Покоривший СТЕНУ: Зеркало Мисы (СИ) - Мантикор Артемис

Да, конечно, ей было страшно накосячить или получить наказание от наставников в детстве. Но она ничего не знала о том липком холодном страхе, когда ты не можешь пошевелиться, дрожишь и даже не способен связно мыслить. Ты просто осознаёшь, что очень скоро наступит конец, и всё. Привет, небытие. Каково это, не существовать в желудке у трансцендентальной твари?

— Еда. Гадкая еда. Забавный хруст, - тем не менее раздалось у неё в голове. Очень медленный и будто полный удовольствия голос.

Обитающее там чудовище, периодически посылающее ей картины, передалось по наследству от Альмы. А где получила его сама Альма — вопрос, сильно волновавший Мису.

От этого медленного, лишённого всех эмоций, кроме блаженства, голоса, по ней пробегали ровно такие же мурашки, как от встречи со «страхолюдиной», как глупо назвал того монстра Арк. Снайперша подсказывала другое, менее цензурное слово, и внутренне Миса была с ней согласна. Мат здесь подходил гораздо лучше.

Теперь она, пусть и с запозданием, знала, что это чувство называется страхом. Настоящим страхом. Особенно от понимания — милашка Алихая, за всю жизнь никого не обидевшая пацифистка, такую беду подцепить нигде не могла.

Если ЭТО однажды проснётся и потребует от неё чего-то в полную силу, что она сделает?

Миса Зеркальная не знает страха.

Как она, уникальный носитель иммунитета к мёртвой магии, вообще может бояться?

Впрочем, иммунитета тоже осталось лишь треть от прежнего… А значит то зло, что она получила, было тенью зарождающейся пустоты в её душе. И если так… кому мог принадлежать на самом деле этот голос?

Миса помнила существо, которого боится называть по имени любое живое существо в любом мире. Может ли это быть она? Что может вызывать такой страх?

Ночью ей снились кошмары. Миса не знала, что это, но хорошо знали Алихая и то, что осталось от Альмы. За закрытыми глазами она бегала по родному и незнакомому Зазеркалью от хтонической твари с невыговариваемым именем. Трижды просыпалась в холодном поту и дважды засыпала с чувством глубокой злости на себя.

Потянулась за водой. Не нашла. Призвала каплю цирруса и умылась. Встала. Подошла к зеркалу. Увидела кровавую тварь на фоне каши из членов Ордена. Уже не удивилась.

До того, как она вспомнила, кто она на самом деле, она позволяла себе истерику с уничтожением мебели и зеркал. Желательно, чтобы в процессе сильнее ранить себя и страдать от боли физической, а не душевной.

Хрупкая психика энирай даже после эволюции в аалорна оставалась очень чувствительной. Треть… а возможно, и две трети, любили всех этих людей. Похоже, что с приобретением частиц душ жрицы и снайперши, она сменила иммунитет к отчаянью, на просто высокое сопротивление.

«П̟̇о̼ͪк͉̊о̪̆р̝̃м̰̋и͓ͥ ͚͒м̼ͩе̘ͧн̼ͬя̘ͮ» — было написано кровью под зеркалом.

Альму прошибло ознобом. Она сжала зубы, но сдержалась. Осознанность была выше таких эмоциональных вспышек. Все тайны будут разгаданы, в своё время. Вокруг всё слишком непонятно, чтобы принимать решения.

Где-то за дверью слышались крики других несчастных. Сегодня не она одна видела плохой сон.

До того, как она вспомнила, кто она, прежняя Альма пошла бы к Рейну. Если бы не та вина, которую он на себя взвалил, и вспышки ненависти к себе, он бы сиял не менее ярко, чем Арктур. Но его душа была слишком изранена, совсем как душа самой Альмы. Попыткой сбежать от своих ошибок он сдерживал свой потенциал, но в то же время именно эта совестливость и стремление быть безупречным ей и нравились…

Ей или Алихае?

Мелькнула мысль, что Рейн чем-то неуловимо, но в то же время сильно напоминал ей отца. Именно её, а не отца Алихаи. Он тоже много времени проводил в сожалениях.

Отец говорил ей всегда анализировать то, что видишь.

Но после той модификации она больше избегала Рейна. Просто потому, что не могла понять, что ей полагается делать в такой ситуации, исходя из её статуса и всего происходящего. Нет, это всё проблемы привычки мышления Алихаи, выросшей на любовных романах, которые её семья скупала у всех странников по мирам Ленты.

Вся проблема в том, что она всё ещё мыслит, как Алихая, чью память она унаследовала больше всего. Она даже почти поверила, что и есть потерявшаяся энирай, убитая проходчиками за фрагмент, хоть и держала мысль о том, что она — это проходчик Альма, сходящий с ума из-за влияния фрагмента энирай.

А настоящая Миса бы не давала слабину ни в чём. Миса была безупречной. Значит, и она, Миса нынешняя, должна быть такой же. Прежняя Миса не оставила бы свою паству.

Потому из своей комнаты она направилась в комнату Аси. Для неё ночные кошмары и панические атаки были страшнее, чем для любого в убежище. Так что пустотнице сейчас намного хуже, чем ей.

Та, что некогда дала ей силу, не терпела никаких прикосновений. Миса была счастлива, что вместе с силой не получила такое проклятие. Всю ночь она сидела рядом и гладила подопечную по голове, сперва обещая, что скоро всё пройдёт, а затем нашла тактику лучше и заставила саму Аси думать и говорить.

Так Альма совершенно случайно узнала всю историю дочери ведьмы, которую сильно успела попинать жизнь. Стало понятно, почему так легко удалось завоевать её доверие. Добра к ней действительно мало кто проявлял.

— Я просто думаю… если у меня такая судьба, значит, я чем-то прогневала высшие силы… поэтому я ненавижу себя. Пытаюсь наказать, чтобы судьба хотя бы сжалилась, глядя на то, какая я жалкая…

— А может, всё это нужно было просто для того, чтобы мы встретились? — спросила Миса.

Затем провела рукой по её волосам.

— Спи. Не бойся утра. Я буду рядом, и принесу лекарство, — добавила она после некоторой паузы.

Дыхание Ангедонии стало ровнее. Паническая атака прошла. Но самое страшное будет не сейчас, а утром. Когда разум слаб, а организм вырабатывает кортизол для пробуждения. Хотя, у неё все эти системы контролирует механизм… В любом случае, сильное давление на разум спровоцировало пробуждение мёртвой магии и ближайшие несколько дней первую половину суток она будет овощем.

Зелье успокоения Софьи, плюс завтра, наверное, нужно взять эло у Лифы. Помножившись на ужас пустоты, противоположный эффект сделает её недееспособной. В этот момент лучше всего будет заставить её читать молитву Мисе и поддерживать пламенем Асгора.

А затем она поймала себя на том, что ей искренне жаль эту бедняжку, которой действительно с раннего детства не везло буквально во всём. Чьи это чувства? Жалость Алихаи ко всем подряд или сочувствие Мисы? Она ведь тоже вовсе не была бесчувственной. Нейтральное зеркальное божество… как сейчас нейтральное божество равновесия.

Утро после бессонной ночи.

Кричащая Аси с измазанными чёрными слезами и жёлтым от эло лицом, большое зеркало, в которое Миса помогла изгнать её тень. Главный обвинитель, ненавистник и враг на время был заключён в темницу душ. Жаль, это работает недолго.

Голос. Нежный, очень медленный, бархатный, убаюкивающий, будто самое дорогое и любимое существо.

— На ша-аг бли-иже…

Он проникает в само её существо, заставляя дрожать каждый мускул от контакта с чем-то невозможным, против чего она всего лишь песчинка.

Весь день она старалась быть рядом с Аси, которая делала вид, что с ней всё в порядке. Ангедония была из тех, кто будет скрывать свои проблемы до последнего и ни за что не станет делиться ими, если не тормошить специально. Она и так уверена, что все вокруг её с трудом терпят. Пустота сильно меняет мышление.

А рядом с самой Альмой весь день был Рейн, думая, что помощь нужна ей самой.

Как поступила бы Миса?

«Если я не Алихая и не Альма, значит, я Миса».

Как поступила бы Миса?

Мысль ходила по кругу, будто секундная стрелка в часах. Остановить её смог лишь вид бесконечного пересбора тридцать первого этажа.

Ей сделалось дурно. Будто она не на прочной металлической платформе, а на корабле, болтающемся на волнах. А под ногами не море, нет… некая колышущаяся масса, вызывающая кататонический ужас.