– Нам стоит ещё что-либо знать? – настороженно спросил Чонсок у эльфа.
– Возможно, но не сейчас, – ответил Фенрис и благодарно кивнул азуру за понимание.
Лайя переводила взгляд с Фенриса на Чонсока и обратно. Ладно Чонсок, он азур, может не знать некоторых нюансов королевства, но бывшая ищейка?..
– Ты же сбежал оттуда! Зачем тебе снова в Илану? Тебя же казнят! Или что там делают с беглыми магами! – воскликнула Лайя, всматриваясь в лицо эльфа, словно ища там признаки безумия.
– Беспокоишься о нем? Понравился? – не удержался и весело подколол её Тэмин.
Лайя юмора не оценила.
– Илана – это город-крепость! Место, где находится Башня, где живут все маги и солдаты Инквизиции! Нас ещё на подходе убьют или ещё чего хуже! – зло пояснила Лайя танэри.
– Есть что-то хуже смерти? – усмехнулся Тэмин, цепляясь к словам.
– Да, – ответил за неё вдруг Фенрис. Выражение его лица при этом покоробило всех. Уточнять что-то более никто не рискнул.
– Идти туда было бы верхом глупости, – первым нарушил воцарившееся молчание Чонсок, – но это может нам сыграть и на руку. Они не будут искать там Фенриса, а уж ведьму и подавно.
Лайя поняла, что решение приняли, и всё, что она скажет, уже неважно. Она скрестила руки на груди и фыркнула. Безумцы. И главный из них, этот проклятый маг!
– Задерживаться здесь более – опасно, поэтому предлагаю завтра выдвинуться, – сказал Фенрис.
– Ты ещё окончательно не оправился! Ты не готов никуда идти! – довольно грубо бросила Лайя, сразу же вспоминая его тренировки, из-за которых он восстанавливался гораздо медленнее.
– Это не тебе решать! – холодно пресек её эльф.
– Ну что ж, отлично, – сказала Лайя. Она быстрым шагом подошла к сумке, достала оттуда мазь и с такой силой приложила банку об стол прямо перед эльфом, что стоящие на столе кружки подпрыгнули. – Раз ты такой самостоятельный, то это сам намажешь на свои ожоги, а это, – она кинула мешочек с целебными травами, – съешь. И да, спать сегодня будешь на полу, раз уж ты настолько поправился, что в состоянии не только мечом махать, но и путешествовать!
Лайя гордо откинула косу за плечо и улеглась на кровать, отвернувшись от мужчин к стене.
Тэмин открыто наслаждался представлением и улыбался, а встретившись с ненавистью в глазах эльфа, способной заморозить от одного лишь взгляда, с легкой насмешкой сказал:
– Твоя стихия – вода!
Фенрис удивился такому неожиданному выпаду, да и выводу, спросил:
– С чего ты взял?
Тэмин насмешливо улыбнулся и, наклонив голову набок, скользнул внимательным взглядом по его лицу и снова встретился с синевой глаз:
– У тебя очень выразительные глаза.
– Спать, – сердито сказал Чонсок и потащил Тэмина в сторону их лежанки, а потом обернулся к Фенрису, говоря уже ему: —Ты первый дежуришь. И я согласен с Лайей, тебе не стоит усердствовать в тренировках, и ты не готов к длительному переходу. Думаю, два дня покоя поправят дело.
Сон к Лайе не шел. Разглядывать стену ей надоело, и девушка осторожно повернулась на другой бок. Сначала она затихла, стараясь не выдать себя и только потом приоткрыла глаза. Азуры уже уснули, а Фенрис приступил к обработке раненой руки. Злорадство кольнуло Лайю: сейчас этот весьма самостоятельный маг вкусит все прелести лечения без посторонней помощи. Она чуть сместила голову и стала незаметно наблюдать за ним.
Эльф накладывал мазь аккуратно, стараясь чуть касаться, но это несильно помогало. Он морщился и крепко сжимал зубы, а когда приходилось дотрагиваться мест, где ожог был особенно глубоким, часто моргал, стараясь смахнуть подступившие слезы.
Лайя по себе знала, какую боль причиняет огонь, оставляя раны, и при виде страданий эльфа покрылась мурашками ужаса. Мстительные настроения сменились жалостью. Она поднялась и села возле него. Угадав её намерения, Фенрис отодвинулся и зло уставился на неё. Лайя чуть сдержала порыв высказаться. Она сжала запястье его здоровой руки и с силой притянула к себе, забрала мазь и выразительно стрельнула глазами в сторону азуров, призывая не шуметь. Несколько секунд внутренней борьбы, отраженной в синих глазах, и эльф всё же сдался.
Лайя аккуратно продолжила наносить мазь и стала дуть, чтобы хоть как-то облегчить страдания. Фенрис отвернулся и плотно сжал губы, стараясь не делать лишний вздох. Она скользнула взглядом по его напряженному лицу и подавила желание встряхнуть мужчину. Что плохого в том, чтобы показать истинные чувства? А потом сама себе усмехнулась, вдруг его понимая. Показать свою слабость перед врагом? Никогда. Она и сама такая.
Лайя закончила обработку перевязью и чуть коснулась его плеча. Фенрис обернулся. Она глазами указала на его рубашку, предлагая её снять. Он удивленно посмотрел на неё, явно не понимая, что она хочет.
– Сними, – беззвучно произнесла девушка.
Эльф и вовсе растерялся, несколько раз моргнул. Когда Лайя догадалась о ходе его мыслей, то насмешливо фыркнула и указала рукой на рану на его груди. Своё мимолетное смущение он быстро спрятал за непроницаемой маской безразличия. Но это не помогло. Они оба уже не могли перестать думать ни о чем другом, как о непосредственной близости друг друга.
Рубашка упала на пол, там и осталась. Лайя не могла отвести от неё взгляда, забывая, что хотела сделать. Перед взором возникла его рука. Тонкие пальцы держали новые полосы ткани, которые должны были найти своё место на его теле. Обнаженном теле… Лайя чуть тряхнула головой, сбрасывая безумное наваждение.
Перевязка, которую он сделал себе прошлый раз, порядком растрепалась и рану не прикрывала. И при виде этого Лайю посетило раскаяние: зря она тогда смалодушничала и предоставила его самому себе. Она достала кинжал, собираясь разрезать старую повязку, но Фенрис перехватил её руку. Их глаза встретились. В глазах мага мелькнули опасные предупреждающие огоньки, которые должны были её испугать или вывести из себя, но вышло по-другому… Дыхание на мгновение замерло. Её пальцы непроизвольно разжались, орудие полетело вниз. Звука удара о пол не последовало. Вторая рука эльфа поймала кинжал, первую же он так и не убрал, продолжая удерживать запястье.
Лайя медленно опустила взгляд вниз. Её оружие лежало в его руке и было так близко. Одно движение, и её жизнь оборвется. А если правильно нанести удар, то она даже не успеет вскрикнуть. Он, видимо, догадался о её мыслях и сильнее сжал запястье.
Лайя подняла на него глаза. Убьет её? Сейчас? И почему она не боится?
Секунды… а потом он отпустил её руку, быстро освободился от старых полос ткани, вернул ей оружие и снова отвернул голову, чтобы не смотреть. И опять та же процедура: лечебные мази, её тихое дыхание, создающее ветерок, что немного облегчает боль. А вот с перевязкой были проблемы. Перекидывание полос ткани через всё его тело заставляло Лайю почти каждый раз обнимать эльфа. Она даже могла различить запах его тела. В какой-то момент и вовсе поймала себя на мысли, что с каждым разом её движения становились медленнее, замирающими у самого тела. А затем и сам Фенрис повернул к ней голову. Теперь при приближении его дыхание опаляло её кожу лица, отчего сердце Лайи ускоряло свой бег.
Когда эта странная волнующая пытка для её выдержки была закончена, Лайя облегченно выдохнула и отодвинулась. Не смотря на него, прошептала:
– Иди спать на кровать. Я ещё посижу. – Он замотал головой. – Иди, я хочу порисовать, а на кровати неудобно, ну же…
Лайя достала свой альбом и карандаш, демонстративно усаживаясь у печи, поближе к источнику света. Фенрису ничего не оставалось, как послушаться. Эльф заснул, как только его голова коснулась подушки. Лайя даже позавидовала ему, у неё такое не получится: слишком растрепанными сейчас были все чувства. Рисовать красивое, хоть и раздражающее, лицо эльфа она не рискнула, иначе можно совсем сгинуть в лабиринтах собственных эмоций, поэтому вспомнила недавнюю картину: Тэмин, склонившийся над котелком, и Чонсок, подошедший к нему сзади и заглядывающий через плечо… Семья. Это пришло на ум тогда Лайе. Так пусть это и останется в её памяти и на листе бумаги.
