Встретив мой недоумевающий взгляд, отец пожал плечами:
– Показать тебе кое-что по приказу нашего гостеприимного хозяина, – не без сарказма закончил он.
Я напряглась:
– Что показать?
– Как он ладит с твоим дорогим Чеаррэ.
– В каком смысле – ладит?
– В традиционном для подобного союза.
Его слова отозвались новой болью в моей раскалывающей от мигрени голове.
Не может быть! Я, наверное, что-то не так понимаю. Не мог Эллоиссент обеспечить Миарону столь лёгкую и быструю победу в нашем с ним противостоянии!
От одной только мысли об этом делалось до того тошно, что жить не хотелось.
На лице Санрэно читалась жалость.
– Что ты хотел мне показать?
– Не хотел. Мне велели.
– Показывай уже! И покончим с этим.
Санрэно, коротко кивнув, пригласил меня следовать за ним в бассейн.
– Во время заклинания не касайся воды. Это опасно, – предупредил он.
Я кивком дала понять, что услышала его слова.
Голос Санрэно зазвучал напевным речитативом, и вода в бассейне начала меняться.
Сначала в ней закачались пузырьки, как в игристом шампанском. Их становилось всё больше и больше, так что под конец казалось, что вода буквально вскипела.
А потом в одну секунду поверхность сковало льдом.
Я вскрикнула, то ли от неожиданности и испуга, то ли от восхищения мастерством мага – у ног моих лежало идеальное гладкое зеркало.
Несколько секунд мы отражались в нём в полной рост. А потом зеркало показало нам другую картинку.
Комнату освещало с десяток свечей. Свет словно концентрировался на огромном ложе, которое делили Миарон с Эллоиссентом.
Распущенные волосы оборотня ниспадали тяжёлым блестящим шёлком. Тонкой серебряная цепочка с изображением полумесяца мерцала на его широкой груди.
Эллоиссент лежал под ним, похожий на срезанный цветок. Его белые руки обвивали смуглую спину Миарона, словно побуждая того в любовной схватке действовать смелее и жёстче.
Волосы любовников чёрными змеями вились по спинам, переплетаясь между собой.
Я видела, как Эллоиссент сладострастно вздрогнул, когда острые, как иглы, змеиные клыки Миарона прокололи кожу вокруг его чувствительного соска. Наблюдала, как он млел, пока оборотень медленно, раз за разом, ласкал каждый дюйм его кожи, непристойно алыми губами касаясь шеи, сцеловывая влажные капельки пота с груди, слизывая их с напряжённого от желания живота.
Картины их нарастающей страсти отвращала и завораживала.
Я стояла и, не шевелясь смотрела, как юноша, в которого я влюблена, выгибался под ласками того, кто ещё вчера требовал от меня стать его любовницей.
Голова моя в тот момент была пуста, а в сердце пылало пекло.
Невидимая рука перехватывала горло, не давая вырваться наружу крику невыносимой боли, разрывающей душу на части.
Это была не ревность.
Это было горькое, жгучее, безнадёжное разочарование.
Я так хотела видеть в Элллоиссенте свет!
Я ради него готова была бороться с самой собой, с собственной душой – хоть с целым миром! А он?..
А он всего лишь похотливый мальчик. Всё остальное про него я просто выдумала.
Я до такой степени сильно вонзила ногти себе в ладонь, что с рук вниз закапала кровь. Стоило капли коснуться льда, видения рассеялось.
Когда-то чернь жгла в огне моё тело.
Теперь маги-аристократы заставили гореть огнём мою душу, испытывая все оттенки боли.
Наверное, это – нормально. Я просто маленькая дикарка? Вот стану взрослее и пойму, что переживать из-за чужих интрижек глупо.
А пока нужно просто дышать. Глубже. Легче.
Хотя как-нибудь дышать.
И терпеть, пока боль ярким пламенем полыхает в сердце.
Порок и тьма правят миром. Ну, что ж? Хотели вы демона? Я готова им стать.
– Одиффэ?..
– Всё в порядке, – отшатнулась я от протянутой ко мне отцовской руки. – Иди к своим подельникам. Скажи, что выполнил свою часть работы.
Я понимала, что мой мучитель появится с минуты на минуту. Торжествующий и ужасно довольный собой. Мне оставалось только держать удар, по возможности скрывая нанесённую им глубокую рану.
Его появление я угадала безошибочно – кожей ощутила.
На лице оборотня играла та самая улыбка, что мне и представлялась – довольная, ехидная, удовлетворённая.
Небрежно опустившись в кресло, он поерзал, устраиваясь поудобней.
Губы изогнулись в так знакомой мне, ненавистной саркастической ухмылке.
– Помнишь, что такое многоходовка, куколка? Конечно, помнишь! Как тебе понравилось сотворённое папочкой зеркало? Кстати, ты не собираешься поблагодарить меня за то, что я устроил вам свидание?
– Благодарю. За оба свидания, которыми тебе обязана. Они принесли незабываемые впечатления.
– Принимаю твою благодарность, – небрежно кивнул Миарон. – «Эллоиссент не такой, как ты», – передразнил он меня, смеясь. – Ну что? Ещё одной иллюзией меньше?
– Да уж, – согласилась я. – Чем меньше иллюзий, тем лучше.
Не похоже было, чтобы моя сговорчивость Миарона радовала.
– Этот хлыщ тебе так дорог? – нахмурился он. – Да что с тобой?! Ты словно неживая?
– Разве не этого ты хотел? Ты мастер добиваться поставленной цели. Ты желал меня сломить – тебя получилось.
– Н-да уж! Похоже на этот раз я малость перестарался.
– Видно, Эллоиссент хорошо тебя ублажил, раз ты готов снизойти до извинений? Ты крутой мужик, Миарон, но есть у тебя одна слабость – любишь трепаться.
К моему удивлению, он выглядел уязвлённым:
– Маленькая дурочка! Ты так ничего и не поняла!
– Тут нечего понимать.
– Мы оба сделали свой выбор. Осталось только вынести последствия.
– Возможно. Только давай делать это порознь? Прощай, Миарон.
Какое-то время он глядел на меня, а потом склонив голову, покачал ею:
– До встречи, Одиффэ.
Глава 24
АЛЫЕ АЛТАРИ
Двустворчатые двери распахнулись, пропуская в комнату девушек-служанок.
– Нам приказано служить вам, – горделиво склонила голову одна из них.
– Это честь для нас, – склонилась за ней её товарка.
С этими словами служанки сложили к моим ногам заранее приготовленный наряд.
Костюм состоял из кожаных штанов, обтекающих бедро словно вторая кожа, жилета, застёгивающегося на «молнию» и сапог на высоких острых каблуках. Случись делу дойти до драки, прыгать и бегать на таких будет крайне неудобно, но выглядели они, безусловно, эффектно.
Тёмный коридор, по которому меня повели, освещали факелы. В воздухе от них распространялся тяжелый, удушливый чад. Камень довлел со всех сторон.
Когда ступени начали круто уходить вниз отчаянно захотелось нарисовать знак священного Круга Жизни – самого сильного оберега против нечисти. Оставалось только решить вопрос, по какую сторону от линии окажусь я сама?
С каждой новой ступенькой мрак сгущался плотнее. Алое, безумно мечущееся под порывами сквозняка, освещение, даримое факелами, искажало форму предметов.
Неприятные, резкие крики, то ли боли, то ли экстаза, раздражали слух и заставляли сжиматься сердце.
Я была готова к смерти. Но неизвестность меня пугала. Я пыталась успокоиться мыслью о том, что даже самая страшная боль не может длится вечно. В этом наше, смертных, преимущество перед бессмертными. Человеческая плоть хрупка. Со смертью уходит все. Страшнее выжить, утратив душу.
«О, Светлые Силы, помогите. Сохраните во Мраке!», – прошептала я короткую молитву.
Интересно, слышат ли Боги молитвы демонов? Наверное, слышат. Ибо мы тоже их творение, хоть и тёмное.
Безликие фигуры склонились передо мной в низком поклоне, распахивая двустворчатые двери.
Доски, по которым я шла, не сбавляя шага, источали характерный пьянящий аромат крови.
Стоило выйти из тайного коридора на возвышение, словно актриса на сцену, воцарилась тишина, сжатая, точно пружина.
Затем она взорвалась криками:
– Хвала Матери Тьмы!
– Осанна!
