- Дочери значит у вас нет, не достойна прощения, а деньги от нее брать не брезгуете! – сразу разозлился Кароль.
- Я у нее ничего не просил! – тоже впал в ярость Азар. – С протянутой рукой под ее окнами не стоял! А на твоем месте, Каменец, я бы постыдился упреки бросать, если бы не ты, прохвост, так дочь моя господарькой ладской могла бы стать, на троне золоченом бы сидела.
- Крушина пока не господарь, - насупился Кароль.
- Твой что ли малахольный Рыгорка сядет? Не будет этого, мы за самозванцем не пойдем! – нервно махнул рукой Азар. - Сынок мой как? – не удержался он от вопроса.
- Знаешь, и что сын у меня?
- Я все знаю, Азар Луговой не такой простак, как некоторым кажется.
- Может все же впустишь, и поговорим, чем всю округу потешать, - разговор через стену казался Каролю комичным.
- Я тебя уже раз пустил: ночлег предоставил, поил, кормил, а ты как меня отблагодарил? Дочь мою совратил.
- Она моя жена!
- Ну-ну, - хмыкнул Луговой, - я в Броничах приходскую книгу-то полистал, искусная работа, ничего не скажешь.
«Он действительно все знает», - разговор не клеился, щеки Кароля горели от досады, он чувствовал любопытные взгляды своих людей.
- Не хочешь впускать, не надо. Я тебе не пес подзаборный, чтобы под дверью твоей тявкать, - Кароль рванул повод, поднимая Любимчика на дыбы. – Письмо от сына забери, а мне Иванка нужна, пусть выйдет.
- Весточку прислал, значит, живой, - пробубнил Луговой. - Письма мне от этого недостойного сына не надобно! – заорал он вниз.
- Детьми разбрасываешься, словно у тебя их с десяток. Иванку позови, у меня к ней дело.
- Лучше никаких, чем такие дети, вскормил на свою голову! А тебе, сукину сыну, сказали – прочь ступай. Все! – Азар скрылся за стеной.
- Вот и поговорили, - Кароль потер пылающие уши. «Ну, от кого Софийка браниться научилась - теперь понятно».
- Добрый тестюшка у вас, пан гетман, тещу мою таки за пояс заткнул, - Яшка надвинул шапку на озорные глаза.
– В лесу лагерем станем, мне с Иванкой встретиться нужно, может удастся ей весточку передать.
Кароль был готов именно к такой встрече, но все равно на душе скребли кошки. Отряд ушел в лес.
Каша бурлила в котле, поднимая к ночному небу облачко сизого пара. Воины раскладывали на траве попоны, готовясь ко сну. Кароль подсел к костру, спасаясь от докучливых комаров. «И обижаться мне на него нельзя. Если бы мою дочь соблазнил такой вот охальник, обрюхатил и не повел в церковь, как бы я такого зятька принял? То-то же». Он задумчиво пошевелил палкой золу. Где-то в глубине чащи ухнула сова.
- Кашкой угостите? – в трех шагах от Каменецкого, подперев плечом старый вяз, в пестром деревенском платке стояла старая Иванка.
Кароль поспешно вскочил, кланяясь старухе. Воины следом стянули шапки, удивленно рассматривая, как из-под земли, появившуюся гостью.
- Щеря, поросячий хвост, ты на карауле спишь что ли?! – крикнул Яков в чащу.
- Не сплю я! – прилетело из-за кустов.
- Не бранись, ему меня не учуять, - улыбнулась Иванка, усаживаясь к костру на расстеленную Каролем попону. – Кашка доспела уж, снимайте. Целый день травки собирала, проголодалась.
Костровой кинулся снимать котелок с вертела.
- Не боязно вам, ясновельможная пани, по лесу одной ходить? – Яков протянул старухе ложку.
- Страхи портят жизнь, - пожала плечами Иванка. – Что зятек, лютовал? – подмигнула она Каролю.
- Да так по-родственному полаялись, - кисло улыбнулся Каменецкий.
Воины поднесли хозяину и гостье отдельные мисочки с ароматной кашей, а сами уселись в сторонке, есть из общего котла. Теперь никто не мешал разговору.
- Гляжу, дома был? – подмигнула Иванка. – За сыночком ездил?
- Ничего от вас, пани, не скроешь, - повеселел Кароль.
- А слушался бы бабку, так давно бы под боком у женушки грелся.
- Каюсь, дурак был, - легко признал Каменецкий.
- А с собой чего не забрал? – Иванка бережно подула на наполненную кашей ложку.
- Везти пока некуда, и больно неспокойно на том берегу, перед Кругом глотки готовы друг другу рвать. Господаря выберут, потом за девчонками моими поеду.
- Смотри, с пауком мотыльков своих оставил, - пронзительный взгляд острых глаз заставил Кароля вздрогнуть.
- Ты про Игнаца или про Зарунского? - хрипло спросил он.
- То ты уж сам решай.
- Не трави душу, и так места себе не нахожу, - Кароль задумчиво смотрел на трепещущие языки костра. – Я Софийке наказал в столицу больше не ездить, даже если король требовать станет. А Юраське велел, если люди Игнаца на пороге появятся, через ход подземный Софию с детьми уводить. В лесу избушка есть с припасами, переждут. Думаю, король уже знает, что я жив, он на простака не похож. Что скажешь?
Кароль напряженно ждал слов ведуньи.
- Скажу… То, что в руки протягивать станут, бери, не отказывайся, в том воля Бога, многих этим от бед сбережешь. Запомни мои слова, - старуха подняла палец вверх к горящему крупными звездами небу.
- Загадками говоришь.
- В загадках игра ума, а ты, пан Каменецкий, вовсе не дурак, сам разберешься.
- Устал я, тетка Иванка, - Кароль провел ладонями по лицу, - хочу жизни простой: государю служить, жену любить, детей растить, а больше мне ничего не нужно. Отчего ж не получается?
- Я старуха, и то не устала, а он устал, - покачала головой ведунья, - ишь, народец изнеженный-то пошел.
Оба надолго замолчали, думая о своем.
- У нас тут случилось кое-что, я потому к тебе и приехал, - наконец решился Кароль, но продолжить он не успел, в отдалении раздался свист тревоги. Воины, на ходу выхватывая сабли, ощетинились в сторону неведомой угрозы. Кароль, заслоняя Иванку, выставил вперед любимый палаш.
- Рассвистелись, что соловьи, - услышал он ворчание тестя.
Азар Луговой в сопровождении пары холопов вышел на поляну, щурясь на яркое пламя костра.
- Пожара тут мне не устройте, гляди ты, палят они - дров чужих не жалеют.
- Я за дрова заплачу, - оскорбленно вздернув подбородок, полез к кошельку Кароль.
- Заплатит он, - пробурчал Азар, - спать в замок пошли, нечего меня перед соседями позорить. А вас, матушка, - с укором посмотрел он на тещу, - третий день дожидаемся, Ядвига все глаза выплакала.
- Одним ты хорош, зятек, - врать не умеешь, - хитро прищурилась Иванка.
Утро пощекотало Кароля настырным солнечным лучом, пан Каменецкий довольно потянулся на широкой кровати. Теперь он порадует Софию, что помирился с тестем, уж больно она переживала из-за размолвки с семьей. Странное существо человек, ведь вроде ничего и не изменилось – на том берегу по-прежнему бушует война, Рыгорка опасно болен, София далеко, а все равно будущее уже рисовалось светлым и полным надежд.
Шустрая маленькая служанка, сильно смущаясь, позвала гостя к столу.
Пан Луговой, задумчиво подперев голову, читал письмо от Мирона. Вокруг суетилась Ядвига, пытаясь заглядывать мужу через плечо. Впервые она выглядела не напыщенной пани, а просто обеспокоенной матерью:
- Ну, что он пишет? Здоров ли? Как он там, наш мальчик? – роняла она слезы.
- Пишет, что зять наш жизнь ему спас. Неразумное дитя, что я делал не так, что дети мои отцовское слово ни во что не ставят… Все у него хорошо, служит, не тому только государю.
- А кому служить, выбор невелик? - подал голос Кароль, чтобы его заметили.
- То-то и оно, оскудела земля на великих правителей, - покачал головой Азар. – Садись, зятек, выпьем.
Младший Луговой Василь, открыв рот, из которого уже торчали два крупных коренных зуба, крутился рядом с гостем, разглядывая палаш и небольшой охотничий кинжал.
- Нравится? – улыбнулся Кароль, - бери, дарю, - протянул он нож мальчику.
- А вон тот большой? - указал Василь на палаш.
- Э нет, этот пока и мне пригодится, - рассмеялся Каменецкий, оглаживая эфес любимого оружия.
