыть тщательно скрываемую до поры до времени тайну удочерения.

Мы с Валей некоторое время обдумывали услышанное, потом супруга осторожно катнула пробный шар:

— А если, пока не освободится квартира, вернуться в Минск? На билет 10 рублей тебе дам…

— Ни за что! В квартиру на Пулихова родители вернулись после папиной ссылки на периферию. Он прощён и занимает должность начальника какого-то управления в Министерстве сельского хозяйства БССР. Если я вернусь с ребёнком на руках и без мужа, пусть даже дочка рождена в браке, это признание поражения! Папа и мама были против перевода в Москву, я настояла. Выйдет, что совершила ошибку, но это никакая не ошибка, я хотела проектировать машины, и спасибо, Серёжа, что позвал меня в ЦКБ!

В отличие от супруга-взяточника, у неё точно наличествует твёрдый стержень в характере. Придётся помочь, Катьке я многим обязан. В том числе законченными проектами, приносящими деньги, да и не всё меряется деньгами.

— Так, боевая подруга. Ищем тебе пристанище на три месяца. Вплоть до комнаты в малосемейке АЗЛК. Ты в декрете или готова работать?

— Готова! — набухшие на глазах слёзы мигом просохли. — Особенно если поможете няньку найти.

— Есть одна, — неуверенно ответила Валя. — Ещё Мариночку помогала смотреть. Но ей за 70! Завтра позвоню, может — согласится. И ясли-детсад никто не отменял, Серёжа ходит, да и Саша тоже, ему только в следующем году в школу.

— В ЦКБ свободных вакансий нет на постоянную работу, — предупредил незваную гостью. — Но ради тебя выбью плюс одно место. Или уволю товарища… Даже с двумя пора прощаться, выгорели. Будет тебе зарплата простого советского инженера. Чтоб золото не продавала. Но той роскоши, к какой привыкла в Баку, не жди!

Катька выскочила из-за стола и обняла нас с Валей одновременно.

— Какие вы славные! Спасибо! Серёжа, ты — всемогущий, любые проблемы решаешь. Жили бы мы на Востоке, просилась бы к тебе второй женой в гарем, если Валечка, любимая Гюльчатай, не будет против.

Зря так пошутила. Валентина бровью не повела, но у жёниной толерантности имеется естественный предел, и он исчерпался. Уверен, одной этой фразой Катя сильно сократила свой срок проживания в нашей квартире. Вплоть до того, что утром супруга начнёт набирать Машке и просить приютить маму с дочкой, пока не снимем им жильё, у Машки с мужем двушка и детей пока нет. Муж сестрицы — не тот кадр, на которого Катька начнёт засматриваться.

Из-за неё отвлёкся от подготовки к открытию Кубка Дружбы народов социалистических стран. Сборная СССР выставила четырёх гонщиков, меня в том числе. Конечно, я и близко не входил в четвёрку лучших, но так сложились звёзды, а не только сыграл роль административный ресурс. Второй этап первенства СССР в Киеве принёс мне пятое место, ехал так же осторожно, как и в Риге, потому дочапал до финиша, объезжая сошедшие с дистанции машины куда более опытных соперников, оттого временно числился в топе сильнейших формульщиков страны. В «союзе» барахлило всё, что может барахлить, не вызывая схода с дистанции, потому не рисковал.

Елена в Киев не приехала, но бронза в Бикерниеке открыла ей дверь в сборную, быть может, сказались какие-то иные заслуги, разбрасываться пошлыми обвинениями типа «насосала» не собираюсь. Два лидера, само собой, это Тоомас Напа и Рауль Сарап. Все четверо — на «союзах» с разными, правда, моторами и трансмиссиями.

В субботу откатали квалификацию, я получил 8-е место из 15 стартующих машин, худший из советских результат, но вполне приличный для новичка международных соревнований. ГДРовцы, поляки и чехословаки приехали с «эстониями», двигатели — от польских «фиатов», двухлитровые. Двое немцев привезли MT77 их собственного производства, но с обрезанными мордочками, у оригинальных передняя часть кузова органично переходила в монокрыло, закрывавшее колёса спереди, что нынешний регламент Формулы-3 запретил. Один из поляков готовился к старту на «мелькусе» довольно архаичного вида, с добавленными спойлерами спереди и сзади, большим воздухозаборником позади головы пилота. Пара машин вообще смотрелась несерийными продуктами очумелых ручек, кулибины — не российский эксклюзив.

Воскресенье началось с торжественного митинга, посвящённого не менее торжественному открытию трассы. «В празднично украшенных колоннах» команды прошествовали мимо трибун, тоже празднично украшенных — транспарантами с лозунгами о нерушимости братской дружбы народов социалистических стран. «Ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству» ни у кого не хватило смелости или находчивости написать, а стоило бы. Именно борьбе за качество дорог Подмосковье обязано трассой международного уровня.

Я уже научился не комплексовать от того, что стартую, глядя в затылок конкурентам. Принял за основу проверенную в Риге и Киеве тактику: не тащусь улиткой, но и не рискую зря, берегу машину и организм. Гран-при так не выиграть, мне и не надо. Выше заслуженного мастера спорта в СССР звания нет.

Солнце припекало. В огнеупорном комбинезоне, шлеме и подшлемнике мечтал скорее ощутить набегающий и охлаждающий поток свежего ветра, его бы ещё пустить под маску — высушить капли пота. Взмах флага — спасение!