— А кто по-твоему мог сотворить это? — если прикинуть, преступление идеальное: никто не поймёт в чём дело, ведь шанса встретить такого, как Иван — один на миллиард.
— У некромантов есть подобные техники, но это высший пилотаж. Я думаю, седьмой или восьмой шаг точно.
— Ты уверен? — а вот это уже сюрприз, ведь тогда Пронские тут ни при чём, у них в строю максимум некромант пятого шага.
Не мог же он скрыть свой ранг от остальных?
— Когда я носил сан, мне довелось побывать на войне со Скандинавской федерацией, так вот пленных там некроманты с той стороны не убивали, а вот так же, как с тобой лишали разума и возвращали обратно, чтобы подавить моральный дух бойцов. Только я не видел, чтобы кто-то выздоровел после такого.
Ого, да этот щуплый очкарик оказывается и на войне успел побывать? Моё мнение о Ломоносове значительно изменилось. По нему так и не скажешь — выглядит обычным сельским учителем. Я, конечно, знал, что внешность обманчива, но всякий раз удивлялся, какие люди на свете бывают.
— Предложение, — напомнил я ему.
— Слушаю, — вздохнул Ломоносов, предчувствуя недоброе.
— Помоги мне растопить этот сгусток, а я решу твою проблему с лёгкими.
— Ого.
Мы проехались в минутном молчании и затем остановились.
— Это смелое заявление, — наконец возобновил разговор Иван. — Некромантия бессильна, а ты вот так…
— Бросаюсь словами? Я говорю как есть. Сиюмоментного исцеления не обещаю, но мы будем работать, пока не вылечим тебя. По рукам? — я протянул ему ладонь.
Когда мы коснулись в рукопожатии, я добавил ещё одну вещь.
— Есть небольшое условие: ты приведёшь в порядок дела со школой и переедешь ко мне в поместье. Придётся уволиться.
— Я же не какой-то там крепостной? — напрягся Иван.
— Ты не понял, я предлагаю вместе работать, а не лишать тебя свободы. Место, где ты сейчас живёшь, сделает твоим лёгким только хуже, а так мы выиграем время. Тебе же недолго осталось, да? — я крепко держал не только его ладонь, но и волю, такие люди мне и самому нужны, а Скаржинский подвинется, не обеднеет.
— Хорошо, — сдался он, и я хлопнул по плечу своего нового помощника. — Ох и делов мы с тобой намутим, Иван.
— Это понятно, — почесал шею одарённый маг, — а сейчас мы куда?
— Как куда? Ставить на место Мещерских!
Глава 19
Схватка с Мещерским
— Дуэль? Но вы не вправе!
— Вы чуть не убили моего работника, так что я ещё как вправе, — ответил я длинношеему барону, приходившемуся племянником главе рода Мещерских, эту особенность своего тела он пытался прятать за кружевным белым жабо, но вот выглядеть, как гусь не перестал.
— Простите ещё раз, как вас зовут? — вмешался другой собеседник, тоже Мещерский, но уже второй сын главы, парень лет двадцати, его звали Николай.
— Я Артём Барятинский. Ну, так что, кто из вас примет вызов?
— Да что вы всё заладили с этим вызовом. Мы не знали, что Феликс под патронажем Барятинских…
— Да ладно? Получается, у вас была уважительная причина? — сказал я задумавшись.
— Именно, — кивнул Михаил, тот, что в жабо.
— Это, конечно, всё прекрасно, но если каждая собака будет кусать наших людей, то, что подумают о Барятинских? — я с удовольствием отметил, как глаз собеседника дёрнулся, но племянник сдержался. Сзади моей стопы едва заметно коснулся носком Иван Ломоносов, давая понять, что это плохая идея вот так сразу вламываться и искать дуэли, особенно после изнурительных трёх дней лихорадки, но я не обращал на него никакого внимания. — Тем не менее как джентльмен, я готов пойти вам навстречу.
Оба родственника выдохнули с облегчением.
— Я рад, что вы образумились, Артём Борисович. Право, это насилие никому не нужно, забудем обиды, — расплылся в улыбке Николай Мещерский.
— Боюсь, вы неправильно поняли меня — я хотел предложить перенести дуэль на завтрашний день, чтобы вы смогли приготовиться.
— А-а-а-а, — протянул Михаил и повернулся к своему двоюродному брату, оба кивнули друг другу, едва не прыгая от радости. — Мы принимаем ваш вызов, завтра в шесть вечера наша семья пришлёт своего кандидата.
— Вот и отлично, — я развернулся на каблуках, не став прощаться, и увёл за собой Ломоносова.
Когда мы отошли на достаточное расстояние, спутник не выдержал.
— Ты чего творишь? Если и драться, то только сегодня, они же выставят самого лучшего.
— Тише ты, знаю, — я купил газету у пробегавшего мимо мальчишки и, свернув пополам, сунул в седельную сумку.
— Раз знал, зачем дал им передышку?
— Затем, что славу даёт только победа над лучшим. Кстати, ты мне сегодня поможешь вот с этим, — я показал себе на висок. — Нужен хорошенький такой манапинок и раз уж мы договорились…
Иван застонал.
— У меня занятия в школе.
— Отменишь. Пошлёшь письмо с нарочным. Ты мне позарез нужен, работы немерено.
Из сложившейся ситуации я хотел выжать максимум. Зачем мне ждать удобного случая? С Иваном мы договорились, повод для дуэли есть — к чему откладывать в долгий ящик? Я не хотел, чтоб про меня поползли слухи как о слабохарактерном барском сыночке. Если ты хочешь репутацию, будь добр — соответствуй, отвоёвывай её. Только так можно получить уважение.
Мы оставили Феликса отсыпаться в городе, а сами в срочном порядке добрались до поместья Барятинских. Без распоряжения отца я не мог выделить Ивану отдельный дом, но гостевую на несколько дней — это, пожалуйста.
— Завтра как закончим, чтоб забрал все свои вещи и ко мне, — велел я ему, когда мы отобедали и поднялись ко мне.
Ольга Дмитриевна была недовольна активной социальной жизнью сына, но её разрешения я не собирался спрашивать. Мы заперлись, чтобы домашние не мешали, и велели Семёну сторожить у дверей. Процесс медитации никто не должен прерывать.
— Артём, я хочу, чтоб ты знал — растопить ману я не могу — это под силу только её владельцу…
— Не дрейфь, от тебя требуется лишь поддержка. Вмешайся в её структуру, растормоши там всё, а остальное я сделаю сам.
— Хорошо.
Я сел в позу лотоса и почти сразу впал в транс — тренировки делали своё дело. Через пять минут я почувствовал холод на голове, затем он расползся по всему телу. Странное ощущение. Организм всеми силами стремится сохранить баланс маны, потому повышает энергоотдачу. Часть из неё он пробует брать и в злополучном сгустке. Однако тот блокирует выход энергии, оставляя её в твёрдом кристаллическом состоянии.
Получается такая вот борьба, в которой иммунитет не справляется, но есть ещё и моя воля. Я принялся активно бомбардировать сгусток ментальными ударами. Я нанёс несколько и, открыв глаза, спросил.
— Сколько времени прошло?
— Три часа, — мне протянули в руки горячий чай на целебных травах, я мигом опорожнил чашку, прошёлся по комнате, размяв кости и поприседав. — Поехали.
И мы снова повторили процедуру. А потом опять и опять. И так пока не просидели вместе двенадцать часов. На четвёртый раз мои попытки увенчались успехом и огромный кусок, целая четверть сгустка, отсоединился от основания, оставив на нём многочисленные трещины и сколы — с ними я разберусь потом.
Чтобы окончательно растворить обломок, тоже требовалось время, но качество моих медитативных навыков так улучшилось, что я провалился на второй уровень бытия, где время шло в два раза быстрее. Там мана под моим напором окончательно потеряла свою твёрдую форму. Всё тело налилось таким количеством энергии, что я открыл глаза и тут же принялся отжиматься, приседать и даже поднял на плечи сопротивлявшегося Ивана в качестве утяжелителя.
— Мы об этом не договаривались, — пыхтел он сверху.
— Ваня, Ванечка, Ванююююша-а-а! — заорал я, приседая с ним на плечах.
В комнату заглянул Семён.
— Ох, ты ж Пресвятая Богородица, чой-то вы тут делаете, барин?
— Как что? Не видишь, танцую Семён, — я пустился гуськом отплясывать казачка, повторяя подсмотренные движения уличных скоморохов Громовца. Правда, Ломоносов от этого не пришёл в восторг, но вскоре я его отпустил и крепко обнял. — Спасибо, ты хороший человек Иван.
