Дороги (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич

— Окочурюсь?

— Ну, типа того.

— Ладно, не буду. Хотя бы из-за того, чтобы ты никому не сказал, что твоя жена не погибла, не умерла, а окочурилась в канализационном люке. Как бомжиха последняя. Как ты вообще применил это слово по отношению ко мне?

— Я просто знал, что оно тебе не понравится. А как тебя заставить не делать то, что не нужно? Придать этому процессу неприятную окраску. Погибнуть — это по геройски, а окочуриться, это как раз умереть в тоннеле от проблем с психикой. Фактически, это самоубийство по дурости.

— Хватит. — Марина резко остановила мужа и убрала его руку от себя. — Меня пожалеть надо, а не отчитывать. Дала тебе повод возгордиться собой, а ты и опору под ногами потерял.

— Прости, ты права, перегнул. Но это исключительно ради желания привести тебя в чувство.

— Тихо. — Грубо попросила Марина.

— Ладно, не заткнись. — Обиделся Петр.

— Ты слышишь?

Петр прислушался. Сквозь редкие звуки падающих капель доносилось журчание.

— Да, как будто протекает где-то.

— Вот именно. Надо бы проверить.

— Сейчас. Если что, я тебе крикну. — Предупредил Петр.

Он медленно протиснулся мимо жены и полез в конец тоннеля, потому что звук доносился оттуда. По мере приближения звук усиливался, а в воздухе все отчетливее пахло горячей сыростью. По идее, можно было бы вернуться, поняв, что вода расковыряла отверстие шире и начать ту самую эвакуацию, которую им так хотелось отложить до более благоприятных условий. Но Петру захотелось узнать, насколько опасен ручей и каким временем они располагают. Он считал про себя и на ста трех его ладони угодили в лужу горячей воды.

Он отскочил назад, удавившись головой о трубу. Вода при этом не стояла на месте. Она быстро оказалась в районе груди. Пришлось карабкаться задом наперед, не обращая внимания на обожженные ладони. Петр уперся ногами в жену.

— Марин, у нас почти нет времени. Кипяток приближается. Через пару минут горячая вода будет уже здесь. — Выпалил он.

— А что делать? — Марина засуетилась.

— Я сейчас попробую выбраться из тоннеля в колодец. Если путь короткий, а там благоприятные условия, то я вернусь за тобой и вещами.

— А если нет?

— Ну, если я не вернусь, то и тебе пробовать не стоит. Крепись и рассчитывай на чудо. — Посоветовал Петр. — Люблю тебя. — Он нащупал лицо жены и поцеловал ее в губы.

— Я тоже тебя люблю и буду любить еще сильнее, если вернешься.

— Тогда у меня будет серьезный стимул. — Петр с трудом развернулся, чтобы двигаться головой вперед. — Ну, Господи благослови.

Он добрался до воды, ухватился за трубы и, быстро перебирая руками, двинулся в сторону колодца. Вода удерживала его на весу. Температура ее росла и к тому моменту, когда пришлось уходить с головой, она показалась ему чуть ли не кипятком. Петр игнорировал боль, понимая, что любые сомнения и страхи играют против выносливости. И вдруг через пару метров вода стала прохладнее. Петр даже испугался, решив, что это предсмертные ощущения, когда тело сдалось. Но нет, температура действительно падала. И вдруг он ощутил через закрытые веки свет. Кровь начала стучать в виски, легкие испытывать судорожные попытки вздохнуть. Казалось еще один перехват руками, и он окажется в колодце.

Свет ударил через веки внезапно. Петр ухватился за край бетонной плиты и вытянул себя внутрь колодца, выскочил из воды и громко вдохнул. Падающий сверху тонкий ручеек воды оказался чуть теплым.

Глава 12

Глава 12

Матвей Леонидович, серьезно продрогший, затаился на посту в паре с Геннадием. Они были приставлены к западному проходу между разломами, который начали выставлять после того, как Геннадий наткнулся в пяти километрах от него на многочисленные следы людей. А проследив, он обнаружил группу вооруженных мужчин. При этом он и сам наследил и был напуган, что приведет за собой бандитов.

С того дня начали выставлять вооруженные секреты по два человека от каждой деревни. Матвей держал в руках видавшую виды двустволку с пятью патронами в запасе. У Геннадия при себе имелся тесак, выточенный вручную из куска рессоры. Со стороны Можайкино дежурили два бойца, оба вооруженные ружьями. При таком раскладе при столкновении с хорошо вооруженным противником оставалось надеяться только на внезапность. Поэтому мужчины в секретах старались меньше двигаться, сливаясь с местностью. Признаться, в холодную погоду, подобно установившейся в тот день, такой прием грозил обморожением.

Второй неприятностью, заставившей «Затерянный мир» испытать неуверенность пред будущим, оказался вулкан, проснувшийся на дне разлома с восточной стороны. Он уже давно подавал признаки жизни, а три дня назад вдруг решил перейти в активную стадию. Своды штольни сотрясались так, что казалось погребут под собой и людей и животных. Пришлось выгонять скотину наружу и привязывать ко всему, что могло удержать испуганных животных. Две ночи подряд никто не спал, носились с припасами, то убирая их в подземелье, когда вулкан затихал, то вытаскивая наружу, когда он начинал сотрясать землю.

Лава иногда подлетала выше уровня разлома, радуя детей и пугая взрослых. Долина гейзеров, расположенная на задах дома Марии Алексеевны, ожила и извергалась регулярными фонтанами кипятка. В этой природной активности имелся и положительный момент. Температура в деревне установилась в районе пятнадцати-двадцати градусов тепла. В то время как в Можайкино ночью примораживало, а днем едва переваливало в плюс. Тепло близко подошло к поверхности и даже нагрело некоторые водоемы в штольне.

Вулкан принес еще одну вещь, которую жители «Затерянного мира» пока не могли отнести ни к неприятностям, ни к приятностям. Перешейки между разломами начали сужаться. Сотрясения вызвали обвал краев и проседания грунта, давая понять, что под землей находятся пустоты, готовые открыться при очередном толчке.

Матвей Леонидович очень рассчитывал, что перешейки с западной стороны сомкнуться и потребность в несении службы отпадет сама собой. После рассказов Наиля о его приключениях, он полностью разочаровался в людях и не желал никакого контакта с внешним миром. Люди, как по команде переключателя, превратились в скот, забывший свою истинную сущность.

— Слушайте, Матвей, после того, как у нас заработал вулкан, в эту сторону не сунется ни один нормальный человек. — Произнес Геннадий, отстукивая зубами чечетку.

— Ты предлагаешь оставить пост?

— Не оставить, но хотя бы поприседать или побродить. Я уже пальцев на ногах не чувствую.

— А я говорил, что надо твоего Бывалого вычесать и навязать носков.

— Знаешь, живя в деревне, в которой до сих пор лето, как-то не задумываешься об этом. — Признался пастух.

— Вот тебе и близорукость человеческого взгляда. Пока петух жареный не клюнет…. Твоему Бывалому пух сейчас вообще не нужен, а он уже слинял на зимнюю стужу, самое время чесать.

— Ладно, завтра возьму у Марии чёску и вычешу. Неизвестно еще, сколько тут валяться. Быстрее бы разлом соединился.

— Так и выхода отсюда не будет. — Напомнил Матвей.

— У нас всё есть, мы справимся.

— А Макарке своему пару не мечтаешь найти?

Геннадий задумался.

— Было бы неплохо, но шансов, что где-то рядом выжила кобыла почти нулевые. Боюсь, что весной он у меня на коров начнет засматриваться.

Матвей Леонидович тихо рассмеялся.

— Честно говоря, я тоже больше за то, чтобы разломы сомкнулись. Намного приятнее спать ночью и быть уверенным, что никто не ворвется, не обворует, не убьет. — Признался он. — Пусть они там разбираются между собой, а мы будем работать и жить на то, что сами произведем.

— Вот именно.

Снегопад, идущий второй день, после полудня начал заканчиваться. Резко потянуло морозным ветерком в спину. Дым со стороны вулкана потянулся на запад, роняя на девственно белый снег серый пепел.

— Этот день никогда не закончится. — Геннадий поежился и укутался поплотнее. — Надо было Бывалого с собой взять, сейчас бы обнялись и согрелись.