За столом не было старой Иванки.
- А где же почтенная пани Иванна? – полюбопытствовал гость.
- Зелья свои ведьмакские варит, - махнул кружкой Азар, - перед соседями срамно, скоро поп броницкий со мной здороваться перестанет.
- Ничего матушка плохого не делает, - вспыхнула Ядвига, - в траве какой вред? И что вы дальше думаете делать, пан Каменецкий? – увела она разговор от матери.
- Грех исправлять-то думаете, венчаться когда будете? - пошел в атаку на зятя и пан Луговой.
- По осени Софию и дочек в Княженец увезу, там и повенчаемся, - спокойно ответил Кароль.
- Как в Княженец?! – округлила глаза Ядвига. – А как же земли, замок, Ивлица?
- Король кому-нибудь отдаст, без хозяина не останутся, - пожал плечами зять.
- И что София больше не будет княгиней? – Ядвига нервно скомкала кружевной платок.
- Нет.
- Но так нельзя! – взвилась теща. – Только жизнь наладилась. Зачем? Встречайтесь как раньше - тайком, и замок ваш, и девочки пристроены. Азар, чего ты молчишь?
- Как тайком? – Кароль уперся руками в стол. – А если еще ребенок родится, его тоже скрывать?
- Ну, это же ненадолго, все еще изменится. Азар, ну скажи же ты свое отеческое слово, ведь нельзя же от княжества вот так отказываться! – Ядвига вскочила, не в силах удержаться на месте, тонкие губы превратились в узкую щель.
- Софию спрашивал? – пан Луговой хлебнул прямо из пузатой крынки.
- Она со мной желает ехать, ей ничего не нужно.
- Вся в мать, - в пьяных глазах Азара нежность сплеталась с отчаянной тоской. – Вот мое отеческое слово - жена подле мужа должна быть.
Ядвига с громкими рыданиями вылетела из комнаты, ее маленький мир роскошной сытой жизни рухнул в одночасье, погребая под обломками воздушные замки, полные балов и восхищенных мужских взглядов. Теперь ее ждал стареющий пьяница-муж и опостылевшие убогие стены родового жилища. Но Кароля беды несчастной тещи не трогали, он встал из-за стола и, откланявшись хозяину, пошел искать Иванку.
В комнате ведуньи приятно пахло свежим сеном и медом. Старуха, склонившись над очагом, помешивала золотистую жидкость.
- Зря пришел, ничего не дам, - не оборачиваясь, проронила она, отставляя черпак.
- Но мне для господаря Рыгора…
- Я проходимцам не помогаю.
- Но от него зависит наша с Софией судьба, - попытался переломить упрямство старухи Кароль.
- Судьба только от Бога зависит, - отрезала Иванка.
- Дай хоть что-нибудь, не могу я с пустыми руками вернуться.
- Нет.
Вот и весь разговор.
Распростившись с тестем, Кароль заехал на торг в Броничи и купил горшок незрелого меда из первоцветов. «Если сильно поверить, так и от стакана воды исцелиться можно. И обман во благо бывает».
Переправившись через Ладу, отряд встал отдохнуть на вершине холма у развилки дорог.
- Там кто-то едет, - сообщил караульный, указывая вниз. Кароль отдал приказ не высовываться.
По широкому княженецкому пути в окружении двух десятков всадников во весь опор мчалась открытая карета. Расстояние было довольно большим, но зоркий взгляд Каменецкого выхватил резкий вороний профиль. Зарунский?! Старик ехал из Княженца в направлении переправы. «Что же ты делал, старый хрен, в Ладии?»
- Никак пана Зарунского черти не приберут, брезгуют, должно, - Яшка тоже признал ворона.
- Как думаешь, не по нашу душу приезжал? – Кароль мрачно следил за каретой.
- Кто ж его знает? Не вяжитесь вы с ним, пан гетман, путного из этого ничего не выйдет.
- Рад бы, да как-то не выходит.
Дурные предчувствия острыми коготками царапали грудь.
Лагерь умиротворенно спал, лишь в шатре господарика слышались сдавленные смешки: Рыгорка с Желудем договаривали остатки браги. Кароль лично проверил караулы и уселся у большого полкового костра рядом с Мироном.
- Чего, Мироша, спать не идешь? – Кароль с трудом стащил опостылевшие за день сапоги, блаженно пошевелил освободившимися пальцами. А дома, не подпуская слуг, как смиренная жена, три дня ему снимала обувку сама София, а потом садилась к нему на колени, ласкала игривым взглядом, как кошечка выгибала спину, он не выдерживал, заваливал ее на широкую постель, и они... Кароль улыбнулся языкам пламени.
- Пан Каменецкий, - робко окликнул его Мирон.
- Да зови ты уже меня по имени, чего ты паном-то все припечатываешь. Никто тебя без меня не обижал? – Кароль вынырнул из сладких воспоминаний.
- Нет, только мне поговорить с вами…
- С тобой.
- С тобой нужно. Хорошо, что ты так скоро вернулся, Ка-роль, - мальчишка подержал имя зятя на языке, примерился. - Пока ты, Кароль, при лагере, мы – армия, ладное войско, - Мирон понизил голос до тихого шепота, - а как ты за порог – в шайку разбойников превращаемся, ей Богу, - он торопливо перекрестился.
- Бражничали без меня? – нахмурил брови Каменецкий.
- Да не только это, я даже объяснить не могу. И еще, вы… ты только не обижайся, но я… но мне кажется, что он, - Мирон посмотрел в сторону шатра господарика, - он – не сын Старого Рыгора. Кароль, он обманывает нас, он самозванец. Доказательств у меня нет, но я чувствую, что он проходимец.
Каролю стало так стыдно, как не было стыдно даже перед Софией. Он видел эти большие наивные глаза и не знал, что ответить. Почему ему тогда в первый день знакомства показалось, что Мирон похож на мать, он смотрит, машет рукой, поворачивает голову как сестра, и он отчаянно смел, как и она: в мороз уйти в никуда.
- Послушай, Мироша, тебе нужно вернуться домой…
- Вы обиделись! Я не хотел, - парень попытался вскочить на ноги, но Кароль удержал его за рукав.
- Ты выслушай вначале, вот твоя сестра умеет слушать. Я не обиделся, ты прав, во всем прав, но не в этом дело. Дома у тебя неладно.
- Но ты же сказал, что все здоровы, не сердятся на меня, приветы шлют, - мальчишка непонимающе захлопал ресницами.
- Послушай, ты уже взрослый мужчина, я сейчас не заигрываю с тобой, это действительно так, ты доказал в бою. Ты должен защитить семью. Сейчас не перебивай, отец спивается, ему нет дела до хозяйства, мать тратит все средства, которые передает София, но скоро этот источник иссякнет. Я не смогу им помогать, ты видишь – у меня ничего нет. И что будет дальше? Они разорятся, потеряют замок и земли. Ты стянул саблю отца, а Василю уже нечего будет даже украсть. Мирон, там нужен хозяин, - Кароль старался быть убедительным, мальчику не место в этой грязи.
- Но я хочу служить своему народу, - голос Мирона дрогнул.
- Пожертвовать своей семьей ради народа?
Парень молчал.
- Если человек предает свою семью ради народа, он предаст и народ. Я не гоню тебя, для меня честь, что брат жены под моей рукой, я говорю искренне, но ты нужен им – и как хозяин, и как воин. Может так случится, что мне придется спрятать Софию с девчонками в имении Луговых. Если подступятся враги, кто сумеет организовать оборону, послать весточку мне?
- Я понял, я уеду, - Мирон отвернулся.
«Все-таки обиделся».
- Я поутру людей тебе дам в провожатые, поезжай Мироша.
- Не надо, я сам, - буркнул парень.
- Сам, сам, - передразнил Кароль. – Ты не сам, мы семья.
Он по-отечески потрепал мальчишку по белесым волосам.
В шатре господарика наконец угомонились, ночь накрыла сонный стан полотном тишины.
В молочном утреннем тумане Кароль проводил Мирона, дав ему в придачу отряд верных людей. «Так лучше».
- Ты чего это пацана выпроводил? – за спиной с помятым лицом стоял Рыгорка.
- Дома отцу надобен.
- А-а. А мы в Княженец на торг едем, собирайся.
Княженецкий торг разметался внутри города вдоль крепостной стены. Каждый воскресный день сотни людей стекались со всей Ладии - поглазеть на диковинные вещицы, прикупить то, что нельзя изготовить своими руками. Зазывалы на все лады приманивали покупателей, расхваливая товар, под визгливые дудки скоморохов танцевали медведи, горланили песни подвыпившие праздные гуляки. Туда в водоворот бурлящей жизни и тянул Кароля господарик Рыгорка.
