Потом принялась щупать, осторожно, сантиметр за сантиметром. Теперь же я боли не чувствовал, только ее холодные пальцы. Если честно, я уже успел нажраться, почти полбутылки ведь выпил. И мне хотелось только чтобы все закончилось, и я уже лег спать.
Завтра оно заболит гораздо сильнее. Но ничего, тут уже таблетки помогут. Ну и антибиотики нужны, без них никуда. Но это есть. Если повезет, послезавтра уже смогу отправиться на дело. А потом свалим. Валить нужно, причем как можно скорее.
— Нет ничего, — сказала она. — Все вытащила.
— Отлично, — выдохнул я. — Теперь возьми в рюкзаке бинты. Сделай салфетки из них, сложи в несколько слоев. И накладывай на раны.
— А закрепить как?
— Поверх перевяжем через грудь.
Что-то подсказывало мне, что повязки пластырного типа подошли бы гораздо лучше, но вот их не нашлось. Так что будем обходиться тем, что есть.
Она вытерла окровавленной тряпкой руки, вытащила из рюкзака два рулона широкого бинта, разорвала упаковку, и принялась складывать его в салфетки, откладывая их в сторону. У меня в голове шумело: и от алкоголя, и от кровопотери. Вертолетов не было, но все равно.
А потом встала передо мной и принялась перевязывать, накладывая тур за туром. Закончила, сделала узел и отошла на пару шагов, будто любуясь плодами трудов своих.
Я снова усмехнулся.
— Хорошо справилась.
— Что, похвалить хочешь? — спросила она, покосившись на меня.
— Почему бы и нет?
Она качнула головой.
— Спасибо, конечно. Но я просто сделала, что нужно.
— Вот именно, — сказал я. — Сделала, что нужно. Не испугалась. Это важно.
Лика полминуты помолчала, потом наклонилась, поправила узел.
— И что теперь? — спросила она.
— Теперь ты немного другая, — сказал я. — Как и все мы.
Она ничего не ответила. Просто убрала нож, собрала бинты и встала.
— Ладно, — тихо сказала она. — Спи.
— Хочешь остаться? — спросил я. Сам не знаю, почему.
Наступило молчание, несколько секунд ничего не происходило. Несколько раз она вдохнула, выдохнула, а потом, наконец, проговорила.
— Знаешь, я много в жизни видела, но никогда мне самой такого делать не приходилось. Боюсь, кошмары будут сниться.
Я поднялся, чуть качнулся. Но ничего, на ногах держусь. Взял банку, отложил на стол, смахнул прямо на пол обрывки бинка. А потом сорвал с постели окровавленную простынь и бросил в сторону.
— Если со мной останешься, тебе легче будет? — спросил я.
— Да, — решительно кивнула она.
— Тогда ложись, — ответил я, и застелил постель пледом. Уселся, стащил ботинки, после чего лег, потеснившись в сторону стены. Так оно получше будет, да и меньше шансов, что она во сне меня заденет.
— Ложись тогда, — сказал я.
Она выдохнула, а потом решительно стащила с себя обувь, подошла ближе и легла. Положила руку мне на живот, прижалась ухом к груди. Несколько секунд мы оба молчали, будто боялись нарушить установившееся между нами равновесие.
— У тебя сердце сильное, — сказала она. — Мощно бьется. Как считаешь, оно может любить?
Что? А к чему еще такой вопрос?
Я не знал, что на это ответить. Попытался вспомнить: любил ли я когда-нибудь кого-то. Нет, никаких вспышек воспоминаний, никаких лиц. Ничего в голову не приходило.
— Ладно, — проговорила она, осознав, что ответа не услышит. — Спи.
Глава 19
Машина ехала по дороге, двигатель мерно урчал. В плане комфорта с салоном ЛуАЗа могло бы сравниться, наверное, вообще любое корыто. Даже машинки из детских мультиков, как карикатурно их там не изображали бы. Но зато он ехал, что само по себе уже немало. Причем, нормально, и пару раз мы уже успели дать на нем без дороги. Бордюры он переезжал очень легко, про лежачих полицейских и говорить было нечего. Хотя трясло, конечно, нещадно.
Поморщившись, я потер бок. Под форменной курткой чувствовались бинты, они немного стягивали движения, но сидеть на месте времени не было. Мне и так пришлось провести там целый лишний день.
Собственно говоря, валяться без дела мне все равно никто не дал. Пришлось заниматься своими новыми непосредственными обязанностями, как руководителя. Но тут неожиданно пришла подмога — Степаныч оказался спецом. Он проинспектировал все имевшееся у нас оружие, и провел урок обращения с ним. Общий для всех. Потом выдал стволы, наладил график дежурств, после чего только утвердил его у меня.
С каждой секундой мне все сильнее становилось ясно, что этот мужик — не просто сторож-пьяница. В свое время он действительно был спецом, просто надломился. Ну а как иначе, кого не сломила бы смерть единственного сына и беременной невестки? То-то и оно.
Однако, оказавшись среди нас, он как-то собрался, и даже будто хромать стал меньше.
Девчонки отмыли салон УАЗа от крови, так что там осталось только новое стекло вставить. Проблем особых с этим не будет, подобных машин ведь достаточно много было. Ну, моделей новее, конечно, со всей той модной электроникой, из-за наличия которой они теперь превратились в нерабочий хлам, на других движках, естественно. Но стекла подходили.
А я подумал о том, что машины неплохо было бы модифицировать. Наварить если не настоящей брони, то дополнительных защитных элементов, решетки на окна, кенгурятники с отбойниками. Короче, насрать на планы предыдущих хозяев привести эти тачки к заводскому состоянию и сделать их более приспособленными для наших суровых условий.
Я озвучил эти мысли Павлу, и он согласился, благо сварочный аппарат у нас был среди всех тех инструментов, которые мы добыли в гараже. Нужда была только в материалах, но его можно было добыть на ближайшем пункте сбора металлолома. А он, как человек, которому не раз приходилось сдавать старые ведра в металл, сказал, что сможет его добыть.
Потом я навестил Наташу, которая уже была в норме, наказал Яне позаниматься с ней. Маму, конечно, она не заменит, но это и не цель. Лишь бы ребенок сейчас был чем-то занят. Была бы она на пару лет старше я бы нашел ей достойное занятие — освоение оружия, но в десять пистолет для нее будет пока тяжеловат.
Ну и к Артуру зашел. Тот лежал бледный и встать не мог, но от раны ничем плохим не пахло, да и выглядела она не так страшно. Что означало только то, что заживет рано или поздно. Кость не сломана, сосуды не задеты. Повезло ему, могло все гораздо хуже обойтись.
За этими делами прошел весь день. Я ел то, что готовили девчонки, а под вечер мы даже что-то вроде общего сбора устроили, собравшись в гостинице и пообщавшись о том о сем. Я узнал, например, что Игорь был профессором в местном вузе, и изучали они взаимоотношения внутри окружающей среды. Экологию, то есть. Артур был его аспирантом, а Олег — учился на программиста.
Короче говоря, никаких особых навыков, которые могли бы помочь им выжить в данной ситуации, у них не было. А еще они много обсуждали урок, который провел им Степаныч, и носили оружие с гордостью какой-то что ли. Но был и еще один момент: постоянно проверяли кобуры, теребили их почем зря, будто боялись, что стволы куда-то потеряются. Это типичное поведение новичка. Когда пообвыкнутся, то перестанут, привыкнут. Если доживут до этого момента.
А потом, отправившись в свою комнату под вечер, я наткнулся на Лику, которая перестелила там постельное белье, заменив окровавленное чистым. И снова легла со мной. Ничего такого не было, просто снова спали вместе. И моего разрешения ей на этот раз уже не понадобилось.
С утра я почувствовал себя лучше, да и не было у меня вариантов валяться дальше. Так что мы поднялись и разъехались. Павел, Валера и Олег — на свалку за металлоломом. А я со Степанычем поехали искать оружие, причем он сел за руль.
Некоторое время мы молча ехали под мерный гул двигателя. Я больше смотрел по сторонам, а Степаныч занимался тем, что искал дорогу. Он знал город, это было видно: объезжал пробки через какие-то переулки, гнал через газоны.
